Александр ГИНЕВСКИЙ
Велосипедный сыщик

Вадьке купили велосипед. Двухколёсный. Он вытащил его на улицу и стал стоять около него, будто не знал что делают с велосипедами. Радоваться надо, а он стоит такой несчастный.

Мы как увидели Вадьку с велосипедом, так все и побежали к нему.

— Новый? — спросил Толька.

— Не видишь что ли?

— Ну что же ты на него смотришь?! — сказал Борька. — Садись и поезжай.

— Поезжай, поезжай… А если я не умею?!

— Ха-ха-ха! Посмотрите на этого неумеку! Велосипед есть, а он не умеет! — кричал я на всю улицу.

— Чего хохочешь?! — сказал Вадька. — Сам-то умеешь?

— Я-то?!

— А то кто?!

— Да мне, знаешь, как?!. Как чихнуть! Вот как.

Вадька немного повеселел.

— А ну, чихни! Посмотрим как ты чихаешь.

Ребята расступились. Я схватился крепко за руль. Поставил ногу на педаль. «Ну, — думаю, — сейчас оттолкнусь другой ногой, закину её, сяду на седло и… помчусь. На трехколёсном-то я ещё в детстве катался. Подумаешь, одного колеса нет. Тоже мне…»

Я оттолкнулся, закинул ногу и… полетел. На землю. Вместе с закинутой ногой.

— Ха-ха-ха! — смеялся Толька. — Великий наездник шмякнулся с коня!

— Хо-хо-хо! — смеялся Борька. — Укротитель велосипеда под велосипедом!

Только я не смеялся. И Вадька.

Он подскочил ко мне. Поднял велосипед и стал рукавом вытирать руль.

— Ты знаешь кто, Вовка?.. — говорит.

Я и сам знал кто я, но промолчал.

— Ты, Вовка, трепло и хвастун! Вот ты кто. Больше велосипеда никому не дам. И так чуть весь не переломали.

Мы стояли вокруг Вадьки и его велосипеда. Рассматривали руль, колёса, раму и седло. И звонок. Блестящий звонок нам очень понравился.

Вадька разрешил нам всем по очереди в него позвонить. И мы звонили, будто мчались на огромной скорости.

— С таким звонком не пропадёшь! — сказал Борька.

— Ещё бы! — сказал Вадька.

А Толька говорит:

— Ребята! Я придумал! Пусть Вадька сядет на велосипед, а мы все окружим и будем держать его, чтобы он не свалился. А он постепенно поедет. А?!.

Нам всем это очень понравилось.

Мы посадили Вадьку и поехали. Вернее, пошли.

Вадька вцепился в руль и вытаращил глаза. Будто перед его носом вырос столб, и он в него сейчас врежется. Он даже педалями забыл крутить. Он просто сидел и боялся. Наверно, потому, что сидел высоко.

— Ты чего педалями не крутишь?! — просипел от натуги Борька.

— Ведь мы уже устали тебя тащить! — пропыхтел Толька.

И когда мы совсем устали, мы упали. Упал и велосипед. Вместе с Вадькой. Прямо на нас. Хорошо, что на нас. А то бы руль опять поцарапался.

Мы поднялись. Отдышались. Вадька посмотрел на велосипед. На нём было всё чудесно — только старые царапины.

Оказалось, Вадька тоже устал, хоть и сидел. И теперь мы посадили на седло Тольку. Мы его немного протащили, мы даже устать не успели, как он закричал:

— Отпустите! Отпустите меня! Я сам!..

— Нельзя его отпускать! — кричит Вадька. — Он брякнется как Вовка!

Но тут как-то так получилось, что мы его не то отпустили, не то он сам вырвался. Смотрим: а наш Толька крутит педалями и его не догнать. Руль только чуть-чуть виляет.

Мы сначала бежали за Толькой и кричали «Ура!». Но потом отстали.

А Толька повернул за угол и исчез.

Ждём его, ждём — нет его. Как сквозь землю провалился. Что делать? Пошли искать.

Вадька и говорит:

— Вдруг он на большую дорогу выехал? На проспект. И под машину попал…

— Ох, и попадёт ему дома! — говорит Борька.

— А мне, думаете, не попадёт?

— Тебе-то за что?

— Как за что?!. От моего велосипеда, может, один звонок останется.

— Заладил: мой велосипед, мой велосипед… Тут человек, может, погиб, а он за велосипед трясётся!

— Кто погиб? — спросил чей-то голос.

Мы даже не сразу поняли чей.

