Сергей ГЕОРГИЕВ
Колдовство

Даже при самом минимуме вооружения «Кореец» полностью контролировал акваторию озера Мурина. Потому что никакие другие суда, неприятельские или дружеские, здесь никогда не появлялись.

Мурино — это не море Лаптевых, не Амазонка и не озеро Онтарио. Потому что нет в море Лаптевых таких коварных плавучих зелёных островков, сплетённых покрепче и позапутанней, чем яркая циновка у Витьки в сенцах. Наскочишь на такой островочек — и хоть плачь! Даже на самом мощном крейсере — винты запутаются, что делать будешь?! Витька-то с Петькой из таких передряг выкарабкивались: перебирались оба на корму, нос поднимался высоко, и вот тут-то надо легонько отталкиваться прямо от «циновки» веслом…

В общем, опасностями «лужу», как иногда называют озеро в селе Горбуново, природа не обидела. Да и с водопадом здесь всё в порядке…

Водопад уютно журчал невдалеке; если на минутку замереть без движения и прислушаться, то его можно услышать даже с середины озера. Правда, довольно долго Витька с Петькой вели жаркие научные споры: водопад это или нет?

Петька считал, что водопад. Витька, сторонник фактов и добросовестного изучения природы, не без основания полагал, что водопад — это когда вода падает, а если она просто с шумом катится вниз по бугру, пусть даже бурля и переворачивая камни, то это вовсе не водопад, а… ну, водокат, что ли…

Но победил Петька! Вернее, его научная гипотеза победила. И было найдено блестящее фактическое доказательство!

Дотошный Витька долго ползал на карачках, прижимая голову к земле, но разглядел ведь, разглядел обнаруженный Петькой научный факт! Натыкаясь на огромный каменный выступ, поток воды как на трамплине взмывал вверх — пусть всего на несколько сантиметров, но вверх! — и затем безжалостно придавливался земным притяжением к каменистому ложу. Это был водопад! Витька даже сумел просунуть руку и ощупать камни под летящими струями — они были совершенно сухими!

Витька с Петькой проводили и другие важные научные эксперименты, и, кто знает, возможно, наука будущего этого не забудет. А что, разве не интересно знать, что вся вода в Мурине — проточная?! Конечно, все и так знают: река Леба в Мурино впадает, Леба и «выпадает»… вытекает то есть! А может, она только посередине и течёт? Как Гольфстрим, например! Витька с Петькой не стали гадать, а поставили эксперимент: разбросали по всему озеру — имея «Корейца», сделать это было нетрудно, — крупные меченые гусиные перья. И все перья, правда, с разной скоростью — с середины быстрее, от берегов медленнее — оказались в водопаде! После такого открытия капитан Витька с особой осторожностью проводил юркий и послушный «Кореец» вблизи водопада: послушный-то он послушный, да мало ли что? Особенно после того, как «Кореец» лишился одного весла, лишился обидно и по-глупому: вёсла сушились на солнышке, а дядя Володя подъехал на тракторе, не заметил и… И всё обещает сделать новое.

Честно говоря, про судно «Кореец» лучше бы писать «она», а не «он». Потому что «Кореец» — канонерская лодка. А названа в честь той канонерской лодки, которая давным-давно вела неравный бой с японцами на пару с другим славным кораблём, который звали «гордый Варяг», как поётся в песне.

А поскольку никаких военных действий на озере Мурино никогда не происходило, то грозная канонерская лодка с одновесельным движителем до поры до времени служила целям вполне мирным. Готовые в любой момент вступить в неравный бой с противником, Витька и Петька рыбачили.

Июнь стоял холодный и хмурый. Тучи неуклюже толкались в низком тесном небе, и с каждым днём их, казалось, становится всё больше и больше.

«Кореец», даже если несколько дней подряд лежал на берегу кверху плоским брюхом, не успевал просохнуть. Канонерка отяжелела, глубже обычного оседала в воде и стала не такой поворотливой.

Но гордый корабль с закутанным во всё тёплое экипажем продолжал нести службу. Потому что любое море, если не бороздят его острые носы кораблей, это не море, а просто большая лужа…

Петька опаздывал. Такого с ним раньше никогда не случалось. Витька в одиночку перевернул «Корейца», столкнул его на воду и пришвартовал к шатким мосткам. Уложил аккуратно удочки, банки с насадкой, черпак… А Петьки всё не было.

Бежать за Петькой — долго; живёт он на дальнем конце Горбунова, так полдня пробегать можно. Жил бы он, как Витька, на берегу, пусть даже противоположном, — тогда просто: вышел в плавание один, а по пути подобрал друга.

