Peskarlib.ru > Русские авторы > Наталья ДУРОВА > Большой театр «Малышка»
Наталья ДУРОВА
Большой театр «Малышка»
Распечатать текст Наталья ДУРОВА - Большой театр «Малышка»
Всякий театр, конечно, имеет свою историю. А всякая история имеет начало. Имеет историю и наш театр «Малышка», несмотря на свою молодость. Весь вопрос в том, что считать началом. Во всяком случае, я не согласна с управдомом, который склонен считать началом неприятное происшествие со штрафом за первую репетицию футбольного матча между командами «4-Пудель-4» и «Разношёрстная дворняжья сборная».
Итак, с чего же началось? Мы не рыли котлованов, не управляли долговязым краном, укладывая тяжёлые блоки фундамента. И если бы даже наш театр имел собственное здание, его по справедливости украшала бы не четвёрка бронзовых коней, а упряжка из пуделя, бульдога, фокстерьера и двух лохматых дворняг.
Началось всё с высыхающих во дворе луж, с громкого чириканья воробьев, дерущихся из-за первого червяка, – словом, с того дня, когда тупоносые ребячьи калоши уступили место башмачкам-скороходам, бантики в косичках прыгали в лад с крутящейся верёвочкой и слово «ручеёк» уже означало не талую воду, бегущую вдоль улицы, а шумную игру, известную ребятам любого двора в любом городе.
– Пиф-Паф, – обратилась я к своему жесткошёрстному другу, весёлому терьеру, хитро поглядывая на ребят, – а не желаете ли вы продемонстрировать своё искусство?
«Ур-р-р! Гав-гав!»
Заливистая и радостная нота прозвучала в его лае. Хвост, поднятый торчком на манер большого пальца, сначала пришёл в бешеное движение, а потом выжидательно замер.
Косички повернулись к нам, прыгалка упала на асфальт.
– Нет, нет, не бросайте верёвочку, – сказала я, – покрутим для него. Пиф-Паф, прошу вас.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть… – хором считали девочки, а мальчишки, забыв о тряпочном мяче – без коньков – хоккея, подбежали к нам гурьбой и остановились, наблюдая за быстрым Пиф-Пафом.
– А теперь, Пиф-Паф, будьте добры: сначала вальс, потом прыжок.
– Это вместо прыганья на одной ножке, – сказали бантики.
Опять считающий хор:
– Раз, два, три!
– Погодите, ребята, пусть Пиф-Паф сам ответит, сколько раз он перепрыгнул через верёвочку. Только громче, Пиф-Паф, пожалуйста.
«Гав-гав, гав-гав, гав-гав!»
– А сколько раз вы опоздали прыгнуть?
«Гав!»
– Один раз, значит? Только один раз? – Я укоризненно посмотрела на Пиф-Пафа и повернулась к ребятам: – Подумайте, какой обманщик! Пиф-Паф, признайтесь же честно.
«Гав, гав-гав!»
– Ой как он здорово считает! – воскликнула девочка.
– У него по математике троек нет, как у тебя, – тотчас съехидничал один из мальчишек.
– А где он научился считать? А он всю математику знает? – наперебой расспрашивали меня ребята.
Я сделала вид, что обдумываю вопросы.
– Да пожалуй, он одолел все четыре действия. Можете задавать ему задачи. – И тут же дала команду Пиф-Пафу: – После зарядки, уважаемый Пиф-Паф, недурно заняться и умственной работой. Ну-ка, кто ему даст пример на умножение?
– Я!
– Нет, я!
– Я, лучше я! Мне очень нравится умножение! – облизнув губы, воскликнула толстенькая девчушка.
«Ну, Пиф-Паф, сейчас нам с тобой достанется!» – подумала я.
Примеры посыпались со всех сторон. Я даже устала в уме умножать, делить и складывать.
– Теперь вы убедились, что Пиф-Паф отлично знает математику?
– Убедились! – хором закричали ребята, а любительница умножения прибавила:
– Выучил на «пять».
– Ребята, а вы не рассердитесь, если я сознаюсь вам, что пошутила?
– Можно, я скажу? А я сразу знал. В Уголке Дурова там это тоже показывают! – торопливо выпалил круглолицый паренёк.
– Вот и расскажи ребятам, о чём ты догадался, – предложила я ему.