Оборачиваемся — парень стоит. Здоровенный толстый верзила. В очках. И глаза за очками очень строгие.

На боку у парня сумка. Из сумки торчит бумага, трубочкой свёрнута.

Ну и голосок у него! «Бу-бу-бу!..« — страшный такой, будто не человек, а огромный пароход перегруженный. Я даже немножко затрясся. А Вадька побледнел.

Парень посмотрел на меня. И прямо проткнул своим строгим взглядом. Насквозь.

— Так кто погиб?..

— Т-толька по-по-по… — говорю.

— Сам ты по-по-по!.. Завёл, как попугай! — толкает в бок меня Борька. — Может, он живёхонький! Катается себе, а ты!..

— Тихо! — пробубукал парень, а потом: — Кхэ! — сердито кашлянул и полез в сумку.

Достал записную книжку, карандаш.

— Выкладывайте всё по порядку и начистоту, — говорит. — Кто расскажет толково?

Тут Вадька приободрился.

— А с чего это мы должны вам всё выкладывать?

Парень покосился на Вадьку, но Вадька не дрогнул.

— Да, — говорим, — с чего?

— Значит так, — сказал парень. — Зовут меня Бенджамин. Можете звать попросту Бедж. Так будет короче.

Я посмотрел на Вадьку, Вадька на меня. А Борька на нас с Вадькой. Мол, тут Тольку надо искать, а тут какой-то Бедж взялся… Да ещё с пароходным голосом.

— Кхэ! — сердито кашлянул этот Бедж. — Вам повезло. Я профессиональный сыщик.

— Сыщик?!.

Борька так и остался стоять с открытым ртом. А у Вадьки на голове чёлка приподнялась веничком.

— Есть специалисты по пропавшим картинам, — продолжал Бедж, — есть — по пропавшим стиральным машинам, есть — по портфелям системы «дипломат». И так далее, конечно. Я — специалист по велосипедам и велосипедистам. Короче, велосипедный сыщик. Ну?.. Так кто будет давать толковые показания? — и он постучал карандашом по записной книжке.

— Я, — говорит Борька.

И начал рассказывать. А этот Бедж — записывать.

— Так, — приговаривает. — Короче! Про то как Вовка шлёпнулся, ты уже третий раз сообщаешь. Короче надо! Давай приметы. И покороче.

— Какие приметы?

— Во что был одет, как выглядел пропавший.

Борька рассказал.

— А рубашка чисто белая? — переспросил Бедж.

— Нет, кажется…

— Вспомнил! У него, знаете, на рубашке лодочки с парусами были нарисованы! Синие лодочки, — сказал Вадька.

— Кхэ! Да это же яхты!

— Конечно, яхты!

— Очень важная деталь. Молодец, — и хмурый Бедж потрепал Вадьку по голове. — А из тебя может вырасти приличный специалист по пропавшим яхтам. Кстати, какого цвета глаза были у Толяна?

Мы переглянулись. Никак нам было не вспомнить Толькины глаза. Надо же! Какого же они цвета?..

— Кхэ! Глаза бывают цвета жареного миндаля, зелёно-бутылочного, морской волны, расплавленного свинца, генеральской шинели и чёрные, как цыганская ночь, — сказал Бедж.

— Они у него зелёноватые были, — говорю.

— Так и запишем: зелёно-бутылочного. Всё! — Бедж захлопнул записную книжку. — Где тут ближайший узел связи?

— Почта?

— Не плохо бы почту, но обойдёмся и телефонной будкой.

— А зачем нам будка?

Бедж сердито посмотрел на Вадьку. Покачал головой.

— А я-то думал, из тебя вырастет сыщик…

— Ничего из него не вырастет, — говорю. — Вон будка!

— Спасибо! — и он зашагал к телефону автомату.

— Бедж, а нам что?

— А вам, — обернулся он, — не отставать от меня.

Мы побежали.

Бедж бочком втиснулся в будку.

— Понаставили тесных скворечников… Старому сыщику не развернуться, — проворчал. — Эй, ассистенты, держите дверь открытой, а то мне тут кислорода не хватит!

Мы дружно навалились на дверь. У неё была очень тугая пружина, но мы держали.

Бедж снял трубку.

