Станислав ОЛЕФИР
О папе

Наш папа плохо видел, и его мама – бабушка Марфа была уверена, что отца убьют в первом же бою.

– Та Миша жэ з детства слипый, словно зинськэ щэня, горестно восклицала бабушка Марфа. – Скилькы разив чужу корову от чэрэды прыганяв! Своя, значить, по буераках скытаеться, а вин чужу в двир за налыгача тягнэ…

Но отец выжил и после войны возвратился домой. Все у него было, как положено: ордена, медали и рванный шрам через всю грудь.

– Папа, – расспрашивали мы его. – Тебе на войне страшно было?

– Там всем страшно, – говорил папа. – На войне только дурак ничего не боится.

– А ты хоть одного немца убил?

– Откуда я знаю? Я даже мушки на винтовке не вижу. Может, какого и убил.

– А как же ты стрелял?

– Куда люди стреляли, туда и стрелял.

– И в атаку ходил? – удивлялись мы.

– Конечно. Ходил. Там в окопах никто не отсиживался.

– Но как же ты видел, куда бежать?

– Куда люди бежали, туда и я бежал. Стрелял, гранаты кидал, может, в кого и попал.

Папа у бабушки Марфы – последыш, мазаный пирожок. Сначала родился сын, затем семь дочерей, потом папа. Так вкупе с сестрами и вырос. Бабушка Марфа не раз говорила, что у него и характер, как у девочки.

– Хлопца по сэлу колэсо од брычкы ганяють, а воно з дивчатамы на луках винкы плэтэ. Такэ боязлывэ було, дажэ куры його клювалы... И писля цього вы хочэтэ, щоб вин у нимцив стриляв...

Не знаю, но только сегодня во мне живет уверенность, что папа всей правды о войне нам почему-то не рассказывал…