Детская электронная библиотека

«Пескарь»

Александр ГИНЕВСКИЙ

Корова под куполом цирка

(Версия для распечатки текста)

— Вот что, ребята, — сказала Виринея Семеновна в конце последнего урока, — через неделю готовьтесь в гости к малышам соседнего детского сада. Хорошо бы придти к ним не с пустыми руками. Но учтите: никаких покупных подарков. Всё должно быть сделано нашими руками. Договорились?

— Ур-ра! — дружно ответили мы.

А когда наше «ура» утихло, Виринея Семёновна добавила:

— Дома на досуге поломайте головы: что и как. Можно приняться за дело вдвоём, втроём — кому как удобно. Это будет коллективное творчество. И побольше выдумки, фантазии. Ясно?

— Ясно!

— А пока до звонка осталось немного времени, повторим пройденное.

Но мы с Толькой тут же начали ломать головы. Насчёт подарков для малышей. Толька писал срочную шифровку Борьке с Вадькой, а я связывался с ними по ниточному телефону. Правда, Виринея Семёновна всё это заметила. Она сделала нам двенадцать устных замечаний. Потом велела положить на стол дневники. Мы положили. Но тут зазвенел звонок. Виринея Семёновна сказала нам:

— Возьмите свои дневники, но учтите…

Так что обсуждали мы всё как следует у Тольки дома.

Собрались в назначенный час.

— А Вадька где? — спросил Борька.

— Опаздывает. Как всегда.

— Может, без него пока?..

— Давайте.

— Кто что придумал?

— Предлагаю соорудить модель земного шара. Чтобы малышам с детства запомнились всякие дальние страны, — сказал Толька.

— Интересно! Глобус что ли?

— Глобус.

— Не получится, Толька.

— Почему?

— Нам его круглым не сделать, — сказал Борька. — Получится у нас какой-нибудь ящик. С круглыми углами.

— Ящик!.. Никакой не ящик! Очень даже нормальный глобус получится. Возьмём надувной шарик. Надуем, завяжем. Потом начнём его обклеивать газетами. А потом толстой бумагой. Потом можно и картоном.

— А чего?.. Толково!

— Нет, не то всё это, — махнул рукой Борька. — Подумаешь, глобус… А где Вадька?

— Придёт твой Вадька! Никуда не денется. Ты-то что предлагаешь?

— Я-то?.. Может, сделаем своими руками хорошую крепкую табуретку? Доски у меня есть. Инструмент я у дедушки возьму.

Мне понравилась Борькина идея.

— Толково! Давайте соорудим табуретку! Настоящий подарок. Но Тольке, конечно, было обидно. Из-за глобуса.

— Тоже мне, подарок… Малыши в детском саду на маленьких стульчиках сидят. Совсем вы забыли…

— Ну, сделаем несколько маленьких стульчиков! Делов-то!

— Может, у них этих стульчиков больше чем детей. Стульчики… Сел на него и забыл, что сидишь на подарке… — ворчал Толька.

— Вот что, ребята, — предложил я, — давайте соорудим змея.

— Воздушного?

— Да. Запускать в небо. Ведь его делать — пустяки!

— Нечего пустяки дарить малышам. Это во-первых, — сказал Борька. — Во-вторых. Побегут малыши за твоим змеем по лужам, не разбирая дороги. Так вымокнут, что потом ни одна воспитательница не станет его больше запускать. Ещё и Виринее Семёновне пожалуется: «Вот подарили змея, а у меня от вашего подарка пол группы насморком заболело». Ерунда всё это… А где Вадька?

— Верно. Что это он не идёт?

— Может простудился, заболел?

— Заболел… Днём носился по школе как угорелый, и вдруг заболел. Откололся он от нас и всё… Наверно делает подарок для малышей. В одиночку…

— Откололся… Сначала надо узнать, а потом говорить. Может, и правда заболел он.

Сразу стало тихо.

— Да-а… — вздохнул Борька. — Что-то не клеится у нас без Вадьки. Пошли, узнаем что с ним.

Вадьку мы застали дома. Совершенно здоровым, но очень перемазанным. Он деловито вертелся с кисточкой в руках у доски. Такая большая чертёжная доска на ножках. Кульман называется. На ней работает Вадькин отец. Чертит — проводит по линейке линии. Он и по выходным дням тоже проводит линии. Поэтому у них вся квартира завалена рулонами с чертежами.

