Александр ГИНЕВСКИЙ
Похитители младенцев

Мы с Борькой стояли у магазина и смотрели. Смотрели на витрину. А за стеклом витрины была раскинута совсем новенькая палатка. Отличная походная палатка, голубого цвета!

– С такой не пропадёшь, – говорит Борька. – Хоть в лесу ночуй, хоть в степи под открытым небом.

– С нею в походе никакой дождь не страшен, – говорю.

– Да что там дождь! И снег, и град – всё нипочём! Залез в неё, закрыл на молнию двери и сиди. Смотри в окошко, пока осадки не кончатся.

– Нам бы такую.

– Да-а. Набрали бы съестных припасов, прихватили палатку и – махнули бы на край света!

Вдруг слышим:

– Мальчики, вы не очень заняты?

Смотрим: женщина с коляской. В коляске младенец. Краснощёкий, толстый. Развалился как барин и спит.

Тётя внимательно на нас посмотрела.

– Так вы не очень заняты?

– Не очень, – говорю.

А Борька нахмурился и бухнул:

– Нам денег не хватает.

– На что не хватает?

– Да вот... На палатку эту. Видите, голубая?..

Тётя даже вздрогнула.

– На такую, – говорит, – я вам вряд ли чем помогу...

– Знаем, что ничем не поможете.

– На такую нам и родители вряд ли помогут...

Так что мы пока не очень заняты.

– Вот и хорошо. Я вас попрошу, присмотрите пока за моим малышом. Мне в магазин... Я быстренько.

– Ладно, – говорим, – идите. Нам всё равно ещё на палатку посмотреть охота. Присмотрим и за малышом вашим.

Стоим. На палатку любуемся. Борька нет-нет да в коляску заглянет.

– Ишь, развалился хомяк. Дрыхнет себе. И дела ему нет до палатки такой.

– Глупый возраст... Да и чего ему, – говорю. – У него целый дом на колёсах. С крышей.

Вдруг Борька кричит:

– Вовка, Вовка! Хомяк-то проснулся! Сейчас из коляски вывалится!

Бросились мы к коляске. Хорошо – вовремя. Оказалось, он уже и на ноги встаёт. И действительно вывалиться мог.

Стали мы с Борькой его успокаивать, укладывать да укачивать. А он не хочет лежать – ворчит, сопротивляется. Ну, мы, конечно, с ним справились. Всё-таки вдвоём. Уложили его. На лопатки.

Только уложили, он и заревел.

– Вовка, соску! Соску давай! – кричит Борька.

– Да где я её тебе возьму?! Нет у меня никакой соски! В кармане только ключ гаечный! От швейной машинки!

– Да не у тебя, а у него! В коляске! Поищи там в коляске!

Нашли мы соску. Как раз под ним оказалась.

Стали ему соску давать, а он её выплёвывает. Выплёвывает и ревёт. Что делать?

– Борька! – говорю. – Да что мы человека мучаем?

– Как это мучаем?!. – захлопал глазами Борька.

– Да так!.. Он же выспался! Тебя бы укладывать, если ты выспался?!. Ты бы, наверно, коляску всю разнёс.

– Верно. Чего ж ему надо?

– А я откуда знаю? Что я – доктор или воспитатель какой... Хоть бы он лепетать умел. Что-нибудь членораздельное.

– Тоже верно. Ладно. Давай посмотрим что ему надо.

– Много ты увидишь?!

– Что же нам ещё делать?! – совсем разозлился Борька.

А хомяк всё из коляски выбраться норовит.

– На землю ему хочется! – догадался Борька. – Вот чего ему надо!

Спустили мы его на землю. Он и реветь перестал. Стоит, держится за Борькин палец.

– Ну вот, порядок, – вздохнул Борька. – И слёзы забыты.

Только мы дух перевели, он отпустил Борькин палец и пошёл. Сам пошёл!

– Куда?! – крикнул Борька. – Шагом марш назад!

А он остановился. Улыбнулся нам. И дальше пошёл.

Мы за ним.

Повернули его к коляске. Мол, вон куда надо идти.

– Туда, – показываем.

– Сейчас мама твоя придёт. И вы поедете.

– Ту-ту, домой поедете.

А хомяк то ли не слышит, то ли понимать не хочет. Разворачивается и – от коляски подальше. Вот морока.

Пришлось нам за ним топать. Да ещё смотреть, чтобы он не шлёпнулся. Хоть бы на ногах стоял как полагается. А то шатается, как приземлившийся космонавт от перегрузок.

