Peskarlib.ru > Русские авторы > Василий ГОЛЫШКИН > Царь зверей
Василий ГОЛЫШКИН
Царь зверей
Распечатать текст Василий ГОЛЫШКИН - Царь зверей
В совхозе не было дома для приезжих, и я поселился у Евстигнеевых. Спали мы с Борькой в одной комнате и перед сном разговаривали о всякой всячине.
— Ты льва видел? — спросил раз Борька.
— Как тебя, — ответил я.
— А слона?
— И слона, — ответил я.
— Убивал?
Мой авторитет повис на волоске. За всю свою жизнь я не подстрелил даже куропатки.
— Слоны и львы — редкие животные, — нашелся я, — их убивать нельзя.
Вообще, я был прав. Почти везде, где водятся слоны и львы, охота на них запрещена. Это было мне только на руку. Борька, узнав о причине, помешавшей мне стать бесстрашным истребителем львов и слонов, проникся ко мне еще большим уважением. Вот, мол, человек, мог настрелять сколько угодно, а не настрелял. Потому что бережет редких животных.
Сам Борька никогда не видел ни львов, ни слонов. Разве что на картинках. Но портретного сходства ему было мало. Борьке хотелось слышать, как они разговаривают.
Я видел слона и льва. Я мог слышать их речь. А раз так... Одним словом, чего не сделаешь для друга? Я показал Борьке, как рычит лев. Я показал ему, как трубит слон. И все это на свою голову, потому что вскоре стены домика, где жили Евстигнеевы, задрожали как в лихорадке, и в дверях комнаты, где жили мы с Борькой, появились встревоженные физиономии Борькиных родителей.
— Что здесь происходит? — строго спросил Борькин папа.
Надо было выручать приятеля.
— Мы разучиваем арии слона и льва из детской оперы «Вышел зайчик погулять», — сказал я.
— Понимаю, — сказал папа. — Когда я был маленьким, эта опера называлась по-другому: «Кто в лес, кто по дрова». Только разучивали ее не в комнате, на ночь глядя, а днем, в поле, подальше от слушателей.
Мы поняли намек и легли спать.
Рано утром меня разбудил львиный рык. Я спустил ноги с кровати и уставился на спящего Борьку. Нет, мой приятель был слишком мал, чтобы произвести столько шума. Может быть, львиный рык мне просто-напросто приснился после вчерашних разговоров? Так ведь часто бывает: о чем думаешь на ночь, то и снится.
Лев зарычал снова. На этот раз ему удалось разбудить Борьку. Мой приятель вскочил с кровати и с усмешкой уставился на меня: «Рычи не рычи, все равно не испугаешь».
— Это ты? — спросил Борька.
— Нет, — сказал я. — Это не я.
— А кто же? Львы на целине не водятся.
— Раньше мне тоже так казалось, — смущенно заметил я.
— Все равно не обманешь, — сказал Борька. — Р-р-р-ры-ы-ы!
Лучше бы он не возобновлял вчерашней игры. Стоило ему рыкнуть, как тот, настоящий, лев тоже подал голос, и страшное, как гром, рычание заставило Борьку мигом забиться под одеяло.
Впрочем, голова его тут же выдернулась, как морковка, и любопытные Борькины глаза спросили: «Где он, а?»
На этот молчаливый вопрос ответил Борькин папа. Он вошел в комнату и сказал:
— Цирк приехал!
Борьку будто сквозняком выдуло из комнаты. Когда только он успел натянуть штаны и рубашку! Во всяком случае, увидев его возле клетки со львом вполне одетым, я очень удивился.
Лев был голоден. Иначе трудно объяснить, почему он с таким интересом рассматривал стоящего перед ним Борьку. Может быть, пытался припомнить, где и при каких обстоятельствах видел моего приятеля? Нет, нет, первое было вернее. Ведь Борька до сих пор никогда не встречался со львами.
Царь зверей разинул пасть. Борька затрепетал, как флажок в непогоду, но не сдвинулся с места и не отвел от зверя гипнотизирующего взгляда.
Лев сладко зевнул и улегся в углу клетки. Возможно, у него пропал аппетит. Возможно, помешала клетка. Так или иначе, но Борька остался в живых и нашел ответ на вопрос, которым его, как всякого мальчишку, донимали взрослые. Теперь, если у него спросят, кем он будет, Борька не задумываясь ответит: «Укротителем!» Ведь это он, а никто иной, загнал грозного царя зверей в угол железной клетки. И чем? Единственно, силой своей воли.
Надо ли говорить, что с этого дня я лишился общества своего приятеля... Его режим выглядел теперь так: «Подъем... Лев... Физкультурная зарядка... Лев... Завтрак... Лев... Школа... Лев... Обед... Лев... Домашние задания... Лев... Ужин... Лев... Сон... «
Во сне, наверное, тоже был лев, потому что, проснувшись однажды, я услышал, как Борька, причмокивая, манил какого-то Пончика. Утром я узнал, что это несерьезное имя было присвоено приезжему льву.
Царь зверей гостил в совхозе три дня. За это время он опустошил в семье Евстигнеевых все сахарницы, сожрал все печенье, а от фруктовых запасов не оставил даже яблочного огрызка.
Не надо думать, что всем этим лев лакомился, разгуливая на свободе. Зачем, когда в совхозе он обзавелся своим собственным укротителем — Борькой. А укротители, как известно, для того и существуют, чтобы скармливать львам, тиграм, антилопам, страусам и медведям всякие вкусные вещи.