Перекладывать с места на место банки с наживкой и черпаки — не самое интересное занятие, когда у пирса стоит готовый к отплытию корабль. Спокойный и невозмутимый, Витька постепенно начал терять терпение. И в конце концов потерял его окончательно.

И тут заявился Петька! Он не мчался вприпрыжку, всем своим видом показывая, что опоздал совершенно случайно, проспал там или боролся с лесным пожаром и теперь старается как можно скорее загладить свою вину, нет! Петька плёлся, едва переставляя ноги; удочки уныло тащились за ним следом, одним концом болтаясь под мышкой, а другим царапая глинистую горбуновскую землю. Петька что-то внимательно высматривал под ногами — видимо, что-то очень важное, потому что метров с пяти не заметил ни Витьку, ни «Корейца».

Но и Витьке вдруг стало не до Петьки: рядом с другом, одетая в тёплую куртку и коричневые, заправленные в сапожки брюки, гордо вышагивала девчонка!

— Привет! — сказала она Витьке. — Так у вас плоскодоночка, да?

— Канонерская лодка! — куда-то в сторону буркнул Петька. И добавил чуть слышно: — Дура!

— Да, — неожиданно не поддержал друга Витька, — плоскодонка… Очень надёжная плоскодонка.

— Объясни ей, что мы женщин на «Корейце» не возим… Пусть домой идёт, к бабке!..

— Так где же мне устраиваться, на носу или на корме? — засмеялась девчонка.

— Да лучше на нос… — отозвался Витька. — С кормы я грести буду…

— Навязалась, а! — Петька странно посмотрел на своего капитана, плохо понимая, что происходит. По всем морским законам командир должен был выдворить эту «швабру» с боевого корабля, в крайнем случае приказать зашить в мешок и выбросить где-нибудь подальше от берега.

— Она к нам на целый месяц примотала!..

— К вам? — чему-то обрадовался Витька.

— А к кому же ещё! Родня! — фыркнул Петька и, словно оправдываясь, добавил: — Дальняя…

— Я буду вперёдсмотрящим! — с ходу объявила дальняя родня. — Ты, Петька, назадсмотрящим! А зовут меня — Марина! Морская значит!

— Выкинуть тебя надо с корабля… — уже довольно неуверенно гнул свою линию Петька. — Я ж объяснял, а она!.. И бабка сказала — возьмёшь с собой, аккуратненько покатаете. Я и так и сяк, и что весло у нас одно, и что лодка набухла…

— Вперёд! — весело крикнула девчонка. И Витька послушно отвязал «Корейца» и совсем не по-командирски сказал:

— Садись, Петь! Отчаливаем!

Витька несколькими точными гребками прогнал лодку мимо незаметного, но коварного островка-циновки, а Марина перегнулась через борт, ухватила рукой гибкий нервущийся стебель:

— А возле таких травок должна водиться рыба!

— Рыбу ей теперь подавай! — Петька сидел на своём обычном месте, на носу, а Марина — на средней банке (так по-морскому называются обыкновенные скамейки), спиной к Петьке. — Тебя что, кататься взяли или рыбу ловить? Кататься, вот и сиди!

— А удочки тогда зачем? — хитро спросила Марина.

— Погода сегодня не клевательная… — задумчиво заметил Витька. — Пасмурно. Ничего, наверное, брать не будет. А удочки мы с Петькой всегда берём. Судно должно выходить в плавание с полной оснасткой.

— Да что вы, самая клевательная погода! — заспорила Марина. — А даже если и не клевательная, я слово одно знаю… нет, даже не слово, а такое колдовское заклинание: скажешь его — и вся рыба наша!

— Слушай, а такого заклинания нет, что скажешь его — и ты не у нас в лодке, а у бабушки на кухне сидишь? — ехидно передразнил Петька.

— Попробуем, — решил Витька. — Только якорей… ну, грузов то есть, у нас нет. Будем рыбу ловить в дрейфе, понимаешь?

— Конечно! — озадаченно заморгала Марина.

— Чего тут не понять…

Витька положил весло на борт, уселся поудобнее и вытащил из пучка две самые удачливые свои удочки. Марина после недолгого раздумья выбрала себе коротенькую, размотала леску и, виновато улыбнувшись Витьке, так и замерла с удилищем в одной руке и крючком в другой.

Витька не понял, в чём дело, и двумя точными бросками послал коварную наживку почти под островок.

— Чего сидишь? — прикрикнул на родственницу Петька. — Сама напросилась рыбачить! «Рыба будет наша, наша будет!..» Будет она тут наша, как же!

— Я… я сейчас… — еле слышно пролепетала Марина.

И Витька изумился: та ли это девчонка, что гордо вышла к причалу?