Привёл он нас за кусты к лавочке. Держится за лавочку и смеётся. Тоже мне, радость. До Антарктиды пешком дотопал.

Сели мы с Борькой отдохнуть.

Я руки протянул.

– А ну-ка, бутуз, иди ко мне.

Не пошёл.

Борька руки протянул.

– А ко мне?

Пошёл.

Взобрался Борьке на колени и давай крутить пуговицу куртки. Крутит пуговицу и кричит от радости:

– А-а!.. А-а!..

– Злой ты человек, Вовка. Не любят тебя дети, – говорит Борька.

– Это почему же не любят?

– Видишь: к тебе не пошёл, а ко мне пошёл.

– Да уж... к тебе. Он к пуговицам твоим пошёл! Они у тебя большие и блестящие.

– Ничего подобного! Пуговицы тут не причём.

– Давай мне твою куртку, тогда посмотрим.

Надел я Борькину куртку, бутуз так ко мне и прилип. «Ладно, – думаю, – пуговицы Борькины, крути на здоровье. Можешь и оторвать парочку».

– Да-а... – задумчиво сказал Борька.

– То-то... – говорю. – Вот только как его звать? Жаль, не знаем.

– Его Петькой звать.

– Петькой?!. Откуда ты знаешь?!

– По глазам вижу.

– Болтун! По глазам он видит...

– А ты его окликни.

– Я и окликнул:

– Петька!

Петька повернулся ко мне. Смеётся. Рот до ушей, хоть завязочки пришей.

Слышим: вокруг магазина какая-то толпа пробежала. Раз, другой. Топот, шум, спорят о чём-то. Кто-то кричит: «Серёжа! Серёженька!..»

– Вот. Какого-то Серёжку потеряли, – говорит Борька. – Оставляют детей у магазинов без присмотра, вот и получается.

– Этот Серёжка наверно уже утопал куда-нибудь. В какой-нибудь другой магазин или супермаркет.

– Конечно. Станут тебе малыши просто так сидеть, – говорит Борька. – Они все непоседы. Как наш Петька. Знаю я их.

Тут на дорожку, прямо к лавочке выкатилась толпа народу. И впереди всех та тётя. Петькина мать. Стоит, в глазах слёзы, руки к нам протянула:

– Серёженька, милый!..

Нас обступили, зашумели:

– Что ж это такое?..

– Среди белого дня!

– Граждане, это же форменное безобразие!

– Какое там безобразие! Это форменное преступление!

И началось.

Петькина мать что-то говорит, а её не слушают.

Поняли мы с Борькой, что плохи наши дела. Хорошо – Борька сообразил. Не растерялся. Бочком, бочком и – в кусты. Я – за ним.

Выскочили мы к дальнему концу магазина. А там – очередища за чем-то.

– Стой, – говорит Борька. – Отдышаться надо.

Остановились. Слышим в очереди говорят:

– Двое мужчин.

– Один высокий, второй ростом поменьше. Который поменьше, такой чёрный, небритый.

– Подошли к коляске, взяли спящего малыша под мышку и пошли.

– Что вы говорите?!

– Среди белого дня?!

– Представьте себе.

–Ужас! Днём, когда столько народу кругом.

–Их хоть поймали, не знаете?

–Где там! И след простыл.

–Ну, ничего, милиция найдёт.

Я как услышал такое, подпрыгнул на месте и... помчался.

– Стой! – кричит Борька. – Вовка! Стой, тебе говорят! Это же не про нас!

Я не скоро остановился.

Подбегает Борька.

– Это же не про нас, балда!

– Как же не про нас? А про кого же?

– Так мы же с тобой роста одинакового! И потом: ты что ли небритый?! Или я?!.

На душе у меня сразу как-то легче стало.

– Верно, – говорю. – Какие же мы небритые...

– Только знаешь, Вовка, – вдруг шёпотом сказал Борька, –пока мы с тобой этим Серёжкой занимались, наверно какого-то Петьку всё-таки унесли. Небритые... Прямо из коляски... Только другой. Колясок-то много у магазина было...

Тут я взорвался.

– Какого Петьку?! Какого Петьку?!. Ты же его придумал. Напридумывал всяких Петек, а теперь голову забивает ими себе и другим! Всего-то было: один Серёжка, который хомяк! И никто его не уносил! Ты вспомни?! Он сам ушёл! А потом мы сидели с ним на лавочке и ждали, когда придёт за ним мать. Ведь так?!.

– Пожалуй, так, – сказал наконец Борька. – Я из-за этой палатки совсем голову потерял. Нам бы эту палатку, а? Вовка?..