— Дежурный по управлению?.. Докладывает Бедж. Ничего, ничего. Отдыхать буду на пенсии… Да, конечно. Терентьев Анатолий. Возраст — ранне-весенний. Особые приметы. Нос средней курносости. Волосы цвета пшеницы молочно-восковой спелости, глаза — зелёно-бутылочного… На белой рубашке синий рисунок: изображены яхты класса «Дракон». Да, конечно. Объявляйте всероссийский. Да, да. Приступаю к работе на месте. Вышлите Бронетанк. Что?!. На задании!.. Вот чёрт! Да я без него, как пчеловод без пчёл! Легко, сидя в креслах, говорить: справишься. Ладно, доложу. Всё, — и он сердито бросил трубку на рычаг.

Он вышел весь потный. Посмотрел на часы.

— Кхэ! К месту происшествия! Быстро!

— А куда это, Бедж?

— Где вы в последний раз видели пропавшего?

— А-а!..

— Понятно!

Бедж шёл тяжёлыми шагами. И быстрыми. Мы едва поспевали.

— Бедж, а танк нам вышлют? — спросил запыхавшийся Вадька.

— Нет. Только не танк, а Бронетанк.

— А он бы нам пригодился?

— Очень.

— Для чего?

— Для успешного проведения операции.

Мы все посмотрели на Беджа, но у него было такое лицо, что спрашивать его больше не хотелось.

— Пришли, Бедж.

— Вот здесь мы держали в последний раз велосипед, а Толян в последний раз на нём сидел.

— Потом он-ка-ак рванётся!..

— И поехал, и поехал! Сам.

— Дельные мысли надо уметь излагать покороче, — сказал Бедж, оглядевшись по сторонам.

Он вырвал из блокнота чистый листок. Положил его на асфальт и постучал по нему кулаком. Перевернул листок. Долго и внимательно рассматривал его. Потом дал посмотреть нам.

Мы увидели пыльные кружочки и чёрточки.

— Ясно, — сказал Бедж. — Судя по отпечаткам, машина марки «Орлёнок».

— Верно!

— Только у нас не машина, а велосипед.

— Велик у нас Бедж!

— Велики относятся к классу машин. Ладно… Пойдём по следу вашей машины.

Мы шли и всё нагибались над дорогой, рассматривали след.

— Бронетанк бы сюда… — приговаривал Бедж. — Ему бы только понюхать эту бумажку. Одной ноздрёй… В два счёта имели бы перед собой Толяна и машину велик марки «Орлёнок».

— Бедж, — сказал Вадька, — а разве бывают такие бронетанки, которые нюхают бумажки?

И вечно этот Вадька сунется куда не надо.

Бедж остановился, строго взглянул на него.

— На свете есть один Бронетанк. Единственный и неповторимый. Кхэ! Это гениальный пёс!

— Пёс?!.

— Значит это собака?!

— Да. Служебно-розыскная. Бронетанк — гордость нашего управления. И моя личная гордость. Я сам его воспитал.

Бедж снял очки и протёр глаза платком.

— Без него я как… как яркий фонарик без батарейки, — сказал он. — Ладно. Не будем терять светлое время.

Мы обходили десятиэтажный дом, как вдруг Бедж остановился и потянул носом воздух.

— Чуете?

— Нет.

— Чем пахнет, Бедж?

— Жжёной резиной. Да-а… Бронетанк бы учуял за версту…

Бедж сделал ещё три шага, нагнулся.

— Вот, — показал.

Мы увидели жирный след, короткую чёрную полоску.

Я потёр её пальцем. От пальца запахло резиной.

— На этом месте, — сказал Бедж, — с Толяном случилось дорожное происшествие…

— От Толяна тут ничего не осталось, — сказал Борька.

— Если бы его на «скорой» увезли, остался бы велик, — сказал Вадька. — А тут и велика не осталось!

— Только и думаешь о своём велике!

— Ладно вам! Бедж, а с Толяном-то что?..

Бедж ещё раз взглянул на жирный след.

— Пока могу сказать одно: он жив. Не видно ни обрывков одежды, ни пятен крови…

Мы все так и вздохнули.

Бедж вдруг поднялся. Огляделся по сторонам. Тихо пробубукал:

— Откроете дверь вон той парадной. Видите?

— Видим.

— Войдёте. Только без шума у меня… Всё.

Мы так и сделали.

И сразу за дверью натолкнулись на Тольку. И велик оказался здесь, под лестницей.

— Толька!

— Живой! С велосипедом!

— А мы его ищем! Если бы не Бедж, не нашли бы!

А Вадька:

— Постой, Толян. Ты чего спрятался?

— Так… — хмуро отвечает.

— Нет, ты говори! Тут, понимаешь, с ног сбились. Мучаются, ищут его, а он в парадной прохлаждается!..

Толька помолчал немного, вздохнул.