И вот мы видим Вадьку у этой доски. На ней здоровенный лист бумаги. И на этом листе Вадька что-то такое рисует.

— Та-ак… — сказали мы.

— Его, понимаешь ли, ждут…

Но Вадька будто не слышал. Глаза у него горели, как две включённые лампочки. И вообще, весь он светился, будто у него внутри была ещё одна. Очень большая включённая лампа.

— Нечего рассусоливать! — говорит. — Берите кисти и — за работу!

Он протянул стеклянную банку со всякими кисточками.

— Давайте, давайте! Собирался за вами сбегать, да вот — не оторваться от работы. Просто здорово, что сами пришли.

Вадька макал кисточку в краску, а потом подбегал к чертёжной доске и тыкал ею в бумагу.

Ему действительно было некогда.

Мы подошли поближе.

— Что это? — грозно спросил Борька.

— Картина, Боря, картина! Художественное полотно!

— Понятно и без тебя, что полотно… Для кого малюешь?

— Как для кого?.. Не задавай глупых вопросов. Для малышей, конечно!

Борька покачнулся, будто по плечу его хлопнул ручищей богатырь Добрыня Никитич. У Борьки даже лицо скривилось.

— Слы-ыхали?! Я же говорил, что он откололся! А мы, дураки, жалели его: «Заболел, заболел…» Айда, ребята, отсюда!

— И верно. Пошли!

— Пускай один с полотном своим остаётся, раз откололся!

— Такое, Вадька, ни в какие ворота не лезет, — сказал Толька.

— И мы пошли.

Но с дверью что-то случилось. Её никак было нельзя открыть.

— Эй, вы, не ломайте мне двери! — крикнул из комнаты Вадька. — Ключи у меня в кармане. Пока все вместе не закончим картину, я вас всё равно не выпущу. Так и знайте.

Мы переглянулись.

— Вадька-то наш того… — говорю.

— Ошалел. Красок, наверно, нанюхался…

— Э-эх, ну будто чувствовал, что с ним что-то стряслось, — сказал Борька.

— Вот именно. Чего ж на него сердиться? Он же не виноват.

-А потом, с ним стряслось, а мы — уходить…

— Он сейчас в ошалелом состоянии, может, знаете что?..

-Что?

— Всё может… Порисует, порисует, а потом возьмёт и подожжёт отцовские рулоны. Пожар устроить может…

— Верно. Теперь его одного нельзя оставлять.

— Вернулись?! Молодцы! — обрадовался Вадька. — Держите кисти! Так! Понятно, что мы придумали?!

— Мы… мы… замычал… — буркнул Борька, и опустил кисточку в банку с водой.

Только теперь мы внимательно посмотрели на картину.

— Вадька, что это у тебя?.. Большая коза нарисована?

— Не у меня, а у нас! И не коза, а корова.

— Корова?!.

— Да. Обыкновенная молочная корова. Бурая с пятнами. А что?

— А чего она в небе висит?

— Хоть бы с крыльями была…

— Сам ты с крыльями! — крикнул бешеный Вадька. — Не видишь что ли, что она идёт! По канату! По натянутому! Вот же он нарисован! Смотреть надо!..

Мы переглянулись. Толька шепнул мне: «Во даёт!..»

— По канату? — переспросил Борька.

— Да. Потому что картина называется «Под куполом цирка».

— Вот оно что?!

— Совсем другое дело!

— Так бы сразу и говорил!

— Да кто же про картину говорит такие вещи?! На картину смотрят, и сразу всё видят и всё понимают!

— Поймёшь тут… когда ещё никакого цирка не нарисовано.

— Нарисуем!

— А я-то думаю: зачем корове сбоку синий бантик?

— Послушай, Вадька, — сказал Борька, — ну что это за копыто у нашей коровы?

Какое?

Вот это.

А что? Нормальное копыто.

Да это же консервная банка.

Не нравится, нарисуй лучше!

А серая краска у нас есть?

— Серой краски не бывает! Возьми чёрную и смешай с водой. Что-нибудь и получится…

— Верно.

— Вадька, а мне рога не нравятся, — сказал Толька. — Какие-то они развесистые. Как у оленя…

Вадька со злости швырнул кисточку в банку с водой.

