Peskarlib.ru > Русские авторы > Вера ЧАПЛИНА > Лоська
Вера Чаплина
Лоська
Распечатать текст Вера Чаплина - Лоська
Первое знакомство
С самого утра не ладилось дело. Скисло молоко, не привезли вовремя мяса. Голодный молодняк пищал на разные голоса, а тут ещё принесли лосёнка. До этого я выкармливала волчат, лисят, выдр и многих других зверей, но лосят мне не приходилось выкармливать, и я теперь не знала, что с лосёнком делать. Был он такой маленький, жёлтенький, похожий на телёночка, с большими, как у осла, ушами, с вытянутой мордой и совсем-совсем незнакомый. Поместила я его в загон.
Загон был большой, удобный, с маленьким домиком, где лосёнок мог укрыться от дождя. Первое моё с ним знакомство было не из удачных. Как только я вошла, малыш насторожил большие чуткие уши и отбежал. Я его звала, манила молоком, а лосёнок от меня бегал и никак не хотел подходить. Пришлось отложить знакомство до следующего раза.
На другой день, сильно проголодавшись за ночь, мой новый питомец оказался сговорчивей. Запах тёплого молока, шедший из бутылки, раздражал аппетит. Лосёнок вертелся около меня, жалобно пищал, взять же соску сначала не решался. Тогда я села на корточки, вытянула руку с бутылкой и сидела тихонько, не шевелясь. Обычно это очень помогает: человек становится как будто меньше, и зверь подходит смелей. Подошёл и лосёнок. Подошёл осторожно, ступая на самые кончики копытцев, смешно вытягивая шею. Понюхал соску, лизнул и вдруг, забрав почти всё горлышко бутылки в рот, вкусно зачмокал. В бутылке забулькали пузырьки, я давно встала, а лосёнок всё пил и пил.
В следующую кормёжку он подошёл смелей. Дал погладить кончик своей мордашки, а к концу дня подбегал уже сам.
Друзья
Вообще Лоська — так называла я малыша — привык ко мне очень скоро. Уже через несколько дней ходил за мной, как за матерью, а оставшись один, скучал, бродил из угла в угол, протяжно кричал и всё смотрел в ту сторону, откуда я обычно появлялась. Зрение у Лоськи было плохое. Если я надевала незнакомое ему платье, он долго приглядывался и принюхивался, прежде чем меня узнавал. Зато чутьё и слух у него были хорошие. Стоило ему издали услышать мой голос, как он бросался навстречу, ласкался. Ласкался Лоська очень трогательно: клал на плечо мне голову и нежно пощипывал губами щёку. В такие минуты я любила его, как ни одно животное.
Не было дня, чтобы я пришла к своему любимцу без гостинцев. Делилась с ним завтраком и обедом. Чего он только не ел! Конфеты, сахар, пирожки и даже бутерброды. Одним словом, всё, что получал из моих рук.
Помню, один раз он заболел и никак не хотел принимать лекарство. Лекарство закатывали в хлебном шарике, разбавляли молоком, но чутьё у лося хорошее, и обмануть его не удавалось. Тогда дать лекарство взялась я.
Не прятала его, не старалась даже отбить запах — просто вылила его на хлеб и стала упрашивать Лоську съесть. Долго не соглашался Лоська. Нюхал, фыркал, отворачивался. Несколько раз брал в рот, выбрасывал. И всё-таки съел. А из чужих рук не брал даже корма. Возможно, потому, что я готовила ему всегда сама. Выбирала еду по его лосиному вкусу. Знал же его вкус не всякий. Маленьким он очень любил морковку, сухари; когда же подрос, то стал есть овёс, отруби, хлеб. Сена не трогал совсем, а ел ветки осины или дуба. К концу зимы их обычно не хватало, но для Лоськи они были всегда в запасе.
Наказанный лакомка
Лоська был большой лакомка. Бывало, положим ему корм, а он возьмёт и выберет самое вкусное, остальное выбросит на землю. Сколько я с ним из-за этого ссорилась! Разве можно быть таким разборчивым! Никто же не виноват, что жёлуди горькие, зато они питательны.
И вот в наказание я не брала его на прогулку. А на прогулки Лоська всегда стремился. Он готов был съесть всё самое невкусное и горькое, лишь бы погулять. Гуляли мы с ним рано утром, когда не было ещё публики. Ходили по всему Зоопарку, заходили в помещения за продуктами, в хозяйственную часть и даже в буфет. У Лоськи были свои любимые места, а некоторых мест он боялся и обходил. Обычно это с чем-нибудь связывалось. Например, в львятнике его напугали звери. Попал туда Лоська случайно. Увидел открытую дверь и вошёл. Сколько переполоху, шуму наделал он своим появлением! Бросились на решётку леопарды, рыча, метались львы, а самый злой тигр, Раджи, притаился и выжидал момент, чтобы прыгнуть.
