Олег КУРГУЗОВ
Тревожное время

Мы сидели за столом на кухне и рассуждали про жизнь. А за окном возле нашего дома шумели и ругались какие-то дядьки.

- Тревожное время наступило, - сказал папа. - Прямо какая-то казачья вольница. В любое время дня и ночи тебе могут шибануть в окно снежком - и нет стекла.

- Это еще ничего, если снежком, - сказала мама. - А если из ружья саданут? Тогда и вовсе - поминай как звали...

Я послушал маму, папу и тоже решил свое предложение сделать:

- Это еще хорошо, если из ружья, - сказал я шепотом, - а если бабахнут из пушки?.. Вот будет трам-тарарамчик.

Мама и папа посмотрели на меня с тревогой и прислушались к звукам за окном: не заряжает ли кто-нибудь пушку.

А за окном дядьки уже начали лупить друг друга.

- Шлеп-шлеп! Ай-ай! Бум-бум!!! Ой-ей-ей! - слышалось из-за окна.

А еще дядьки ругались, кричали что-то, но слов было не разобрать. Это были уличные звуки.

- Ну-ка, отойди от окна! - строго сказал мне папа.

Они с мамой тоже отошли от окна и теперь сидели в тревожном ожидании. А тем временем за окном стало совсем темно.

"Зачем им ждать и мучиться?" - подумал я.

Потом потихоньку выскользнул на улицу, слепил большой снежок и ка-а-ак в наше окно шандарахну!

И быстро домой бежать, чтобы маму с папой успокоить. Чтобы сказать им, что это не снаряд пушечный, а всего-навсего снежок.

Забегаю я на кухню, а папа с мамой улыбаются и стекла подметают.

- И ничего особенного! - весело говорит папа. - Подумаешь - снежком стекло разбили... Это пустяки! Из пушки-то никто по нам даже и не выстрелил. А снежками пусть стреляют! Мы новое стекло вставим - получше старого.

А мама говорит:

- Это ты верно сказал! Давно пора было старое стекло заменить. Оно мутное какое-то было, тусклое...

Потом папа завесил разбитое окно одеялом, и мы стали чай пить.

Пьем чай и на оконное одеяло любуемся.

- Да-а-а, - говорит мама, прихлебывая чай, - с одеялом на окне как-то непривычно, но забавно...

- Романтика! - мечтательно говорит папа. - Можно представить, как будто мы в лесу в палатке сидим и чай на костре греем...

- А еще можно представить, как будто мы в землянке! - радостно говорю я.

Потом мы все смеемся и ложимся спать в приподнятом настроении. Мы засыпаем, совсем забыв о тревожном времени.

А рано утром нас будит звонок в дверь. Мама идет открывать, и я с ней.

На пороге стоит какой-то большой дядька.

- Извините, Марь Ивановна, - говорит он моей маме. - Мы вчера с мужиками под вашим окном постояли и случайно стекло разбили...

А я вышел вперед и говорю:

- Это не вы разбили, а я снежком разбил...

А дядька говорит:

- Нет, пацан, это мы, того... Так вот, Марь Ивановна, извини нас за ради Бога... Я вот стекло вставить пришел.

И потом дядька стал окно вставлять. А я снова говорил, что это я разбил. А он не верил...

Потом он окно вставил, снова попросил у мамы прощенья и ушел совсем.

А мы посмотрели сквозь новое стекло на уличную жизнь. И никаких ружей, и никаких пушек, из которых в окна стреляют, мы не увидели.

А увидели мы за окном красивую жизнь! И дома, и деревья, и облака!

И время за окном показалось нам совсем не тревожным.

- Вот что значит вставить новое, не затуманенное пылью стекло! - сказал папа.