— Да она червяков боится! — фыркнул Петька. — Эх, навязалась на нашу голову!

— Голов у нас, между прочим, две! — перебил его капитан сурово. — Ну-ка, давай сюда крючок!

Он быстро всадил жало в вёрткого тощего червяка и швырнул грузик недалеко от своих поплавков. Петька настроился таскать рыбу с другого борта.

Ветер поднял на озере лёгкую рябь, и стало заметно, что Маринин и Витькин поплавки торчат на одном месте как привязанные, зато Петькин тотчас же пустился в плавание.

— Клюёт! — заволновалась Марина.

— Гольфстрим! Экспериментально проверено! — спокойно объяснил Петька. И перебросил снасти на прежнее место. — На гольфстримах тоже, бывает, клюёт!

Витька его хорошо понял: ловить сегодня бессмысленно, с тем же успехом можно забрасывать удочки в колодец бабки Феши.

Петька всё не унимался:

— Ну, теперь давай своё колдовство! Удочки забросили… Сколько ждать-то?

— Да ладно тебе, Петь, — попробовал урезонить друга Витька. — Сколько надо, столько и подождём.

Марина поджала губы, склонилась к своему удилищу и, как показалось Витьке, что-то прошептала.

Момент — и поплавок её удочки резко ушёл под воду!

— Тащи! Тащи! — дико заорал Петька. — Упустишь же! Ну!

Марина рванула удочку на себя, слишком сильно рванула — серебристая широкая рыбина высоко выскочила из воды, сорвалась с крючка, описала красивую дугу и… плюхнулась на дно «Корейца». Петька быстро схватил рыбёшку и бросил в ведёрко с водой.

— Ты чего орал? — строго спросил капитан.

— А чего она? Чуть не упустила!

— Так я что, рыбку поймала? — почти испуганно спросила Марина.

— А ты говорил… — начал Витька, но Петька его перебил:

— Да ничего я не говорил! А потом, ну что, бывает!.. Случайность… — и он перекинул свои снасти с Гольфстрима поближе к «травке».

Витька забросил Маринину удочку на прежнее место.

— А ну, давай ещё!

И не успела Марина схватить лёгкий бамбуковый прут, как поплавок снова ушёл под воду. Рыбка на этот раз была покрупнее, но Марина вытащила её так ловко, словно всю жизнь только и делала, что удила рыбу с дрейфующего «Корейца».

Петька что-то буркнул про себя и перетащил своих аппетитно-красных, извивающихся на крючках червяков на везучее Маринино место.

— Ты бы чуть в сторонку! А то куда я забрасывать буду? — попросил Витька.

— Так это ты забрасываешь?! — будто бы удивился Петька. — То-то я смотрю! Бросаешь, бросаешь, а тянут другие.

Марина таскала рыбёшек одну за другой, маленьких и побольше, а двух подсекла таких, что с ними не стыдно было бы вернуться и с серьёзной рыбалки.

Петька раз пятнадцать менял на удилище «дно», плевал на своих красавцев червяков так, что во рту стало сухо; один раз ухитрился зацепить крючком Маринину леску… и в тот раз Марина вытащила самого большого подлещика!

Такого озеро Мурино не видело, пожалуй, со дня возникновения: два бывалых рыбака сидели по обе стороны от девчонки, которая первый раз в жизни держала в руках удочку, и наблюдали, как стремительно наполняется рыбой их старое походное ведёрко.

— Всё! — не выдержал Петька. — Вить, ну ты же видишь, что здесь совершенно не клюёт! А денёк-то в самом деле клевательный! Надо перебираться на другое местечко!

— Почему не клюёт? — удивился Витька. — У Марины очень даже клюёт.

— Ага! — не унимался Петька. — Мы тут по-честному ловим, без колдовствов всяких, а она!..

— Возьми мою удочку, если хочешь, — предложила Марина.

— Ага, а ты тут же на мою щуку вытащишь, да?! — и Петька потянулся к веслу, которое мирно лежало на левом борту «Корейца». — Пошли лучше на другое место, где по-честному!

Чуть-чуть не дотянувшись до весла, он привстал в лодке, но тут встал и Витька. «Кореец» вдруг сильно качнулся, и единственное весло, простой и надёжный движитель канонерки, очутилось в воде.

— Ой, ребята! — закричала Марина. — Если хотите, конечно, поедем на другое место, рыбы везде много…

— Весло!.. — спохватился Витька.

— Гольфстрим… — упавшим голосом произнёс Петька. Подхваченное течением весло было уже далеко.

— Хе-хе! — Петька неожиданно успокоился.

— Влипли!