— Я тут упал, — говорит грустным голосом, — и звонок от руля… отвалился…

— Я так и знал, что ты что-нибудь да сломаешь! — закричал Вадька.

— Подумаешь, звонок, — говорю. — Пустяки! Весь-то велосипед целый!

Мы с Борькой разозлились на Тольку. Ведь теперь Вадька, конечно, никому больше не даст велика.

И пока мы злились и ругались, подошёл Бедж. Он потянул меня за рукав, отвёл в сторонку. Даёт монету.

— Двести пятьдесят — пятьдесят — ноль пять. Телефон управления. Слетай-ка, звякни.

— Есть! — говорю.

— Доложишь коротко и ясно: Терентьев найден. Всероссийский розыск отменить. Повтори номер телефона.

Я повторил.

Бедж щёлкнул меня слегка по затылку.

— Дуй.

Я помчался.

Звоню.

— Дежурный по управлению?.. Терентьев найден. Всероссийский розыск отменить. Нет, это не Бедж… Так… хороший помощник. Ага, ассистент… Передам обязательно. Справились. Только нам туговато пришлось без Бронетанка.

— Сожалею, — ответил дежурный, но Бронетанк занят на другом, не менее ответственном задании, — и повесил трубку.

Я — назад.

Прибегаю — ни Беджа, ни велика.

— Где он?! — спрашиваю ребят.

— Уехал, — отвечают спокойненько.

— Как уехал?!.

— Как, как!.. Сел на Вадькин велик и поехал.

— Да ты не волнуйся, он на десять минут. По срочному велосипедному делу. По другому.

— И звонок увёз, — добавил Толька.

— Тут ему, — говорю, — из управления благодарность от лица службы.

— Приедет, и передашь. А забудешь, так я передам, — говорит Борька.

Смотрим: какой-то парень несётся на велосипеде. Прямо на нас. И вовсю звенит звонком.

— Ур-ра! — закричал Толька. И так и бросился под колёса. — Звонок починен! Видите?!. Звонок-то починен!..

Парень на полном ходу соскочил с седла.

Мы даже не сразу сообразили, что это Вадькин велик.

— Вот ваша машина. Бедж не подходил?

— Нет ещё.

— Ну, подождём.

— Ему тут благодарность из управления, — говорю. — От лица службы.

— У него таких благодарностей полные карманы, — отвечает парень.

Я его никогда не видел, а голос показался знакомым. Очень даже. А-а!.. Да ведь это же дежурный по управлению! Куда я звонил!..

— Вовка! Чего рот разинул?! — Толкает меня Толька. — И ты, Борька! Держите велик. Шины подкачаем.

Качаем по очереди. Вдруг, поднимаю голову: Бедж. Идёт рядом с какой-то женщиной. И с ним тот… из управления.

— Опять ты к детворе липнешь, — пробубукала женщина. — Я тебя спрашиваю: когда это кончится? Ведь сессия на носу. Достукаешься, выкинут тебя из института. Ой, достукаешься, Вася…

— Ну что ты, мама… Не надо, прошу тебя… Ты преувеличиваешь…

Я страшно удивился, что это Бедж так говорит. Его было просто не узнать. Какой-то совсем другой, убитый горем человек. Он даже похудел немножко. И сгорбился. Будто у него в сумке лежали не тетрадки и бумага трубочкой, а Михеевские гири.

Они уже прошли мимо.

Бедж уходил. Его мама всё посматривала на него сердито, всё недовольно, а я прямо не знал что делать, как ему помочь. Ведь нельзя чтобы человек уходил вот такой вот… Да ещё, может, мы его больше никогда и не увидим…

И я крикнул:

— Бедж!

Он не сразу обернулся. А когда обернулся, развёл руками.

— Бедж сделал своё дело, — сказал. — Бедж может уходить, — совсем не весело сказал.

— Постой, Бедж!

— А мы как же?!. — закричали ребята.

Всей кучей, вместе с великом, мы так прямо и потащились к нему.

— Стойте! Стойте! — кричал Вадька. — Дайте хоть насос отвинтить!

И тут Бедж, будто вспомнил про нас. Он вдруг улыбнулся.

А когда он снял очки, мы все увидели какое у него большое и круглое лицо. И на его таком большом, круглом лице всё улыбалось: и глаза, и губы, и даже ямочка на подбородке.

Он взмахнул рукой.

— Спешу, — сказал своим старым сыщицким голосом. — Короче, телефон управления у Вовки в голове. До новых встреч, подрастающее поколение!