Вильям КОЗЛОВ
Наши игры

Упираясь локтями и коленями в громыхающую железную крышу, Вася Снегирев полез на животе к широкой воронке водосточной трубы. С высоты трехэтажного дома перед ним открывался солнечный двор. Посередине цветной клумбой раскинулась детская площадка с облезлым деревянным конем, у которого вместо гривы шевелилась на ветру желтая мочалка. Белые панамки малышей сверху казались крупными одуванчиками. Ребята постарше пинали ногами большой, напоминающий мыльный пузырь мяч. Но не они интересовали Васю: он искал глазами Колю Северцева − своего бывшего приятеля, ставшего со вчерашнего дня лютым врагом. Коля, пламенея вихрами, сидел с каким-то незнакомым мальчишкой возле садовой скамьи и азартно играл в ножички. Увидев его, Вася едва не издал боевой клич индейцев, бросающихся в атаку на ненавистного врага. Он наслышался, как они кричат в кино. Однако кричать из тактических соображений было нельзя, и Вася удовольствовался тем, что мысленно представил себе, как сейчас завопит на весь двор Северцев...

Предвкушая всю сладость задуманного мщения, Вася вытащил из-за пазухи рогатку, вложил в нее круглый увесистый камешек и прицелился прямо в худую спину Северцева. Как раз между выпирающих из-под рубашки лопаток. Красная резина натянулась до отказа, но Снегирев почему-то медлил... Вот так пулять из рогатки в спину даже врага было как то неловко. Так не поступают настоящие бойцы. Они вызывают своих врагов на честный бой. Или как раньше на дуэль. И даже благородно предлагают противнику выбирать оружие. Об этом Вася читал в книгах. Да и потом, Северцев может и не понять, что это он, Вася, выпалил в него. «Стреляй!» − подзуживал голос мщения. Поборов искушение, Вася спрятал рогатку, камень засунул в карман, где было много таких же. Он специально подобрал на дворе круглые, увесистые, один к одному.

Улегшись на покатой горячей крыше, Вася стал смотреть в ясное безоблачное небо. С мелодичным писком носились над ним ласточки, где-то тут близко их гнезда. Наверное, уже и птенцы вывелись. Что же все-таки остановило карающую Васину руку? Северцева стало жалко? Нет! Недостоин он пощады. Что же тогда? И вдруг на его лице появилась улыбка: мстят из-за угла только трусы. И еще шпионы и диверсанты, ну и эти... террористы. Да еще члены мафии. Он, Вася, не такой, он не будет стрелять из рогатки из-за угла, вернее, с крыши, из-за трубы, он при всех подойдет к Северцеву и предложит ему драться один на один. Это будет по-честному. Он бы и на дуэль вызвал, но теперь это не принято. Другие времена. А ребята пусть смотрят на них... Пожалуй, Коля драться не станет: он побаивается его, Васю. Уклонится от честного боя Северцев, он ведь хитрый! Скажет, что у него живот заболел, или еще что-нибудь придумает... Может заявить, что он вообще противник всяких драк, возьмет и предложит в шахматы сыграть: кто победит, тот и прав. А в шахматы Коля играет лучше его, Васи. И получится, что опять прав Северцев...

Что же придумать? Смириться с предательством? Никогда! То, что вчера Коля сделал, простить нельзя. Но и он, Вася, тоже хорош! Не мог найти кошку посмирнее...

Вася посмотрел на свои оцарапанные руки и покачал головой: «Ну и кисанька попалась! Когти как бритва, а как она противно мяукала!..»

Вася вспомнил, как все это произошло.

Коле Северцеву пришло в голову, что если взять в каждую руку по два-три зонтика, то можно смело спуститься с самой высокой крыши, как на парашюте. И не разбиться. Он все рассчитал... Идея понравилась Васе. Однако осуществить ее на практике не удалось, потому что не нашли столько зонтов. На улице лето, люди убрали подальше в шкафы свои зонтики. Только Вася знал, где лежит недавно купленный мамин зонтик. На ручке еще болталась красивая этикетка, на которой нарисованы три слона и написано что-то по-английски.

На одном зонтике было спускаться опасно, это и дураку ясно. И Коле тогда пришла и голову мысль, что человека зонтик, конечно, не выдержит, а вот, например, кошку − запросто!