— Да что вы ко мне пристали?! — кричит. — Вот кисти, вот краски, вот полотно! Это же общее полотно! Борька — копыта пусть рисует! Ты — рога! Вовка — хвост. Я — верёвку! Вернее, канат. Потом много зрителей нарисуем. Купол, прожектора, оркестр с музыкой.

— Верно! Молодец ты, Вадька!

— Только не надо так горячиться. Спокойней работай.

— Потому что под горячую руку я могу нарисовать лишнюю ногу, — хмуро сказал Борька.

Работа у нас кипела.

Вадька то и дело отходил подальше. Хмурился. Смотрел, смотрел. То один глаз зажмурит, то другой. Да ещё недовольно хмыкнет.

Мы тоже отходили. Тоже жмурили глаза. И никак не могли понять: чего же Вадька хмыкает.

— Эх, с тенями у нас плоховато, — сказал он наконец, — просто никуда не годится.

— А что с тенями?

— У нас вроде всё очень хорошо. Никаких теней.

— Вот и плохо, что никаких! Что это за картина без теней?

— С тенями мазня одна получится.

— Много ты понимаешь… Ладно. Что-нибудь придумаем.

И Толька придумал. Он придумал на одном конце каната нарисовать такую площадку. С перильцами. И на этой площадке мы нарисовали телёнка. С зелёным пучком вкусного сена во рту. Телёнок смотрел на корову и будто говорил: «Смелее, мама! Вниз не смотри. Смотри только на сено и всё будет хорошо».

Но Борьке этого показалось мало.

— Ребята, а вдруг она всё же свалится? — сказал он.

— Куда ж она свалится, если она у нас уже почти нарисована? К тому же, она хорошо стоит.

— Сам же вон какие копыта ей нарисовал. Таким даже лошадь позавидует.

— Нет, так дело не пойдёт, — покачал головой Борька. — Нужно это… страховочный тросик. На всякий случай. Кто ж выступает под куполом цирка без всякого тросика? Как хотите, а без него я нашу корову на арену не выпущу. Да. Мало ли что…

— Пожалуй, верно. Всё же корова. Не какая-нибудь ловкая гимнастка.

— Ладно, рисуй свой тросик. Только что бы не очень-то заметно было, — согласились мы.

Борька нарисовал.

Мы отошли подальше. В который раз рассматриваем полотно.

— Эх, с тенями плоховато, — бубнит Вадька. — И этот тросик Борькин… совсем лишняя верёвка… Да и на хвосте у телёнка вон… что-то многовато бантиков…

— Вадька, послушай, а чего тебе взбрело в голову нарисовать корову? — спросил вдруг Толька.

— Действительно!

— Я что-то не слышал, чтобы коровы выступали в цирке, — говорю. — Да ещё чтоб прогуливались по канату. Они по ровному-то полю едва ходят.

— Ну, там, скажем, тигры, ягуары — те ещё туда-сюда. Они по канату ходят, я видел. А вот коровы… Они же дрессировке не поддаются, молочные коровы.

Мы посмотрели на Вадьку.

— Что?.. Не нравится картина? Корова не устраивает? — обиделся он.

— Нет, картина ничего получилась. И корова симпатичная. Добрая такая. И ещё, оказывается, смелая.

— Конечно. Картина ничего. Только почему корова, а не ягуар или тигр?

Лицо у Вадьки стало грустным.

— Так уж меня осенило, — сказал он не сразу. — Пришла в голову корова и всё. А вот ягуары что-то не пришли…

— Ладно вам, — сказал Толька, — привязались к человеку со своими хищниками. Хорошо он придумал. Помните, Виринея Семёновна говорила: побольше выдумки, фантазии.

— Верно.

— Вот именно! — обрадовался Вадька.

— Это просто здорово, что ему в голову корова пришла.

Вадька так и засветился весь.

— Нет, Толька, это ты молодец, — говорит. — Тебе в голову телёнок пришёл. Вот это я понимаю! Выдумка! С телёнком прямо настоящее полотно получается.

От Вадькиных слов Толька тоже весь засветился.

— Ну ладно, может, на сегодня хватит? — сказал Вадька. — Может, завтра докончим?

— Да уж, пожалуй, — согласились мы.

Дома дверь мне открывал папа.

— Вовка, ты где такие разноцветные уши достал? — спросил он.

