Василий ГОЛЫШКИН
Капитаны

У Вовки день рождения, но он не ждет подарков. Папа в отъезде, мама в больнице, а бабушка никогда не помнит его дней рождения. Но лучше бы помнила. А то раз схватила за уши и давай тянуть. Вовке что, раз такой обычай в день рождения — пусть тянет, он потерпит, хоть и больно. А если дня рождения нет? Зачем зря терпеть? Вовка и не стал. Как взвоет!.. Бабушка с испугу перекрестилась, хоть и неверующая.

Пес Тузик тоже, наверное, не помнит Вовкиных дней рождения. Помнит не помнит, а увидел Вовку, стал на задние лапы и полез целоваться. Почуял, значит, именинника. Вовка сперва так и подумал. А потом догадался. Не именинника он почуял, а бабушкины пироги с творогом. Бабушка Вовке пирогов напекла. Он один съел, а два про запас в карман сунул. «На, ешь, Тузик...»

На улице хорошо, весна. Ручьи мурлычат. На заборе два воробышка кричат. Жаль, не понять что. Может, спорят? Очень похоже. «Чик», — кричит один. «Чирик», — отвечает другой.

«Чик...»

«Чирик...»

«Чик...»

«Чирик...»

Все громче и громче. Как будто один на чем-то настаивает, а другой ему возражает: да, нет, да, нет...

Интересно Вовке, чем дело кончится. А тем и кончилось, чем всегда воробьиные споры кончаются, — потасовкой. Схватились забияки, и полетело воробьиное пух-перо. Наколошматили друг друга и разлетелись, довольные. Опустел забор. Ну и пусть. Вовке и без воробьев не скучно.

Он на канаву пойдет. Может, выудит что-либо. Весной по канаве чего не несет!

Вчера мышонка выудил. Мышонок в пенале плыл и пищал. Может, от удовольствия, может, со страху — не разобрать.

Мышонка домой принес. Дома у бабушки тетя Оля гостила. Увидела мышонка, как подпрыгнет! Толстая, а под самый потолок подпрыгнула. А бабушка, наоборот, под стол сползла. Большие, а маленького мышонка испугались. Пришлось выпустить.

Вот и канава. Интересно, что он сегодня выудит? Смотрел, смотрел — ничего! Вдруг мальчишку увидел. Мальчишка, длинный, как Гулливер, вдоль канавы шагал и флот за собой на веревочке волок: целых три корабля. Он этого мальчишку сразу узнал. С его улицы пионер-тимуровец. Еще зимой с ним познакомился. Он и другие с ним по домам ходили и выспрашивали, как октябрят зовут, у кого когда день рождения.

— Эй, — крикнул Гулливер, — это ты — Вовка?

— Я, — сказал Вовка.

— Это у тебя день рождения?

— У меня, — сказал Вовка.

— Принимай флот в подарок.

Сунул веревку в руки и ушел, довольный, насвистывая. А Вовка как обалдел. Стоит и глазам не верит. И рукам тоже. Неужели это его счастье? Его, его! На его голову свалилось.

Майка прибежала. Увидела флот, в ладоши захлопала. И чего чужому счастью радуется? И Валерка-друг тоже тут. К веревочке тянется. Флот поводить просит. Тоже мне, флотоводец нашелся! Турнул Валерку-друга.

— Не тронь, не твой день рождения.

И Майку турнул. Один остался. Странно, раньше никого не гнал. Скучно без Майки стало. А без Валерки-друга того скучней. И на флот смотреть не хочется. Из-за него всё. Утопить, что ли? Нельзя, подарок, да и корабликов жаль. А Майку с Валеркой-другом не жаль? Еще как жаль! Он вот что сделает. Майку и Валерку-друга капитанами назначит. А сам адмиралом станет. Поплывет флот в дальнюю даль.

Эй, где вы, капитаны? Адмирал зовет.