Решено было немедленно найти кошку и спустить ее с крыши, привязав к зонтику. Долго ломали голову, как все это осуществить. И придумали: прикрепить к ручке зонтика продуктовую сетку, а в нее запихнуть кошку. Даже если «парашют» и не сработает, кошке ничего не будет: кошки, они живучие и высоты не боятся. Коля назвал сетку гондолой и пояснил, что гондолы бывают у дирижаблей и воздушных шаров. Раньше они напоминали плетенные из прутьев корзины. Гондола − это звучало солидно. По-научному. Коля читал технические журналы и считал себя изобретателем. Вася его не разубеждал.

Кошку поймали, притащили на крышу, несмотря на ее отчаянные попытки удрать, засунули в сетку-гондолу. Засовывал ее Вася, потому у него и руки исцарапаны, а Коля сетку держал. До него кошка и не дотронулась.

Наконец ошалевшая от страха киса была засунута в гондолу. Вася подполз к самому краю крыши и вытолкнул кошку-космонавта в атмосферу. Сначала все шло как по расписанию. Кошка, вопя, будто клаксон скорой помощи, быстро снижалась под приветственные крики юных зрителей, собравшихся на столь редкое зрелище со всей улицы. И вот в самый последний момент, когда зачинщики этого переполоха Вася и Коля уже торжествовали, произошло непредвиденное: кошка еще в воздухе каким-то образом ухитрилась выскочить из сетки, и вздыбив шерсть на спине, припустилась восвояси, а новый японский зонтик, перевернувшись, упал на ребро, и спицы проткнули шелковую ткань сразу в трех местах. И в довершение всего еще ручка отлетела.

И тут, как на грех, во дворе появилась мать − она возвращалась из магазина. Из хозяйственной сумки выглядывали желтые яблоки, которые Вася очень любил. Но сейчас, естественно, ему было не до яблок, он стоял со сломанным зонтиком и смотрел на мать. А мать, остановившись напротив, смотрела на него. И лицо у нее было нехорошее.

− Это мой новый зонтик? − чужим голосом спросила она.

− И остались от козлика рожки да ножки, − вдруг хихикнул Коля Северцев.

− Ты что, камни спускал на нем с крыши? − убийственным взглядом смотрела на Васю мать.

− Кошку, − снова вылез Коля. − Он несчастную кошку с крыши спустил. Посмотрите, у него все руки поцарапаны!

Это уже было прямое предательство. Когда Себерцев проблеял про козлика, от которого остались рожки да ножки, еще куда ни шло, хотя в такие моменты шуточки, надо прямо сказать, ни к чему. А уж дальше было предательство.

− Кошку? − переспросила мать. − Какую еще кошку?

− Приблудную, он ее подобрал на помойке, − с воодушевлением продолжал Северцев. − Вы бы послушали, как она, бедная, кричала... − Коля укоризненно посмотрел на приятеля своими светлыми бесстыжими глазами. − И чего ты такой жестокий, Вася? Настоящий живодер!

Этого уже выдержать было нельзя.

− Ну и гад... − выругался Вася и бросился на Северцева с кулаками, но тот увернулся, а Вася очутился в цепких руках у матери.

− Подбери... останки, и пошли домой, − все таким же чужим голосом проговорила она.

О том, что было дома, не хотелось вспоминать. Но сильнее наказания он переживал предательство друга. И чего он вылез? Все равно отвечать за зонт пришлось бы Васе. Промолчал бы себе в тряпочку − и никаких обид, а то выложил все как на блюдечке, да еще каким противным голосом: «И чего ты такой жестокий, Вася?» И живодером обозвал... А ведь это была его идея спустить кошку с крыши! И нашел ее он, − Вася и не знал, что на помойке, он в это время зонтик искал...

− Вася-я! Иди-и домой! − услышал он голос матери. Раздумывая над всем происшедшим, он спустился через чердак вниз и вышел во двор. Коля − он в этот момент забивал черенком ножика колышек, который будет тащить проигравший мальчишка, − увидев его, приготовился задать стрекача: знает кошка, чье сало съела...

Не удостоив предателя взглядом, Вася степенно прошел к своему подъезду. Озадаченный Северцев смотрел вслед и ерошил на голове рыжий вихор.

− Тащи-и! − услышал Вася его ликующий голос. Лучше бы колышек тащил Коля, тогда Вася остановился бы и с удовольствием посмотрел, как он это будет делать, но Северцеву всегда везло, в какую бы игру он ни играл, будь то лапта, ножички или шахматы.

