Александр ГИНЕВСКИЙ | Страница 4

Пришла зима. Мы давай лепить во дворе снежных баб. Сначала было интересно: из чего глаза сделать? нос? рот? Но как-то быстро надоело нам это занятие. Налепили этих баб. Стоят они, будто очередь в магазине.

Бабушка только что вышла из автобуса. В старческих руках она держала большую плетёную корзину.

Виринея Семёновна задала нам сочинение. На дом. Написать кто про что хочет. И чтобы через неделю принести в школу. Виринея Семёновна сочинения прочтёт, и каждому поставит заслуженную отметку.

Вадьке купили велосипед. Двухколёсный. Он вытащил его на улицу и стал стоять около него, будто не знал что делают с велосипедами. Радоваться надо, а он стоит такой несчастный.

Из прихожей портфель полетел в комнату. Завернул за угол и шлёпнулся на диван. Ловко же я его метнул. Как австралийский бумеранг.

Он приехал с родителями из сибирского города Новосибирска. Приехал и поступил в наш класс учиться.

— Вот что, ребята, — сказала Виринея Семеновна в конце последнего урока, — через неделю готовьтесь в гости к малышам соседнего детского сада. Хорошо бы придти к ним не с пустыми руками. Но учтите: никаких покупных подарков. Всё должно быть сделано нашими руками.

Мы с Борькой решили ехать на рыбалку. Вдвоём. В Кавголово. С радостью взяли бы Тольку. Но не повезло нам. Уехал он с мамой в отпуск. На Волгу уехал. Там у них в деревне родственники. А деревня вместе с родственниками на самом берегу реки. Так что Толька, наверно, ходит себе на рыбалку с новыми друзьями.

Звоню Вадьке. Поднимает трубку.

В кухне было жарко.

Мы с Борькой стояли у магазина и смотрели. Смотрели на витрину. А за стеклом витрины была раскинута совсем новенькая палатка. Отличная походная палатка, голубого цвета!

Борька сидел верхом на мне.

Очередь у бочки с молоком большая. До меня не скоро дойдёт. Ну и пускай не скоро. Я пока кой-о чём подумаю. А-а!.. Вот о чём. В один прекрасный день у нас на кухне появляется третий кран.

У нас с папой один компьютер на двоих. У меня своя почта, свои файлы-папки с игрушками и прибамбасами к ним, у папы – свои. У него еще многое чего по работе, но туда мне и соваться запрещено. Я и не суюсь, раз мы так договорились. К тому же, там у него совершенно непонятная скучная бредятина. Так что мы с папой мирно уживаемся на одном жестком диске.

В одной деревне, на самом краю жил Аптекарь. Дом его был такой дряхлый, что от старости ему бы и развалиться пора. Да не разваливался. Потому как жаль ему было хозяина: хоть и гнилым бревном, а придавить можно.

— Босяк! Он торгует билетами в бане и мечтает о собственном паровозе! Взгляните на него!..

В сумерках, у входа в пещеру мужчины делили добычу.

Он понял, что он ослеп. Перед глазами стояла белёсая пелена. Плотная, как молочное стекло. Темень космической ночи в лобовом иллюминаторе больше не существовала. Исчезла связь его сознания с приборной доской. Их разделила пелена.

Глухой стон послышался снова.

Крышка грузового люка ракеты медленно поднималась. К люку задним ходом подошла машина. Из кабины выскочил докер в синей каске. В руках у него был пучок накладных.