Бедный Лоська! Он так перепугался, что даже бросился не в те двери, в которые вошёл. Вернула его я. Он прижался ко мне и часто, мелко дрожал.
После этого Лоська хорошо запомнил львятник и, когда мы проходили мимо, пугливо прижимал уши и косил глаза. Зато уж буфет Лоська никогда не пропускал! Он хорошо знал, что его там ждёт. Важно шагая между столиками, подходил он к прилавку. Продавщица уже знала Лоську. Отпускала за мой счёт лакомства, прибавляла ещё что-нибудь от себя, и Лоська не торопясь уходил.
И всё-таки самым любимым местом его прогулок была дорожка вокруг большого пруда Зоопарка. Там было так хорошо побегать, порезвиться, а самое главное — полакомиться ветками ивы! Ах, как любил их Лоська! Больше морковки, сухарей и даже сахара.
Лоська так увлекался, что, всегда послушный, не сразу шёл на зов. Ведь недаром считался он лакомкой. Сначала я не обращала на это внимания. Когда же это стало повторяться слишком часто, решила проучить непослушного, воспользовавшись первой же прогулкой вокруг пруда. Лоська занялся ветками, а я тихонько, чтобы он не заметил, отошла в сторону и спряталась в кусты. «Ну, — думаю, — теперь поищешь, будешь знать, как не слушаться!» Сижу и жду, что будет дальше.
Моё отсутствие Лоська заметил не сразу. Но как испугался он, когда увидел, что остался один! С криком, каким лосята призывают мать, ринулся он вперёд. Казалось, ничто не может остановить его бешеный бег. Я страшно испугалась. Вдруг Лоська споткнётся, упадёт, сломает ногу!
— Лоська, Лоська! — закричала я, выскакивая из засады.
При первом же звуке моего голоса Лоська остановился как вкопанный. Вернулся ко мне и всю обратную дорогу трусливо жался, боясь потеряться опять.
В роли заступника
Уже с лета я стала запасать для Лоськи на зиму сухие веники с листьями. Выбирала со склада самые лучшие и прятала в Лоськин домик. Лоська так вырос, что с трудом в нём помещался. К осени он стал серым, а длинные ноги побелели.
К посторонним Лоська относился недоверчиво и даже не позволял себя трогать. Зато я могла с ним делать что угодно. И когда однажды он напорол на гвоздь ногу, то, кроме меня, никто не мог промыть ему рану. А как осторожно ложился он около меня в своём тесном домике, если я оставалась посидеть! Прежде чем ступить, долго нащупывал ногой свободное место, весь дрожа от неудобной позы и напряжения.
Ещё маленьким лосёнком пытался он меня защищать. Прижимал уши, смешно косил глаза и сердито топал тонкими ножками. Мне это так нравилось, что я просила сотрудников закричать или замахнуться на меня. Сначала его все дразнили охотно, но когда из рыжего маленького телёночка Лоська стал полувзрослым серым лосем, охотников находилось всё меньше и меньше. А кончилось тем, что при нём ко мне боялись подойти. И не зря...
Однажды, гуляя с Лоськой по Зоопарку, я встретила сторожа. Сторож был новый, только недавно поступил. Он не знал, что Лоське разрешают рвать ветки, и стал ругаться, что я позволяю ему портить деревья. Несколько раз я старалась ему объяснить, что Лоське можно, но он так кричал, что даже ничего не слышал. Когда Лоська услыхал крик, он перестал есть и внимательно разглядывал махавшего руками сторожа, потом прижал уши и, высоко поднимая передние ноги, медленно пошёл на него. Лоська был очень страшен. Даже я испугалась его в этот момент. Глаза налились кровью, и вся шерсть поднялась дыбом, отчего он казался непривычно большим. Испугался и сторож.
Недалеко от того места, где мы стояли, было помещение обезьянника. Сторож бросился туда и едва успел захлопнуть дверь, как Лоська поднялся на дыбы и два острых копыта оставили на двери глубокий след. Неудивительно, что после этого его стали бояться ещё больше.
Ревность
Лоська был очень ревнивым. Если я ласкала при нём какое-нибудь животное, он злился и старался его ударить копытами.
В Зоопарке у меня было много четвероногих друзей. Когда я гуляла с Лоськой, то заходила иногда поласкать их. Заходила к своему ручному волку. После истории в львятнике Лоська боялся зверей, но ревность брала верх. Он бросался к клетке, становился на дыбы и бил передними ногами по решётке. И вот с одной стороны волк, а с другой — лось старались достать друг друга.
Осенью привезли в Зоопарк ещё одного лосёнка. Звали его Васькой. Васька был ручной, и, чтобы ему не было скучно, его поместили вместе с Лоськой.