Если бы Вася знал, зачем позвала мать, он предпочел бы не откликаться. Кому охота сидеть в отличный погожий день дома с четырехлетним соседским мальчишкой? Когда он пришел, то в комнате была и соседка Наталья Николаевна. Они с матерью собирались куда-то уйти и вот позвали его. В прихожей стоял ее сын Юрик и сапожной щеткой начищал зеркало, а заодно корчил рожи. Наверное, сам себе. Скорчит рожу, проведет щеткой, будто сотрет, и снова скорчит.

− Ты уж присмотри за Юриком, − попросила соседка. − И пожалуйста, не выходите на улицу, он еще не совсем здоров.

− У меня ангина, − с грустью сообщил Юрик.

− Мы скоро вернемся, − сказала мать. Знает Вася это «скоро»!

− И принесем вам шоколадных конфет, − прибавила соседка.

− Я люблю карамель, − пробурчал Вася. − «Гусиные лапки».

− А я − мороженое, − подал голос Юрик. − Эскимо на палочке.

− Не надо мне никаких конфет, − сказал Вася, когда мать и соседка уже были на пороге.

− А мне надо, − ввернул Юрик. − Эскимо. − Немного подумал и прибавил: − Можно и без палочки.

Юрик не первый раз оставался на Васином попечении. Обычно они ладили: Вася занимался своими делами, а Юрик − своими. Но нынче мальчик был настроен воинственно. Обошел квартиру, на кухне задел стоявшую на газовой плите кастрюлю с молоком и все расплескал, потом подозрительно притих в прихожей. Скоро оттуда послышался стук молотка. Пристроившись на полу, Юрик деловито прибивал к паркету папины тапочки.

− Ты что делаешь? − подошел к нему Вася.

− Работаю, − невозмутимо отозвался Юрик.

− Вредитель ты, − сказал Вася и отобрал у него молоток.

К счастью, паркет был дубовый и гвозди, которые Юрик вколачивал, гнулись, так что и пол, и тапочки оказались не очень попорченными.

− Пойдем на улицу? − предложил Юрик. − Побегаем?

− Ты больной, − сказал Вася.

− Что жы мы будем делать?

− Дома сидеть, − вздохнул Вася.

− Скучно, − заметил Юрик. − У вас даже кошки нет.

− Зачем тебе кошка?

− Привязали бы к хвосту...

− Не хочу я про кошек ничего слышать, − оборвал его Вася, вспомнив про японский зонтик. Не сломайся он, не сидел бы сейчас с соседским мальчонкой заместо няньки.

− Научи меня драться? − попросил Юрик.

− Странные тебе мысли приходят в голову.

− У меня есть враг, − сообщил Юрик. − Должен же я его отколотить?

− Врагам спускать не следует, − задумчиво произнес Вася. У него тоже гуляет во дворе неотомщенный враг − Коля Северцев.

Вася долго и терпеливо вбивал в Юркину голову, что лучший способ защиты − это нападение: нужно, не дожидаясь, пока тебя ударит противник, первым нанести ему сокрушительный удар − тогда считай, что победа за тобой. Вошедший в раж Вася встал в боксерскую стойку и стал изо всей силы наносить сногсшибательные удары своему невидимому противнику. Впрочем, невидимым он был лишь для Юрика − Вася ясно видел перед собой широкое ухмыляющееся лицо Коли Северцева...

Наверное, он не заметил, как вгорячах задел Юрика, потому что тот вдруг оглушительно заревел.

− Ты чего? − удивился Вася.

− Ты его убьешь, − вмиг успокоившись, заметил Юрик. Значит, он тоже видел своего врага...

Вася взобрался на подоконник и выглянул в форточку. За гаражами ребята играют в прятки. Ему до смерти захотелось вот сейчас, сию минуту, очутиться среди них... Коля Северцев спрятался в песочном ящике на детской площадке. Сверху Васе хорошо была видна его красная макушка. Он уже хотел было крикнуть тому, кто водил, что, мол, Северцев прячется рядом, но раздумал. Не по-мужски это, − пользуясь тем, что тебе видно, выдавать товарища. Товарища! Какого товарища? Врага! Но и врага выдавать таким образом было нечестно.

И тут Вася услышал знакомое постукивание. Так и есть: Юрик снова приколачивал к паркету тапочки!

Рассерженный не на шутку, Вася подскочил к пацану, замахнулся и... взвыл, прыгая на одной ноге: по второй противный мальчишка больно стукнул молотком.

− Я победил! − радостно засмеялся Юрик. − Я − первый!

− Да-а, насчет драки ты усвоил... − морщась, заметил Вася. − Только почему молотком? Я ведь тебя хотел шлепнуть рукой?

− Молотком больнее, − заметил мальчишка.

