Василий ГОЛЫШКИН
Саша-растеряша

Приехал Саша в лагерь с октябрятской группой. Приехал и потерялся. Нашел где! Дома не мог! Дома хоть на день, хоть на два потеряется, никто не хватится. Там вожатых нет, а тут… И глаза у лагерных вожатых так устроены, что кругом все насквозь видят. Никуда не скроешься. Один мальчик Серым Волком обернулся. Вожатый посмотрел и сказал:

— Ерунда. Это не Серый Волк, это мой пионер Вовка.

Пришлось Вовке прежний вид принимать.

Потеряться в лагере трудней, чем собственную тень обогнать. А вот Саша потерялся.

Что тут началось: пожар в муравейнике!

Один вдоль бежит, другой поперек скачет, третий наискось мчится… И все Сашу ищут.

— Стойте! Стойте!!!

Чей это голос? Майкин. Неужели Сашу нашла?

Нашла, да не Сашу, а Сашину панамку. Обступили Майку. Теребят панамку. Пересмеиваются: подумаешь, панамку нашла! Что? Вам этого мало? А знаете, где она, Майка, эту панамку нашла? Возле муравьиной кучи: черные муравьи Сашу загрызли и по кусочкам растащили.

Ну и Майка! Мала еще, что с нее возьмешь. Посмеялись и снова разбежались — Сашу искать.

— Стойте! Стойте!!!

Опять Майка? Нет, на этот раз Борька. У него голос девчоночий, не сломался еще. В руках у Борьки сандалетка. Он ее с дерева палкой сбил. Присмотрелись к сандалетке, узнали — Сашина. Но как она на дерево попала? У Борьки ответ готов:

— Птицы Сашу расклевали и по гнездам растащили — птенцов кормить.

Ну и Борька, фантазер! Не поверили ему, конечно. Но вот секрет, как Сашина сандалетка на дереве очутилась? Ладно, найдут Сашу, узнают.

Не успели разбежаться, снова услышали:

— Стойте! Стойте!!!

Юлька бежит. Лица на Юльке нет — один страх. Она только что лося видела. Лось стоял и облизывался. А на рогах у лося… Рот у Юльки как открылся, так и закрыться не может от ужаса. Наконец закрылся, и Юлька договорила:

— А на рогах у лося Сашины шорты висят.

Вот они, у Юльки. Лось, как Юльку увидел, убежал, шорты сбросил. Да не в шортах дело, а в том, почему лось облизывался.

— Почему?

Потому, оказывается, что он Сашей позавтракал.

Ребята Юльку на смех:

— Лось не людоед. Он детьми не завтракает.

— Нет, завтракает!

Разве Юльку, упрямицу, переспоришь: с места не сдвинешь, с мысли не собьешь. Пришлось на хитрость пуститься:

— А тобой почему не позавтракал?

Юлька только плечами пожала: откуда ей знать? Сыт, наверное, был, потому и не позавтракал.

— Не сыт, не сыт! — закричали ребята.

— Тогда почему же?

— Потому, что ты тощая.

Юлька — в слезы:

— Нет, не тощая, не тощая…

Тут вожатый подошел. Узнав, в чем дело, утешил Юльку:

— Ну, конечно, не тощая и вполне съедобная.

У ребят в глазах ехидство:

— А почему же лось ею не позавтракал?

— В следующий раз позавтракает. Когда голоден будет.

Лицо у Юльки сияет. Пусть лучше ее лось съест, чем она свое уступит: не тощая, а вполне съедобная.

— Сюда! Сюда!!!

Еще кто-то кричит. Забыли про Юльку. На голос бросились. Вера кричала. Она вторую Сашину сандалетку возле кроличьей клетки нашла. Никак, кролики Сашей подзаправились: вот они, красноглазые, как смирно сидят, Сашу, наверное, переваривают.

Обступили клетку, смеются над Верой, а Вера свое твердит:

— Съели, съели…

Вдруг чувствуют, кто-то сзади лезет. Оглянулись — Саша.

— Куда лезешь, кто такой?

— Посмотреть… Саша я.

— Нет, ты не Саша.

— А кто же?

— Никто. Нет тебя.

— Как нет? А где же я?

— Сейчас узнаешь. Эй, Вера, где Саша?..