Александр ГИНЕВСКИЙ
Спортивная причёска

Папа сказал, что я зарос, как гималайский медведь.

Ещё он сказал:

— Мне некогда, держи деньги и отправляйся в парикмахерскую сам. Пусть тебя приведут в божеский вид. Не забудь сдачу принести. И скажи, чтобы тебя там не прыскали одеколоном.

Я взял деньги и отправился. По дороге зашёл к Борьке. Я решил прихватить его с собой. За компанию.

Борька идти не захотел.

— Слушай, Вовка, — сказал он, — зачем тебе тащиться в какую-то парикмахерскую? В такую далищу! Да ещё зря деньги тратить!

— Ну, а как же? — говорю. — Постричься-то надо?

— Надо.

— Кто ж меня без денег будет стричь.

— Я, — говорит Борька.

— Ты?!. — я прямо расхохотался. — Он меня пострижёт! Слыхали?!.

Борька обиделся.

— Смеёшься? Ну, ладно… смейся, смейся…

— Да как же тут не смеяться? — говорю. — Какой из тебя парикмахер?

— Я сумею! — закипятился Борька. — Я причёски знаю! И постригу тебя совсем бесплатно. Просто так. Задаром!

— Интересно, какие причёски ты знаешь?

— Я знаю даже спортивные. Например, бокс, полубокс. Под бокс стригутся чемпионы, а под полубокс — остальные. Между прочим, Мохаммеда Али знаешь?

— Кто же его не знает. Боксёр, чемпион мира.

— Так вот, он всегда стрижётся под бокс.

— Правда?

— Я же тебе говорил: знаю. Так что смотри уж сам… Я ведь советую тебе как лучше.

— Вижу, Борька, знаешь. Только вдруг ты из меня чучело сделаешь? Пошли лучше в парикмахерскую.

— Я только чуть-чуть! — кричит Борька. — Не понравится — иди в свою парикмахерскую, трать свои деньги! Там тебя достригут.

Тут я подумал: может, и правда?.. Чего тащиться в такую далищу? Да ещё там, наверное, очередь — стой и жди. А тут тебе без всяких. Раз, два и — готово.

— Ладно, Борька, — говорю, — давай! Под бокс. Как у Мухаммеда Али.

— Борька достал из шкафа огромную простыню. Она прямо вся трещала, когда он её разворачивал.

— Вот. Крахмальную простыню для тебя приготовил, а ты…

А я пошёл искать какое-нибудь кресло. Кресла у них не оказалось, поэтому я сел на диван.

— Уселся!.. — сказал Борька. — А сзади как я тебя буду стричь, соображаешь? Садись давай на табуретку.

Я сел. Борька закрутил меня в простыню и куда-то ушёл. Вернулся он в домохозяйском переднике. В руках у него были ножницы и расчёска. Борька стал быстро-быстро, как настоящий парикмахер, щёлкать ножницами и постепенно подходить ко мне.

— Погоди! — кричу ему. — А машинка где?! У тебя машинка-то есть?!

— Какая машинка?

— Какая, какая… Которой стригут!

— Ты хоть знаешь зачем она? — спрашивает Борька.

-Чтоб стричь, — отвечаю.

— А ножницы?

— Тоже.

— Так зачем тебе машинка, я тебя спрашиваю?!

— Кто же стрижёт без машинки?!

— Да эти машинки для чего? Для быстроты! Понятно?! А нам спешить некуда. Я тебя не спеша так постригу, что потом спасибо скажешь.

Я немного успокоился.

— Ладно, — говорю, — давай не спеша. Потому что если спешить, то тяп-ляп получится. Верно?

— Верно.

Борька почикал-почикал ножницами и начал. Здорово так. Только клочки в разные стороны летят. И, главное, ни капельки не больно. Надо же!

— Дай хоть в зеркало посмотреть, — говорю ему.

— Сиди, сиди. Ещё налюбуешься, — отвечает.

Слышу: Борька всё реже и реже чикает ножницами.

— Ну, как там дела? — спрашиваю.

— Где?

— У меня на голове.

— Ничего, — отвечает. — Сиди смирно. Сейчас спереди начну.

Начал он спереди стричь.

— Ну, как там у нас?.. — спрашиваю.

— Что-то, Вовка, не очень…

— То есть как не очень?!

— Вместо бока полубокс получается.

— Ладно, Борька, не горюй! Лишь бы причёска была настоящая. Спортивная.

— Не очень-то, Вовка, она спортивная получается…

Тут я взревел:

— Что-о?!!

Выкарабкиваюсь из простыни, бегу в ванную к зеркалу. Смотрю: я — не я. Глядит на меня кто-то и глаза у него выпучиваются, вот-вот лопнут. Потому что на голове… ну будто двести кошек напали на меня в тёмном переулке. Только что исцарапать не успели.

А Борька стоит сзади, льёт мне на голову одеколон из пузырька и расчёской водит. А тут хоть причёсывай, хоть не причёсывай — всё равно в зеркале не человек виден, а сплошное чудище. Огородное пугало.