− Ты положи его на место, а? − вкрадчиво сказал Вася. Ему хотелось как следует отшлепать малыша. Во-первых, тапочки испортил, во-вторых, на ноге болезненный синяк посадил!

− Мне он пригодится... − разгадав хитроумный Васин замысел, заявил Юрик.

− Взрослых надо слушаться, − повысил голос Вася.

− А где взрослые? − завертел головой Юрик. − Эскимо мне принесли?

− А я кто?

− Ты − Вася Снегирев, − невозмутимо ответил Юрик. − Вчера тебя ремнем драли... Я слышал, как ты кричал. А взрослые не кричат.

− Тебе послышалось, − пробормотал смущенный Вася. Неужели он и вправду орал?..

− Я к вашей двери подошел и все слышал, − продолжал Юрик. − Ты кричал: «Прости, мамочка, я больше не буду-у!» Мне даже жалко тебя стало.

− А вот и врешь! − воскликнул Вася. − Меня папа ремнем драл, а не мама. А кричал я нарочно, чтобы он перестал... Мне было не больно, потому что в штаны задачник по арифметике запихал!

− Пусть только меня попробуют бить... − сказал Юрик, размахивая молотком. − Я их теперь первый!

− Я тебя учил драться с ребятами, а не с родителями, − стал урезонивать его Вася. Чего доброго, этот оголец устроит у себя дома тарарам, а виноват будет он, Вася...

− Меня теперь все будут бояться, да? − спросил Юрик.

Вася решил дать задний ход: научил на свою голову!

− Вообще-то, дерутся только хулиганы, − сказал он, − тупые люди, ну, которые не могут ничего доказать словами... Вот они и пускают кулаки в ход.

− Я − молотком, − ввернул Юрик, заколачивая гвоздь в тапку. Он навострился, и теперь гвозди не гнулись.

− Последнее дело, кто дерется, − продолжал Вася. − Вот у меня есть один враг − Коля Северцев. Ему надо было бы по... физиономии надавать, но я и не подумал. Ну и что, если я его отколочу? Обозлится, и все. А надо, чтобы враг сам почувствовал себя негодяем, чтобы ему стало стыдно, чтобы он переживал, мучался...

− Молотком лучше, − перебил Юрик. − Дал по ноге и... враг запрыгал как мячик.

− Ну и что? А потом он тебе даст...

− Я ему еще!

− А он тебе?

− Я больнее!

− Дурак ты, Юрик, − вздохнул Вася. − Я ему, он мне... Глупости все это! Своих противников нужно благородством подавлять! Я это читал в одной книжке. Ничто так на человека сильно не воздействует, как благородный поступок. А драка − это... тьфу! Что, думаешь, я не могу Кольке Северцеву тумаков надавать? Могу, но не буду. Пускай он сам поймет, что совершил подлость.

− Это он наябедничал твоей матери, что ты зонтик сломал?

− Ты все знаешь! − усмехнулся Вася.

− Я бы его − молотком, − сказал Юрик. − По ноге, пусть бы попрыгал!

− Думаешь, иначе не дойдет? − задумчиво посмотрел на окно Вася.

− Сначала по одной ноге, потом по другой, − говорил Юрик. − Он бы тогда не запрыгал... Он бы... заплакал!

− Есть, конечно, такие, на которых нужно... силой воздействовать, продолжал Вася. − Например, на тебя: ну чего ты наш паркет портишь? Иди к себе домой и там колоти. Даже самого себя можешь прибить к полу.

− Самого себя? − поднял на него хитрющие глазищи Юрик. − Я так и сделаю. Прибью штаны гвоздями к полу, а маме скажу, что это твоя работа...

Тут Вася не выдержал: бросился к нему, вырвал из рук молоток, отодрал тапку от паркета и влепил мальчишке звонкую затрещину.

− А говоришь, только дураки руки распускают? − озадаченно посмотрел на него Юрик.

И тут его лицо скривилось, глаза вытаращились, маленький курносый нос еще больше задрался, и мальчишка пронзительно заорал. У Васи даже в ушах зазвенело. Вася видел, как в его горле дрожал от рева маленький язычок, а на глазах не было ни одной слезинки. Но зато Вася не видел того, что видел хитрый мальчишка: дверь раскрылась и на пороге застыли мать и соседка Наталья Николаевна. И лица у них были очень суровые.

− Это он так... нарочно, − растерялся Вася, наконец заметив их.