Но ни в первый, ни в следующий день они не познакомились. Ели из разных кормушек, ходили в разных частях загона. Можно было подумать, что лосята чего-то не поделили, так строго держались они каждый своей стороны. Всё это делал Лоська, и всё потому, что я больше занималась Васькой. Раньше я ласкала одного Лоську, и теперь, с появлением соперника, он заметно злился.
Несколько раз Васька пытался завязать с ним знакомство — подходил ближе, дружелюбно тянулся к нему мордой, но Лоська упорно сторонился, и с каждым днём назревала вражда.
Однажды я вошла в загон. Васька побежал за мной и незаметно для себя переступил через ту невидимую границу, которая делила их загон.
Словно ураган, налетел на него Лоська. Сшиб с ног, стал бить копытами. Оглушённый Васька лежал на земле. Напрасно я пыталась его защитить: ни крики, ни удары подоспевшего ко мне на помощь сторожа не помогали. Лоська так остервенел, что не замечал их. Наконец с большим трудом Ваське удалось подняться. Преследуемый Лоськой, он бросился бежать. Бедняга так растерялся, что даже не пробовал защищаться, только пытался уклониться от ударов и жалобно кричал.
От этих криков или от того, что надоело, но, загнав Ваську в домик, Лоська оставил его в покое.
После этого он держал его в постоянном страхе. Занял обе кормушки и весь загон, давал есть урывками и часто бил. В плохую погоду выгонял из домика, в хорошую — загонял туда.
Бедный Васька! Укрощённый Лоськой, он больше не сопротивлялся, подчинялся во всём, и всё-таки ему попадало, особенно если он подходил ко мне. У Васьки даже образовалась привычка при виде меня убегать.
К осени Лоська сильно вырос. Он стал такой большой, что легко перескакивал через изгородь загона, и его перевели в другой.
На новом месте было куда лучше. Много зелени, травы, много места для игр и движений. Хуже только потому, что загон находился на другом конце парка и я реже туда ходила. Лоське это не нравилось. Он привык видеть меня целые дни и теперь заметно скучал.
Зато сколько было радости, когда я приходила! Лоська ходил за мной по пятам, тёрся о меня мордой и, как прежде, ласково щипал губами лицо. Иногда начинал играть. Находил «врага» — щепочку, комочек земли или ветку, — бросался на него, бил ногами, топтал или вдруг скользящим, размашистым шагом убегал и долго носился по загону. Делал это Лоська обычно утром, очень рано, когда не было публики и никто ему не мешал. Остальную часть дня он лежал или гулял по загону.
Конец
Так прошла осень, наступила зима. Зимой у меня заболел сынишка. Я ушла с работы и сидела дома. Лоська заскучал. Всё время ходил по загону и кричал. Через несколько дней мне позвонили по телефону и сказали, что Лоська болен и не ест.
Я пошла в Зоопарк. По шагам, по скрипу снега Лоська сразу узнал меня. Вскочил, бросился навстречу, потом к кормушке — и долго и жадно ел. Ушла я потихоньку, прячась, чтобы Лоська не увидел. Обернувшись в последний раз, я видела, как метнулся он к изгороди, и долго ещё слышала его протяжный крик.
Начались мои мучения. Дома — больной ребёнок, а в Зоопарке больной Лоська продолжал отказываться от пищи. Ел только тогда, когда приходила я. Сначала кидался ко мне, потом к кормушке. Ходил Лоська всегда в той части загона, откуда видел меня последний раз. Глубокая яма на снегу показывала, что он там же и спал, а ровный снег кругом и притоптанная дорожка говорили о том, что он никуда не ходил. Не ходил он и к кормушке. Снег около неё был свежий, нетронутый.
Лоська голодал, не помогали и лекарства. Бока у него впали, гладкая шерсть взъерошилась, и можно было пересчитать все кости.
С каждым днём ему становилось всё хуже и хуже. Место его лёжки от тяжести тела углубилось, а дорожка следов уменьшилась.
И вот настал день, когда Лоська поднялся с трудом, пошатываясь на ослабевших ногах. Ноги вязли в глубоком снегу; он тяжело их поднимал, и когда ставил, было видно, как они дрожат. К кормушке Лоська уже не подошёл. После долгих уговоров съел несколько сухариков, помял и выбросил конфету, потрогал губами мою щёку и опять лёг.
Всю эту ночь я не спала. Перед глазами стоял Лоська — то весёлый, здоровый, то такой, каким я его видела последний раз.
Встала я очень рано. Не находила себе места, всё валилось у меня из рук. Было тяжело и тоскливо. Утром я поехала в Зоопарк.
Лоськи в Зоопарке не было. Никто меня не встретил, никто не поднялся навстречу.
Снег запорошил следы, и только там, где всегда лежал Лоська, ещё виднелось углубление.
После смерти Лоськи прошли годы. Много разных зверят было у меня за это время, но до сих пор я не могу забыть маленького, жёлтенького телёночка, которого звали Лоськой.
Также читайте: