Александр ГИНЕВСКИЙ
Воспоминание, или От перемены мест слагаемых...

У каждого человека есть воспоминания. Даже если он ещё только во второй класс перешёл.

Вот и у меня есть…

Какой же глупый был я тога. Давно, когда был совсем маленький.

Тогда я очень любил ходить с папой в зоопарк. Помню, ходили мы по воскресеньям.

До воскресного дня далеко. Ещё целых несколько дней. Тянутся они тянутся, и с каждым днём становятся всё длиннее. Как нарочно. А уж в субботу я прямо места себе не находил. Казалось, никогда она не кончится — эта суббота. В голову даже такая глупость приходила: вдруг суббота перепрыгнет через воскресенье. И сразу начнётся понедельник. Никто этого не заметит, а до новой субботы — ого-го! — какие длиннющие дни…

Наверно поэтому в субботу я подбегал к окну и всё торопил вечер, чтобы поскорее ночь наступала.

Да, тогда я был совсем глупый, если в субботу приставал ко всем: «А завтра, значит, воскресенье?» И мне в который раз отвечали: «Значит, воскресенье, если сегодня точно суббота». Тогда я начинал сомневаться: а суббота ли сегодня? Я так надоедал своими вопросами бабушке, маме и папе, что они смотрели на часы и говорили: «Не пора ли нашего приставалу отправить на кроваткин переулок?» «Пора, пора, пока календарь вверх тормашками не перевернул».

Я и сам был рад поскорее отправиться спать. А толку-то? Ложился, а вот заснуть — долго не мог. Ворочался с боку на бок, ворочался. Вдруг вспоминалось, как мы в последний раз рассматривали маленького крокодила. Он жил в террариуме. Когда я засыпал, этот крокодил переставал греться под яркими лампочками, спускался к воде. Вода с тихим шипением покрывала его спину. А дальше уже ничего не было слышно. Крокодил исчезал в тёмной воде. Казалось, он прямо отсюда уплывал в свою жаркую Африку и уже больше никогда не вернётся сюда — в наш зоопарк…

И вот наступало воскресенье. Мы садились с папой в трамвай, и он вёз нас в гости к зверям. Если это было весной, то трамвай катился по рельсам с весёлым, праздничным звоном.

Папа доставал газету, разворачивал и залезал в неё с головой. Я смотрел в окно. Деревья, дома и люди за окном наверно завидовали мне, потому что наступал мой праздник.

Мы приезжали рано. Почти к самому открытию. Но народ уже толпился у касс.

Клетки хищников были сразу налево от входа.

Тут много собиралось людей.

Я, в который раз, рассматривал львов, тигров, медведей, волков и лисиц. А папа и тут продолжал читать свою газету. Я не обижался, потому что папа не любил смотреть на диких зверей в клетках. Он говорил:

— Их силой и хитростью загнали в клетки. Им некуда скрыться, спрятаться. Не защититься от людского шума, от самих людей. Словом, несчастные животные. С каким бы удовольствием посмотрел бы я на то, как их выпускают из клеток. Не здесь, конечно, а там, где они родились и выросли. Вот это было бы зрелище!..

Я долго не понимал папиных слов, но потом стал понимать.

Я всё реже подходил к клеткам хищников.

Если раньше я громко смеялся, когда видел как в воде плавают и резвятся белые медведи, то теперь мне становится их жаль. Вода в бассейне мутная. В ней плавают апельсиновые корки, размокшие батоны и бумажки от конфет. Разве приятно в такой воде плавать и барахтаться? А однажды я заметил, что медведи вовсе не белые. Они должны быть белые как снег на Северном полюсе, а тут у них на животах и на лапах большие жёлтые пятна, похожие на ржавчину.

Поэтому больше всего времени мы проводим у водоёмов. В них плавают утки, гуси, лебеди. А по берегам стоят цапли, бакланы, аисты.

И всегда, под конец нашей прогулки по зоопарку, мы шли туда, где катают ребят на пони или ослике.

Я сам покупал билет и вставал в очередь вместе с другими ребятами. Мне всё не терпелось скорее сесть в тележку и поехать. Ведь это куда интереснее, чем ехать на трамвае или автобусе.

Другим ребятам тоже не терпелось. Поэтому, когда мимо по кругу проезжала тележка, мы все кричали и хлопали в ладоши. Мол, быстрее, быстрее!.. Мы тоже хотим покататься.

Я, конечно, понимал, что пони — это маленькая лошадка. Что ослик — тоже — маленькое существо. Но мне и в голову не приходило, что тележку с ребятами они возят целый день. Что им, наверно, тяжело, что они устают…

И вот однажды мы с папой погуляли по зоопарку и, как всегда, пришли на ту площадку.

Я узнал ослика. Его звали Петрик. Он бежал по кругу.

Я купил сразу три билета. Чтобы прокатиться три раза.

Тележка на толстых резиновых шинах остановилась.

Петрик шевелил длинными ушами, кивал головой и грустно смотрел себе под ноги.

Я только сейчас заметил какой он маленький, худенький. Шерсть клочьями, а ножки тонкие-тонкие. Я подумал, что он, может, совсем старенький. Уж какое тут веселье…

А тележкой, как всегда, управлял парень в кепке — Саша. У него было круглое и почему-то хмурое лицо. Я понял по этому лицу, что ему давно надоело возиться с осликом, тележкой и ребятами.

Ребят он подхватывал под мышки и усаживал на лавки. Усадит и смотрит: сколько ещё места свободного.

Вот и тележка полна народу.

Саша берёт в руки кнутик, причмокнет губами, дёрнет поводья.

— Пошёл!

И тележка трогается.

Я смотрю на Петрика. На его грустную мордочку, тонкие ножки. И вдруг замечаю, что его шатает из стороны в сторону, — так ему тяжело. Тут я подумал: «Как же я поеду на Петрике? Ведь у него даже ноги подгибаются от усталости».

Подъехала тележка и подошла моя очередь. Я протянул Саше билет и говорю:

— Вот мой билет, только я не поеду.

— Не поедешь?

— Нет.

— Вот и хорошо. Отойди в сторонку, не мешай другим.

Я отошёл. Саша посадил в тележку ребят, которые стояли за мной.

Вот тележка тронулась. Ребята в ней замахали руками, весело закричали.

Я тоже махал рукой, кричал и радовался. Я радовался тому, что меня в тележке нет. И, значит, Петрику, хоть немного, но легче. Ведь меня-то в тележке нет…

Я и во второй раз не сел, и в третий. Конечно, мне очень хотелось прокатиться. Но Петрика мне было жаль больше…

Я вспомнил этот случай совсем недавно. В школе. На уроке математики. Виринея Семёновна объяснила нам, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Оказывается, это — математический закон. Виринея Семёновна всё хорошо объяснила на доске и привела много примеров. И когда я понял этот математический закон, я вдруг вспомнил зоопарк, тот случай с Петриком… А ведь тогда я думал, что раз я не сажусь в тележку, Петрику легче. Немножко, но всё-таки легче. И я радовался этому. Но оказывается, по математическому закону, Саша вместо меня брал в тележку кого-то другого…

Какой же я дурачок был когда-то. Ничего удивительного. Ведь я тогда еще не знал, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Ну и что, что не знал? Всё-таки хорошо, что тогда в тележке Петрика не было меня.