Ровная нота рева завибрировала, сделалась тоньше. Пустив напоследок петуха, Юрик умолк и спокойно заметил:

− Не нарочно я а взаправду...

И снова как ни в чем не бывало заорал на той же вибрирующей пронзительной ноте.

Наталья Николаевна сорвалась с места, подхватила свое сокровище на руки и стала приговаривать, гладя по голове:

− Что он тебе сделал, Юрочка? Он бил тебя, да?

− Сначала я его, а потом он меня, − мгновенно успокоившись, заявил Юрик. − Я его молотком... по ногам!

Соседка ушла с сыном, а мать уселась на табуретку в прихожей и покачала головой:

− Ну что мне с тобой делать? Не мог с мальчишкой спокойно посидеть какой-то час?

− Ты сама говорила, что с ним и пяти минут не выдержать, − напомнил Вася.

− А что это с паркетом?

− Юрик развлекался, − сказал Вася. − Изображал из себя сапожника. Ему ведь все позволяется...

− Горе мне с тобой, − вздохнула мать.

− Можно, я пойду на улицу?

− Иди в угол, − приказала мать. − И чтобы глаза мои тебя не видели! Горе ты мое луковое!

Стоя в углу, Вася подумал: почему горе луковое? Но так и не понял, а спросить мать не решился, не то вместо тридцати минут заставит в углу весь день простоять.

Отстояв в углу положенный срок, Вася мрачнее тучи вышел во двор. Солнце нещадно припекало, на знойное небо невозможно было взглянуть. Кудлатая дворняжка по кличке Бублик, вытянув все четыре лапы в одну сторону и откинув лопоухую голову, валялась на самом пекле. По сухому черному носу сновали мухи, но собаке было лень даже усами пошевелить. Только редкие ресницы нет-нет да вздрагивали.

Возле каменной ограды под тенью высоченного клена ребята все еще играли в прятки. Все по очереди забивали поленом в землю короткий кол, а потом убегали прятаться. А тот, кто водил, поспешно раскачивал кол, стараясь его поскорее вытащить. Васе очень хотелось к ним присоединиться, но, когда кто-то из ребят позвал, равнодушно ответил:

− Неохота.

Честно говоря, из-за Коли Северцева отказался он. Не хотелось его подменять. Будь кто другой, Вася встал бы у кола.

Обхватив кол руками, Северцев, покраснев от натуги, рывками раскачивал его из стороны в сторону. Но ребята постарались на совесть: кол сидел в земле, как пень.

«Тащи, тащи, ябеда, − позлорадствовал Вася. − Чтобы тебе его вовек не вытащить...» Он отвернулся от Коли и стал смотреть на Бублика, который вдруг повел себя очень странно: то ли ему приснился сон, то ли солнце сильно пекло в голову, только пес вдруг хрипло заворчал, вскочил сразу на все четыре лапы, ошалело завертел головой и стремглав бросился за ворота. Немного погодя послышался истошный лай. Волей-неволей Васе пришлось обратить свой взор на Северцева, который все еще мудрил над колом. На его страдальческом лице выступил пот, огненный хохол прилип ко лбу, глаза он старательно отводил в сторону. И тут Вася не выдержал.

− Ладно, беги прятаться, − сказал он. − Я буду водить...

Но Коля не побежал. Он даже спину не разогнул, а лишь ладонью смахнул с лица пот и, тяжело вздохнув, снова принялся раскачивать упрямый кол.

− Что, силенок не хватает? − Вася присел на корточки рядом, ожидая, когда Коля уступит ему свое место. Но тот еще ниже склонил свою рыжую голову и продолжал взад-вперед двигать кол.

− Иди же, прячься. − Потеряв терпение, Вася хлопнул его по плечу.

− Не пойду, − пробурчал Коля.

− Я же тебе сказал: буду водить.

− Сам прячься...

− Это не по правилам, − возразил Вася, не понимая, что творится с Северцевым. − Водит тот, кто пришел последним.

− Я... я... − У Коли, казалось, язык отсох, обычно он в карман за словом не лезет. − Я знаешь кто!

− Знаю... − начиная соображать, ответил Вася. − Ты... тебе голову напекло, как Бублику... Видел, как он вдруг в подворотню сиганул?

− Какой еще Бублик? − быстро взглянул на него и сразу же опустил глаза Коля.

− Давай вдвоем тащить? − предложил Вася, берясь одной рукой за кол.

− Подожди... − остановил его Северцев. Он был красный до самой шеи. Я сейчас вытащу кол, а ты... ты изо всей силы стукни меня по кумполу... Ладно?