– А всё очень просто! У меня даже Бурьян теперь знает, сколько будет дважды два. Он как лаять начнёт, если нужно четыре, так после четырёх тихонечко щёлк пальцами – и он перестаёт лаять. Два нужно – так после двух щёлкаешь. Вот и вся хитрость.
– Молодец! – похвалила я, протянув пареньку руку.
А он тотчас шаркнул ножкой:
– Агафьин Михаил.
Я даже оторопела от такой изысканной вежливости и уже хотела тоже представиться, как меня перебил рыженький веснушчатый мальчуган:
– Мишка, он у нас передовой, даже в девчоночий кружок рукоделия ходит!
– Вдвойне молодец! – поддержала я Михаила Агафьина. – Вот, ребята, Миша вам секрет собачьей математики почти разъяснил. Мне осталось немного добавить. Конечно, собака считать не умеет…
– Они глупые, – презрительно поджав тонкую нижнюю губу, сказала одна из девочек.
– Ты не права. Ум собаки, естественно, не такой, как у нас с вами, но глупой её назвать нельзя.
– Пиф-Паф, наверно, обиделся, – заметил кто-то из ребят.
– Вряд ли, – возразила я. – Пиф-Паф не понимает, о чём мы с вами толкуем. Ему знакомы лишь некоторые слова команды: «Ко мне!», «Сидеть!», «Рядом!», «Гулять!», «Лежать!».
Бедняга Пиф-Паф, услышав все команды разом, заметался и стал беспокойно смотреть мне в глаза, словно спрашивая, чему же повиноваться.
– Зато у собаки прекрасно развиты и слух, и зрение, и обоняние, – продолжала я. – Собака – необыкновенно чуткое животное. Вот я и заставляла Пиф-Пафа исполнять любое действие по моему сигналу. Ну как, интересно? – спросила я ребят.
Впрочем, незачем было и задавать этот вопрос. Я видела, как всё, о чём я рассказываю, заинтересовало ребят, и решила приступить к главному:
– А что, друзья, не устроить ли нам во дворе, прямо здесь, настоящий театр зверей?
– А можно? – с радостной неуверенностью протянула любительница умножения.
– Можно! Конечно, в нашем театре не будет ни тигров, ни львов, ни слонов, но ведь нас окружает очень много четвероногих и пернатых друзей. Артисты найдутся.
– А жаль, что без тигра. Вот бы с тигром здорово бы-ыло! – мечтательно протянул Рыжик.
– У нас пудель есть. Бабушка к лету всегда его подо льва стрижёт. Только вот цвет у него чёрный, совсем не львиный… – смущённо сказала ещё одна девочка.
– Значит, решено. Завтра в шесть собираемся у меня и по-настоящему всё обдумываем, – сказала я ребятам на прощание. – Ведь у вас скоро каникулы. Квартира моя – пятнадцатая.
Я поднялась к себе, распахнула окно и ещё долго наблюдала за стайкой ребятишек, обступивших огромный землекопатель. С каким восторгом следили они за сжатием железного кулака, в котором кубометр земли казался лёгкой горсточкой!
А неподалёку, впряжённая в телегу, мерно пожёвывала овёс лошадь. Ей ребячье внимание уделялось постольку, поскольку лошадь стояла на мостовой, где, громыхая, проносились тяжёлые пятитонки, не имеющие таких, как у неё, устало-грустных и выразительных глаз, но обладающие сотнями лошадиных сил.
Я вовсе не сетую, что восторг отдан металлу, вобравшему в себя силу и волю живого существа. Я счастлива волнением дошколят, подростков и солидных людей, ожидающих из космического полёта дворняг, знаменитых не родословной, а заслугами перед наукой, серых и белых мышей, мух и нежных листочков традесканций.
Но мне становится нестерпимо больно, когда те же подростки не видят рядом с собой этой частички жизни, когда у одного рогатка – для воробья, у другого – камень для кошки или приблудившейся ко двору собаки. Кто же вступится, кто сломает жестокость, идущую у подростка пока не от сердца, а от избытка энергии?
Вот оно, дело твоё, театр! Ты должен вырасти во дворе любого дома, где живут ребята. Театр зверей нашего дома, разожги костёр любви к четвероногим и пернатым, у которых тоже есть хрупкое, отбивающее время сердце! Разожги костёр любви ко всем деревцам и травинкам, которые пустили корни в землю, дающую нам жизнь…
Также читайте:
Первый зритель – Ромка Ракетоноситель