Евгений ЧАРУШИН
Ёж

Есть у меня земляк, сладкое любит и мышей боится.

Трясёт его, когда он мышь увидит. По утрам в сапоги смотрит, не залезла ли туда мышь.

Пришёл он как-то голодный домой, поздно, к ночи, и видит: прислали ему посылку с родины со всякими сладкими штуками: кренделёчками, пряниками, сдобными пирожками, вареньем.

Обрадовался приятель, поставил самовар. Наклонился над посылкой, понюхать: уж очень вкусно пахнет. Нагнулся понюхать и слышит: шуршит! Тихонько кто-то шуршит в корзине.

Мышь!

Самовар поспел. Принёс мой приятель самовар, поставил его на стол. Шипит самовар, брызжется, а приятель в дальний угол на кровать завалился.

— Чего ты пить чай не идёшь?

— Не хочу, — говорит.

Так голодный и заснул.

Утром зашёл я к нему, увидал посылку, открыл ее и давай пробовать.

А там, под бумагой в плетёнке, огромный тараканище ходит, усами шевелит.

С посылкой приехал.

Он и шелестел бумагой-то.

Вот ведь и не трус мой приятель был, охотник хороший, а мышей боялся. Жалко мне его стало, захотел я его выручить. Раздобыл ему ежа — чтобы он мышей в комнату не пускал. Маленький ёж, молодой — ну да с мышами справится.

Принёс ежа и остался ночевать — утром вместе на охоту пойдём.

Ходит ёжик по комнате, дом от мышей сторожит.

Обрадовался приятель, заснул крепко, еле-еле его добудился утром. Одевается, песни поёт, мышей не боится. В сапоги не смотрит.

Натягивает болотные сапоги — длинные, узкие.

Натягивает сапог, и вдруг как заорёт во весь голос и давай кататься по полу.

На крик жильцы сбежались.

Стоим мы и, как дураки, смотрим, не знаем, что делать.

А он по полу катается, дёргается, будто его кто иголкой колет, и кричит.

Жалко его и страшно, а что делать, не знаем.

Стоим да смотрим, а он кричит. Крикнул он что-то, не разобрать что: «Сапоги, в сапогах!..»

Мы на него все повалились, чтоб не бился, сапог стянули, а из сапога ёж выкатился — и под кровать.

Ёж-то в сапоге ночевал.

Теперь земляк и ежей не любит. Боится!