— У Вадьки был…

— Ну, химики-алхимики! Наверно из куска асфальта алмазы добываете.

— Да нет, папа. Картину рисуем. В красках.

— Картину? В красках? Это что-то новенькое.

— Да. Полотно целое. Для малышей детского сада. В подарок.

— Всей толпой что ли рисуете?

— Ага.

— Понятно. Смотри мне только, чтобы от ваших стараний не развалился Вадькин дом. Вот будет картина…

— Да нет, папа. Мы ничего не взрываем.

— Ладно, иди отмывайся, живописец…

Картину мы закончили.

Виринея Семёновна попросила принести её. Показать классу.

Вадька принёс.

— Любопытно, что вы там нарисовали? — сказала Виринея Семёновна.

Вадька вышел к доске с картиной. Она была свёрнута трубочкой. Вадька держал её под мышкой.

— Можно, я сначала скажу несколько слов? Про картину.

— Очень даже хорошо. Пожалуйста, Вадик.

— Картину мы писали вчетвером, — начал он. — Это было ужасно трудно. Мы так уставали, так уставали… Потому что много спорили, ругались, а один раз даже подрались. Но картину мы всё же нарисовали. За три дня. Называется она «Под куполом цирка».

— Подожди, Вадик. Вижу, всем не терпится полюбоваться вашей работой. Ну-ка, Вова Богданов, соавтор, закрепи её на доске.

Я с гордостью пошёл к доске. Беру у Вадьки картину, закрепляю и вдруг…

Вдруг у меня в глазах стало совершенно темно. Будто я провалился в какой-то чёрный сундук, а крышка захлопнулась.

— Ты что, растяпа, притащил?! — зашипел я Вадьке в спину. — Слышишь, лектор пустоголовый?!

Но Вадька не слышал. Он опять весь светился. Как тогда.

— Мы изобразили корову, — светился Вадька. — Как она идёт по канату под куполом цирка. Простую, добрую, но отважную корову. Зовут её Ночка…

Какая Ночка?! У нашей коровы никакого имени не было!

Но Вадька продолжал:

— Нашей смелой Ночке помогает выступать телёнок. Очень даже храбрый сынишка. Зовут его Маленький Мук. Вот, ребята, полюбуйтесь на обоих…

Вадька повернулся к доске.

Постоял секунду, и стал быстро-быстро тереть глаза. Потом посмотрел на меня убийственным взглядом.

— Ты что, дурак, повесил?! — шипит.

— А ты что, олух царя небесного, притащил?!

— «Червячный узел коробки скоростей продольно-фрезерного станка УПФ — 5», — громко, во всё горло прочёл Генка Деньгин.

Весь класс валялся на партах.

Охали, ахали, ухали с протяжным стоном. А маленькая незаметная Валя Тучкина уже громко икала. Она уже пищала своим тихим голоском:

— Воды-ы…

Но всем было не до неё.

Виринея Семёновна плакала. То ли от смеха, то ли от горя. Только нам авторам-соавторам было очень тоскливо.

— Виринея Семёновна! — Заорал Толька. — Чего они смеются?! Вадька рулоны перепутал, что ж тут смешного?! А картину мы нарисовали! Как раз для малышей! Я только не знал, что корову нашу Ночкой зовут, а телёнка Маленьким Муком!..

Виринея Семёновна держалась за стол обеими руками.

Она с трудом села на стул. Достала платочек.

— Как раз для малышей… Он не знал… — повторяла она, и плечи у неё тряслись от рыданий. — Ладно уж… принесёте своё произведение завтра…

Мы так и не смогли принести. И не потому что обиделись. Просто Вадькин папа прихватил со своими рулонами и наш. На работу увёз. Нечаянно. Стали его товарищи смотреть что и как начертил Вадькин папа, вдруг бац!.. Картина. Ну и смеху у них было!.. Уж очень она всем понравилась.

Её повесили на стену. Прямо тут же, в конструкторском бюро. Теперь конструкторы подходят к нашей картине полюбоваться. Чтобы отдохнуть немного от своих чертёжных досок. Ладно, пускай отдыхают. Жаль только, что для детсадовской малышни нам снова придётся что-то делать. Что-нибудь другое.

Чтобы такое соорудить? Табуретку?..

Текст рапечатан с сайта https://peskarlib.ru

Детская электронная библиотека

«Пескарь»