— Ребята, что же теперь делать будем? — Марина спросила без особой тревоги: то ли не поняла до конца ситуации, то ли уж очень верила в друзей.

— Загорать, если солнышко выглянет! — невесело пошутил Петька.

— Вплавь — холодно… — вслух подумал Витька.

— А если… грести руками? — оживилась Марина.

— Как раз ко второй четверти и пригребём! — снова пошутил Петька: у него всегда появлялся юмор в трудных ситуациях.

— Какой второй четверти?

— Учебной, какой же ещё?

— Можно догрести руками до Гольфстрима, — начал развивать Маринину мысль Витька, — а там потащит течением. Ну-ка, дружно!..

Вода была холодной, брызги попадали в рукава, и тяжёлую лодку не так-то просто было сдвинуть с места даже втроём.

— А ну, разом! — снова скомандовал шкипер.

«Кореец» развернулся, и вот уже в нос его снизу ударила подводная струя.

— Ур-ра! — закричал Петька. — Едем! Мы едем, едем, едем!

«Корейца» медленно разворачивало, он с черепашьей скоростью, но всё-таки пошёл вслед за потерянным веслом.

— Ура! — крикнула Марина. — Теперь бы только знать, где нас причалит…

Петька вдруг замолчал и переглянулся с Витькой: они-то точно знали, куда впадают все подводные течения озера Мурина.

— Марина, ты умеешь плавать? — начал Витька.

— Ты только не пугайся… Нас тащит… к водопаду…

— К водопаду?! — ойкнула Марина.

Берег был уже совсем близко, и если бы ребята прислушались, они бы услышали грозное журчание водопада.

— Что же будет? — испуганно спросила Марина и, как показалось Петьке, прошептала что-то.

Витька встал и скинул с себя куртку.

— Ты что?! — не понял Петька.

— Ничего… — На дно лодки полетел свитер.

— Вить, не надо! — тихо сказал Петька и тоже начал раздеваться.

Оставшись в одних плавках с олимпийской эмблемой (отец привёз из города), Витька зябко поёжился и прыгнул за борт. Спустя несколько секунд рядом оказался Петька.

— Ребята, куда же вы? — позвала Марина чуть не плача.

Витьке некогда было отвечать. Он крепко вцепился в корму корабля и что есть сил заработал ногами. Петька пристроился сзади, и «Кореец», постепенно набирая ход, начал сдвигаться вправо от коварного подводного течения.

Двигатель — сердце любого корабля. Если вышел из строя двигатель — дело худо. А вот движитель… Если бы команда настоящего крейсера попрыгала в воду и дружно заработала ногами, сдвинулся бы тот корабль с места или нет? Не знаю. Возможно, сдвинулся бы…

— Вода здорово холодная, а, Петь? — участливо спросила Марина уже на берегу.

— Не-е-ет! — громко стуча зубами, ответил Петька. — Мы ж ногами колотили, она и согрелась!

— Слушай, Марин, ты вот что… — Витька вертелся вокруг начинавшего разгораться костерка.

— Ты иди сейчас к бабке…

— Зачем? — обиделась было Марина: в самом деле, они тут, а она — к бабке!

— Объясни, что тебя покатали, у нас тут всё в порядке, мы лодку сушим. А то она волноваться будет… И в другой раз не отпустит тебя с нами.

— В другой раз! — вскрикнула от радости Марина, но тут же переспросила:

— А возьмёте?

Маринина куртка ещё мелькала где-то возле крайних горбуновских домов.

— Здорово она тебя!.. — сочувственно сказал Петька и почему-то вздохнул.

— Чего? — не понял капитан «Корейца».

— Ну, заколдовала!.. Сиганул в холоднющую воду, и хоть бы что!

— А ты?

— А я что, я за тобой! — Петька засмеялся. — Слушай, а чего мы испугались? Ну вынесло бы нас к водопаду, и что? Лодка бы всё равно застряла в камнях, мы бы и вышли!

— Верно… — согласился Витька.

— Это она! Я думал — дурит: «слова знаю, колдунья»… А смотри ты! И с рыбой!

— Весло наше, наверное, на камнях где-нибудь лежит, как думаешь?

— Лежит, конечно, застряло… Если не разломало его. Да нет, лежит! Найдём, капитан!

— Завтра и пойдём снова…

— Вместе с ней?..

— Я же обещал…

Петька задумался.

— Всё-таки морской закон… Надо было с самого начала её на корабль не брать…

Витька отвёл глаза от неяркого огня костра, помолчал, а потом сказал тихо:

— Слушай… Про женщин — это правильно… Но ведь морской закон ничего не говорит о колдуньях, правда, Петь?