— Борька! — говорю.

— Ну что тебе?.. — отвечает дрожащим голосом.

— Ты же меня искалечил!

— Скажешь тоже… искалечил… Что я тебе руку прищемил или ногу вывихнул?

— Ты же мне голову изуродовал!

— Чего ты орёшь: голову, голову!.. Можно подумать, что она у тебя соображать перестала. Ведь я же не нарочно. А не нравится — иди в свою парикмахерскую. Достригайся! Трать там свои деньги!

— Тут достригать нечего! А потом, как я пойду?!.

— Ногами! Как…

— Да ведь меня люди увидят, — с перепугу начнут на дома натыкаться!

— Ну, это мелочи, — говорит Борька. — Полотенце намотаем и пойдём. Между прочим, у индийских фокусников головы всегда полотенцем обмотаны.

— Не хочу я быть индийским фокусником!

— Не хочешь, давай найдём что-нибудь другое.

Мы стали искать. Борька предложил мне свою зимнюю шапку. А какая тут шапка, когда на улице лето. Жара стоит.

— Ты, — говорит он, — завяжешь уши, и получится, будто у тебя зубы. Сильно разболелись, и ты идёшь в поликлинику. Можешь и пальто моё надеть, если тебе стыдно в одной шапке идти. Ну, будто ты весь заболел.

Я чуть не заплакал.

— Ты что? — говорю. — Издеваешься, да?!. Какие зубы, какое пальто?! У меня же голова не в порядке… То есть мне же в парикмахерскую надо!

— Да нет у меня летних шапок! — кричит Борька. — Куда-то все подевались. Видишь: нет! Только одна зимняя. Не одевать же тебе женский платок или шляпку с пёрышком…

И пришлось мне надеть кепку Борькиного дедушки. Такую серую в клеточку. Большую, как морская черепаха. Ей всё не сиделось, и она ползала по моей голове, как живая.

Мы вышли на улицу. Из-за этой кепки я ничего вокруг себя не видел. Борька держал меня за руку, как маленького. И вёл, как слепого.

— Ничего, Вовка, приговаривал он, — не волнуйся. Ты только под ноги смотри, а уж я тебя доведу.

— Не волнуйся, не волнуйся… Парикмахер криволапый. Натворил, а теперь успокаивает…

Дотащились. Стали входить в дверь, а она не открывается.

— Мальчики, вы что хулиганите? Разве можно двери ломать? — сказал какой-то прохожий.

— Мы не хулиганим, — отвечает Борька. — Мы в парикмахерскую.

— Так ведь сегодня парикмахерская не работает. Выходной у них сегодня.

Тут меня зашатало. Приподнимаю козырёк кепки.

— Почему выходной?

— Потому что парикмахеры сегодня отдыхают.

— А я как же?

— Подожди, ты! — перебил меня Борька. — Скажите, пожалуйста, а на Гражданском проспекте парикмахерская сегодня работает?

— А там, кажется, ремонт начался.

— Спасибо, — отвечает Борька.

Прохожий ушел, а мы остались.

— Борька, что делать будем?

— Не знаю, — говорит.

— И я не знаю.

— Придётся тебе, Вовка, потерпеть. До завтра. А завтра с утра — в парикмахерскую. Тебе только ночь переночевать. Заснёшь, а во сне ведь тебе всё равно какой ты…

— А что я дома скажу?

— Скажешь, что парикмахерская закрыта на выходной.

— Это я и без тебя знаю! А про голову?!.

— Скажи, скажи… это…

Борькины ноги затоптались на месте. Я даже подумал, что он сейчас убежит.

— Ладно, — говорю, — веди меня домой.

— Вовка, может ты у меня переночуешь?

— Думаешь, тебе не влетит?

А мне за что?

— А за крахмальную простынь. Ты же её теперь так не сложишь как она была.

— Да, — тяжело вздохнул Борька.

Привёл он меня домой. Звоним. Открывает папа. Я его по брюкам узнал и по тапочкам.

Папа долго стоял в открытых дверях.

— Боря, — спросил он, — ты не знаешь где Вовка? С ним ничего не случилось?

— С ним? Он вот. С ним ничего…

Папа снял с меня кепку.

— Как же ничего, когда он так благоухает. От него пахнет, как от целого розария Ботанического сада.

Борька понюхал меня. Говорит:

— Немножко пахнет. Цветами.

— Это называется немножко? А кто его так немножко оболванил? Неужели это он сам себя умудрился?..

Борька молчит. Я тоже.

— Та-ак…

Тут папа хлопнул меня по шее и рассмеялся. А Борька от папиного смеха вдруг расхрабрился.

— Это я, — говорит, — вашего Вовку так. Я под бокс старался. А парикмахерская оказалась закрытой.

— Получай своё, мастер по причёскам! — сказал папа и хлопнул Борьку. Только он его хлопнул, будто у Борьки такая больная шея, что по ней нельзя треснуть как следует. А ведь мне ещё и от мамы… что-то будет…