Алена ВАСИЛЕВИЧ
Мое хозяйство

Утром бабушка налила мне полную чашку молока — запить завтрак — и сказала:

— Поторапливайся, внучек, пора приниматься за хозяйство. Твои тётка с дядей уже наработались на поле, пока ты спал. Время и тебе...

— За какое хозяйство? — не понял я.

— А я тебе всё растолкую, — пообещала бабушка.

Ну, что ж: за хозяйство так за хозяйство. У нас в городе никакого хозяйства нет. А раз у бабушки оно есть — буду помогать, ничего не поделаешь. Так мне и мама наказывала: «Смотри, Вова, помогай там бабушке. Она у нас старенькая».

Бабушка и говорит:

— Поди-ка, внучек, погляди, где наши пуховые подушечки, не запропастились ли куда...

— Хорошо, бабушка, сейчас!

Я выбежал из-за стола — и в чистую половину: так называют всегда убранную комнату в хате. Там я и бабушка спали. В комнате было всё в порядке: кровати застелены, подушки, пышно взбитые бабушкиными руками, громоздились чуть не до самого потолка.

И маленькие вышитые подушечки, «думки», тоже лежали на своих местах...

— Бабушка, подушки на кровати! — Я даже удивился, с чего бы это бабушка вздумала проверять, на месте ли подушки лежат. Куда они могли деваться?

— Ах ты, мой внучек! — всплеснула руками бабушка и залилась мелким смехом. — А я-то думаю, зачем он в хату побежал. А он — подушки проверять...

— Ты ж сама мне велела: «пуховые подушки»... — обиженно упрекнул я смеющуюся бабушку, которая, наверно, нарочно разыгрывала меня.

— Глупенький, так ведь я сказала, чтоб ты посмотрел, где наши гусята ходят.

— Гусята? Так разве же они подушки?

— А из чего, внучек, подушки-то делают?

— Из чего? Ну, не из гусят же!

— Верно, не из гусят, — опять засмеялась бабушка и объяснила мне, что подушки делают из перья и пуха, а пух и перья растут на гусях. А гуси вырастают из гусят. Вот и выходит, что гусята — это будущие подушки...

Я тоже посмеялся над этим и запомнил, чтобы в другой раз меня не провели.

К вечеру, когда жара спала, я взял кнут — его мне свил из пеньки дед Василь — и погнал на выгон бабушкиных свиней: старую Рябуху и двух чёрных поросят. Стою себе у плетня и посвистываю в воздухе кнутом: ж-жик, ж-жик! Цветёт жёлтый, как солнышко, одуванчик — я по нему: ж-жик! Ползёт по дороге чёрный жук — я и его: ж-жик! Только отвернулся, откуда ни возьмись белый мотылёк — я и на него замахнулся: ж-жик! Да взмахнул мотылёк белыми крылышками и упорхнул в рожь.

А я знай себе — всё ж-жик да ж-жик!

Вдруг слышу — крик с поля через дорогу. Бабушкина соседка, тётка Игнатиха, там свеклу как раз полола.

— Вова! Ты что это делаешь? Посмотри, где твоё сало гуляет?

Я посмотрел на землю: торбочка с салом и хлебом лежит там, где и лежала.

— Моё сало никуда не ушло! — кричу я в ответ и смеюсь. — Вот оно, рядышком со мной!

— Рядышком?! А ты посмотри, что твои свиньи делают!

Я огляделся ещё раз. Вижу: нет моих свиней на выгоне. Куда они девались? Пробежал немножко вперёд — во-он они, на картофельном поле, за ограду пробрались и землю роют. Я бросился выгонять свиней, а тётка Игнатиха давай отчитывать меня:

— Ишь ты его! Занятие себе нашёл — стоит и кнутиком помахивает. Следил бы лучше за свиньями, раз уж в пастухи подался...

— А вы же кричали: «Где твое сало?» — огрызнулся я и сразу понял, что «сало» — это не кусок сала в торбочке, а свиньи! Так же, как те «подушечки»... Всё тут наоборот называется, всё не так, как у нас в городе...

А то однажды идём мы с дедом Василём по дороге вслед за телегой со снопами. Жара. Пылища. Подсадил меня дед на воз, сам коня погоняет. Навстречу нам председатель колхоза.

— Чего это ты, Вова, на хлебе едешь?

— Нет, — отвечаю ему, — я не на хлебе, а на снопах.

Председатель рассмеялся и говорит деду Василю:

— Сразу видно, город едет... Учи его, дед, как хлеб растёт, учи!

Всё «учи» да «учи» — как будто я сам ничему не учился и ничего не знаю. Показала мне бабушка, как надо полоть грядки с морковкой, так я их дочиста выполол: ни одного кустика не осталось. И учиться тут нечему!

Или скажет мне бабушка: «Иди, Вова, встречай наше молочко. Оно уже где-нибудь за речкой — домой идёт». Значит, нужно прихватить с собой ломоть хлеба или пучок свекольной ботвы и идти встречать нашу корову Белку. Так уж приучила её бабушка: встречай каким-нибудь лакомством, иначе пройдёт мимо двора и пойдёт вдоль всей деревни... А если Белка в самом деле пройдёт мимо дома, бабушка непременно закричит: «Ну и досталось же мне молоко!»

Но меня уже не проведёшь! Молоко — значит, корова! Корова — значит, молоко!

Такое у меня хозяйство. Я его теперь хорошо знаю!