На четвертый день лев исчез. Одновременно с ним из кассы рабочего кооператива исчезло несколько сот рублей.
Пропажу льва первым обнаружил Борька. Пропажу денег — заведующий магазином, шумный, как ручей, Семен Семенович.
Жулик, похитивший деньги, оставил в кассе записку: «Ищи-свищи ветра в поле. Мишка-царь».
Борька сейчас же пристал ко мне.
— Кто этот Мишка?
— Жулик.
— А над кем он царь?
— Видишь ли, раньше цари были над людьми...
— А теперь?
— Теперь царей почти не осталось. Разве у птиц и зверей...
— Значит, Мишка — царь над зверями?
— Да, так иногда называют людей вроде него.
...Однако послушайте, что было дальше.
В случае беды принято хвататься за голову.
Узнав о случившемся, директор передвижного цирка, веселый толстяк Всеволод Михайлович, схватился за голову и сейчас же сообразил, что надо делать.
— Надо немедленно ловить льва, — сказал он.
Но одновременно с ним фокус с головой проделал заведующий магазином Семен Семенович, и голова подсказала ему другое.
— Надо немедленно искать деньги, — сказал он.
— Нет, льва, — спокойно возразил директор цирка, — пока он не пожрал у вас всех коров и детей.
Угроза подействовала. Мамы, как наседки, завидевшие коршуна, набросились на детей и загнали их в дома. Папы вооружились кто чем и разъехались на машинах по степи. Улицы поселка опустели. Охота на царя зверей началась.
Летописцы боевых событий редко принимают участие в сражениях. Я был летописцем и, справедливо рассудив, что в данном случае мое место за письменным столом, отправился к Евстигнеевым.
— Борька дома? — спросил я.
Борькина мама побледнела и схватилась за сердце. Так и есть, она думала, что Борька со мной.
К черту обязанности летописца! Я сломя голову выскочил из дому и бросился в степь.
— Борька-а-а!
Даже обманщик-эхо не отозвалось на мой призыв. Среди новоселов целинной степи оно пока не числится.
И вдруг я услышал нежное, детское:
— Пончик, Пончик, Пончик...
И грубое, львиное:
— Р-ры-ы-ы!
«Борька и лев! — ужаснулся я. — Сейчас он его... Об этом было даже страшно подумать. Я кинулся вперед, на голос льва, и в зарослях ивняка нос к носу столкнулся с Борькой.
— Тс! — сказал Борька. — Там лев. Это я его нашел.
— Знаю, — сказал я. — А он тебя...
Впрочем, спрашивать об этом было бессмысленно. Борька стоял передо мной до того живой и невредимый, что подозревать льва в покушении на его особу не приходилось.
— Что он там делает? — шепотом спросил я.
— Караулит, — шепотом ответил Борька.
— Кого? — Я был так удивлен, что, забыв о шепоте, спросил об этом во весь голос.
— Тс! — зашипел Борька. — Не знаю. Кого-то на дереве.
Борька раздвинул кусты, и я увидел березку, за макушку которой, как за мачту во время кораблекрушения, держался лохматый человек. Каюсь, нехорошо, но я не мог смотреть на его ужимки без смеха. Однако смех застрял у меня в горле, едва я увидел того, кто загнал человека на дерево. Это был лев. Он лежал на земле, не спуская задумчивого взгляда с человека, повисшего на березке. Может быть, он ждал, когда плод созреет и упадет? В таком случае надо было спешить.
Человек хватал воздух ноздрями, как загнанная лошадь. Он выбивался из последних сил. Лев сладко облизывался...
Вдруг мы услышали шум машины. Прямо на нас мчался грузовик с «охотой». Я выскочил из кустов и замахал руками.
Машина остановилась. Из кабины вышел директор цирка Всеволод Михайлович.
— Где он? — спросил директор.
— Там, — ответил я.
Всеволод Михайлович скрылся в кустах. Вскоре он вернулся обратно, ведя на поясном ремешке льва. Рядом, держась за гриву царя зверей, шел Борька.
Там какой-то лохматый просит снять его с дерева, — сказал директор.
«Охота» напролом, через кусты двинулась к березке.
Лохматого сняли, обыскали и нашли у него толстую пачку трешек, пятерок и рублей, перевязанных голубой лентой.
— Наша, магазинная! — обрадовался ленте Семен Семенович. Но вполне возможно, что у него были и другие причины для радости.
— Пошли к машине, — сказал кто-то.
Увидев царя зверей, Мишка-царь задрожал и попытался спрятаться за спины конвоиров.
— Не пугайтесь, — сказал толстый директор цирка. — Этот лев не кусается. Он ручной. И любит, когда его берут с собой на прогулку.
Вот оно что! Лицо у Мишки-царя вытянулось, и он со злостью посмотрел на своего царственного коллегу. Выпустив льва, он думал на других нагнать страху, чтобы под шумок исчезнуть с богатой добычей, а лев, черт бы его побрал, сам нагнал на него страху, заставив, как белку, прыгать по деревьям. Эх, знать бы, что он ручной!..
Мы все погрузились в машину и поехали в совхоз. Мишка-царь за всю дорогу ни разу не поднял глаз и ни на кого не посмотрел. Зато его коллега — царь зверей лев — ехал с гордо поднятой головой и смотрел на всех ласково и доверчиво. Ему некого и нечего было стыдиться.
Также читайте: