Детская электронная библиотека
Осетинские народные сказки
Сказка о необыкновенном осле и о необыкновенной ослице
(Версия для распечатки текста)
В большом ауле жил-был мулла.
Рано утром вставал мулла с постели и шел в мечеть. Придет к мечети, подымется на башенку, руки к ушам приложит и закричит громким голосом:
— Аллах акбар!
Это он горцев зовет в мечеть молиться.
Долго стоит мулла на башенке и во все стороны поворачивается. На юг повернется и закричит: «Аллах акбар!», потом на восток повернется и опять закричит: «Аллах акбар!», потом на север повернется, потом на запад и все кричит: «Аллах акбар!», «Аллах акбар!»
Слышат горцы, как кричит мулла со своей башенки, а что кричит — никто понять не может, потому что не горские слова говорит мулла. Хоть и не понимают горцы слов муллы, а все-таки идут в мечеть. Боятся горцы, как бы мулла на них беду не накликал.
Кто работал в поле, тот соху бросит, кто дрова рубил — топор положит, кто сено косил — воткнет косу в землю, и все бегут к мулле в мечеть.
А мулла уже сидит в углу мечети лицом к стене, спиной к двери и четки свои перебирает. А каксоберется в мечети весь аул, мулла начинает молиться. Посмотрит он налево — бороду погладит, посмотрит направо — опять бороду погладит, потом станет на колени и низкий поклон положит, потом снова направо и налево посмотрит, снова бороду погладит. И все что-то бормочет. А что бормочет — ни один горец не понимает.
Глядят горцы на муллу и все делают, как мулла. Мулла посмотрит направо — и горцы глядят направо, мулла посмотрит налево — и горцы глядят налево, поклон положит мулла — и горцы поклон положат. Слышат горцы, что бормочет мулла — и тоже принимаются бормотать, а что бормочут — и сами не понимают.
Кончит мулла одну молитву, повернет лицо к горцам и скажет им по-горски, скажет всем понятными словами:
— Кто молится великому аллаху и его пророку Магомету, тот пойдет прямо в рай, а кто не молится — сгорит в аду.
Не хотят горцы в аду гореть, и начинают они еще усерднее молиться: мулла повернет голову направо один раз, а горцы — два раза, мулла посмотрит налево один раз, а горцы — два раза, положит мулла два поклона, а горцы — пять.
Кончит мулла другую молитву, опять повернет лицо к горцам и опять им скажет понятными словами:
— Кто принесет в мечеть из десяти мер пшеницы одну меру, из десяти гусей одного гуся, из десяти кругов сыра один круг, из десяти кур — одну курицу, тот сам богатым станет. А кто не принесет, тот умрет в нужде.
А кому хочется умереть в нужде? Ни старому горцу, ни молодому горцу, ни старухе-горянке, ни молодой горянке, ни слепому, ни зрячему — никому не хочется в нужде умереть. Вот и несет каждый горец хитрому мулле из десяти кур одну курицу, из десяти мер пшеницы — одну меру, из десяти гусей — одного гуся, да не какого-нибудь, а самого жирного.
Хорошо живется мулле: в курятнике у него куры кудахчут, гуси гогочут, амбары у него от хлеба ломятся, в хадзаре до самого потолка круги сыра сложены, горшкам масла и счета нет.
Много ли, мало ли так жил мулла — кто знает. Но вот на другом конце аула в заброшенной старой сакле поселился священник.
Еще хитрее муллы был тот священник. Воткнул он посреди крыши большой медный крест, по стенам сакли иконы развесил, по углам свечи поставил, потом смастерил себе из медной чашки кадило и сказал:
— Пусть это будет моя сакля и божья сакля. А теперь с благословения господа нашего Иисуса Христа соберу я горцев и скажу им слово божье.
Собрал он со всего аула горцев, собрал и старых и молодых, собрал он и мужчин и женщин, собрал и зрячих и слепых.
Потом стал он горцам говорить сладким голосом:
— Всевышний бог послал меня к вам ради вашего спасения. Отвернитесь от лукавого басурманина, не слушайте слов хитрого муллы, не то покарает вас всевышний бог: он спалит небесным огнем ваши сакли и ваши нивы и нашлет на вас черную чуму.
Сказал так хитрый священник, потом посмотрел вверх, перекрестил себе лоб.
А горцы, услышав такие слова, задрожали от страха и говорят священнику:
— Не пойдем мы больше к хитрому мулле, а будем молиться твоему всевышнему богу.
Сказали так горцы, а потом посмотрели вверх и перекрестили себе лбы, как священник.
А священник думает: «Что мне в одной молитве горцев? Она меня не накормит и не напоит. Вот у муллы полна сакля и хлебом, и гусями, и сыром, и маслом, и грушами, и яблоками, а у меня в сакле пусто, точно в пещере». Подумал так священник, опять перекрестил себе лоб и говорит горцам:
— Не будет вам милости от всевышнего бога, пока отдаете вы все свое добро хитрому мулле. А вот, если вы принесете в церковь по одной мере пшеницы, всевышний бег примет ваши молитвы и красной пшеницей наполнит ваши закрома; если принесете жирной баранины, он умножит ваши стада; если принесете богу по одной курице, он вам даст по десяти. Потому что нет конца щедрости всевышнего бога.
Обрадовались тогда горцы и говорят священнику:
— Мы принесем тебе в божью саклю и хлеба, и масла, и сыра, и жирной баранины, и груш, и яблок. Только помолись ты за нас твоему богу, чтобы не спалил он наши нивы и наши сакли небесным огнем, чтобы избавил он нас от черной чумы, чтобы не сжигал он нас в аду, а послал прямо в рай.
— Аминь! — сказал священник.
— Аминь! — сказали горцы.
Тут посмотрел священник вверх, перекрестил себе лоб и пошел в свою саклю.
За священником вышли из церкви горцы, надели шапки на головы и разошлись по своим бедным хадзарам. Потом принесли они священнику в церковь и пшеницы, и пирогов, и масла, и сыра, и гусей, и кур.
И стали горцы ходить в церковь к священнику каждый день, а к мулле в мечеть и не заглядывают.
Видит мулла — дело его плохо: все, что раньше горцы носили ему в мечеть, теперь несут священнику в церковь. Поднялся тогда мулла на высокую башенку и громче прежнего закричал, стал горцев звать в мечеть молиться:
— Аллах акбар! Идите в мечеть молиться великому аллаху! Аллах акбар! Кто не придет, того аллах покарает!
Услыхали горцы слова муллы, и говорят они друг другу:
— Что же нам делать? Не пойдешь к мулле в мечеть — аллах нашлет на тебя чуму и небесным огнем спалит твою саклю и твое поле. Не пойдешь к священнику в церковь — всевышний бог тоже нашлет на тебя чуму и небесным огнем спалит твою саклю и твое поле. О бог богов! Скажи, за какие грехи ты нас наказываешь?
И вот собрались на нихасе горцы и стали думать, как им быть. Думали, думали и так решили: в один день пойдем к священнику в церковь, в другой — к мулле в мечеть. В один день священнику понесем и пшеницы, и мяса, и гусей, и кур, и груш, и яблок, а в другой день — мулле. Тогда не покарает нас ни всевышний бог священника, ни великий аллах муллы.
Как порешили горцы, так и сделали. В один день идут они к священнику в церковь и несут ему пшеницы, и мяса, и кур, и гусей, и груш, и яблок. На другой день идут они в мечеть к мулле и несут ему и пшеницы, и мяса, и гусей, и кур, и груш, и яблок.
И опустели сакли горцев. Не слышно кудахтания кур в их курятниках, не видно овец на склонах гор, только мыши бегают в их хадзарах.
Зато хорошо зажили священник и мулла. Сытно едят, сытно пьют. А все им мало. Вот и молятся они утром и вечером.
Молится священник всевышнему богу:
— Чем я разгневал тебя, всевышний боже? Совсем обобрал меня этот лукавый мулла. Пошли свою кару на голову обманщика, отними у него разум, преврати его в золу.
А мулла так молится великому аллаху:
— О великий аллах! Совсем разорил меня этот шайтан-священник. Пошли на его голову кару, отними у него язык, растопи сало его глаз.
А далеко от аула, за темными лесами, за глубокими морями, на самой высокой горе, выше туч и выше облаков, жил в своей серебряной сакле старик-волшебник.
Обозревал волшебник все земли и все моря, обозревал он все ущелья и леса, все селения, аулы и дороги. И вдруг приметил он в одном ауле священника и муллу.
Посмотрел старик-волшебник на священника и видит — обманывает священник бедных горцев и, что ни день, живет все богаче, ест жирно, пьет сладко.
Посмотрел он на муллу и видит — мулла тоже обманывает бедных горцев и, что ни день, живет все богаче, ест жирно, пьет сладко.
Посмотрел седой волшебник на бедных горцев, а они живут, что ни день, все беднее, не пьют и не едят, а только молятся.
«Плохи дела на земле, — подумал волшебник и глубоко вздохнул. — Видно, придется мне, старику, отправиться в далекий путь, чтобы наказать священника и муллу, а не то они ложь и обман посеют на всей земле».
Встал волшебник с серебряной скамьи, надел он свою белую черкеску с белыми газырями, повязал он булатный кинжал с белой ручкой и в серебряных ножнах, надел на голову белую папаху, расчесал свою белую бороду и три раза ударил в ладоши.
Только ударил он в ладоши, как появился перед ним крылатый белый конь, будто из-под земли вырос. Вскочил волшебник на белого коня, натянул серебряную узду и взмахнул серебряной плетью. Белый конь его расправил могучие крылья и полетел над морями и над лесами, над Белыми и Черными горами. Сидит волшебник в серебряном седле и землю обозревает, а небесные ветры шевелят его седую бороду.
Много ли, мало ли летел крылатый конь старого волшебника, кто знает. Но вот прилетел он в темное ущелье, коснулся копытами земли, и вмиг исчезли его могучие крылья, и стал он как простой горский конь.
Хлестнул волшебник плетью белого коня и поскакал по ущелью в тог самый аул, где жили священник и мулла. Перебрался он через три реки и увидел большой аул. На одном конце аула церковь стоит, на другом — мечеть. Возле мечети хитрый мулла стоит, а возле церкви — хитрый священник. Подъехал к мулле старый волшебник и говорит:
— Салам-алейкум, хороший мулла!
— О, алейкум-салам! — отвечает ему мулла.— Откуда и куда путь держишь?
— Мой путь далек,— отвечает волшебник.— еду я в равнинную страну. Много дней и много ночей надо мне ехать, и боюсь я, как бы дождь не промочил моих костей. Ты читал все кораны и все китабы на земле, и все дела аллаха тебе известны. Так скажи мне: будет завтра дождь или не будет?
Закрыл глаза мулла, погладил усы, пошевелил губами, а потом сказал:
— Давно в ущелье не было дождя, а завтра, по воле аллаха, будет дождь.
Посмотрел волшебник вверх — не видно на небе ни облачка, ни тучи; посмотрел на склоны гор — не шумит дремучий лес. Посмотрел тогда он на хитрого муллу и говорит ему:
— Если ты говоришь правду, пусть прославится твой род, пока на земле растет трава, пока с гор течет вода, пока арба катится на равнине. Если же ты говоришь неправду, превратись в осла.
И мулла превратился в осла.
Волшебник ударил осла плетью и погнал его перед собой. Через весь аул проехал волшебник и на другом конце аула, возле церкви, увидел священника и остановился.
— Пусть твой день будет счастлив! — сказал он священнику.
— Да будет счастлив и твой день! — отвечал ему священник.
— О мудрый священник! — говорит волшебник, ты читал много священных книг, и всевышний бог открывает тебе свои тайны. Так скажи мне: будет завтра дождь или нет?
Помолчал священник, подумал, перекрестился на крест своей церкви и сказал:
— Быть дождю, такова воля всевышнего, и не изменить ее нам, его покорным слугам.
Сказал так и снова перекрестил себе лоб.
Опять посмотрел волшебник на небо, на деревья, на горы и так говорит священнику:
— Если ты сказал правду, пусть твой род прославится по всей земле, пока на ней растет трава, а с гор текут ручьи и дуют ветры. Если же ты говоришь неправду, превратись в ослицу.
И священник превратился в ослицу.
Волшебник ударил плетью осла и ослицу и погнал их перед собою.
А осел и ослица то с дороги в лес свернут, то хромыми прикинутся — отстать норовят: то у речки остановятся, будто воду пьют, а сами не пьют и пить не хотят; то друг в друга вцепятся зубами и кричат на все ущелье.
Смотрел, смотрел волшебник на осла и ослицу и так им говорит:
— Вы обманывали горцев, когда были священником и муллой. А теперь вы меня хотите обмануть? Лучше бегите по дороге и назад не оглядывайтесь, не то худо вам будет.
Тут старый волшебник опять ударил плетью осла и ослицу и погнал их перед собой.
Видят осел и ослица — не обмануть им старика, как обманывали горцев, и побежали они по горной дороге. Бегут и боятся назад посмотреть.
Много ли, мало ли ехал седой волшебник, не знаю. Но вот доехал он до высокого перевала. Остановил белого коня, посмотрел на осла и на ослицу и, когда увидел, что они от усталости едва волочат ноги, подумал: «Пусть поедят они тут колючек, да и я отдохну немного». Слез он с белого коня, привязал его к ореховому дереву, осла с ослицей пустил пастись на траву, а сам на камень сел отдохнуть. Только сел он на камень, как из-за скалы вышел бедный горец. Идет бедный горец по тропинке, а в руках у него пустые мешки.
— Да будет прямой твоя дорога! — говорит ему старик-волшебник.
— И твоя дорога да будет пряма! — отвечал бедняк.
— Откуда и куда ты путь держишь?
— Иду я на равнину, к богатым горцам наниматься,— отвечает бедняк. — В моем хадзаре нет ничего, кроме ветра, а на равнине буду я работать и заработаю столько кукурузы, чтобы прокормить свою семью.
— А что у тебя в руках? — спрашивает волшебник.
— Четыре пустых мешка, — отвечает бедняк. — Эти мешки наполню я кукурузой и понесу их в горы, к себе в саклю.
Удивился волшебник и спрашивает:
— Как же ты их понесешь?
— Взвалю себе на плечи и как-нибудь донесу.
Еще сильнее удивился старик и опять спрашивает бедняка:
— Пустые мешки и то нелегко нести на себе по камням ущелья. Как же ты понесешь на себе полные мешки?
— Такова уж жизнь бедняка, — ответил горец. — В моем хадзаре нет ни ишака, ни лошади, ни вола. И никто мне не даст своего ишака. Кому я нужен, бедный горец?
Потом посмотрел бедняк на волшебника и на белого коня, потом на осла и ослицу, посмотрел и глубоко вздохнул.
Увидел волшебник, как бедняк посмотрел на белого коня, на осла и на ослицу, и говорит ему:
— Я дам тебе осла, если ты на мой вопрос ответишь правильно.
Обрадовался бедняк и сказал старику:
— Я скажу тебе только правду, да будет аллах мне свидетелем в том!
— Тогда скажи мне: будет завтра дождь или нет?
Как услышал бедняк слова седого старика, вздохнул глубоко и подумал: «Видно, придется мне на себе таскать свою кукурузу». Подумал так и опечалился. Опечалился и говорит старику:
— О хороший старик! Хоть вопрос твой труден, как жизнь бедняка в горах, но я скажу тебе только правду.
Потом посмотрел бедняк на небо, посмотрел на дремучий лес, посмотрел на черное ущелье и говорит:
— Откуда же быть дождю, когда не мчатся тучи с запада на восток, когда не гнутся вековые стволы в дремучем лесу, когда с гор не дуют ветры, когда не задевает ласточка крылом камней дороги? Посмотри сам, старик: небо чистое, как слеза, золотое солнце светит, дремучий лес молчит, уснули ветры за горами, а ласточки летают в небе выше лесов и гор. Нет, видно, не быть дождю.
По сердцу пришлись эти слова седому волшебнику, и говорит он бедняку.
— За то, что ты сказал мне правду, я помогу тебе в беде. Бери осла и ослицу и без устали работай на них. Только не верь им; эти осел и ослица не простые — они хитрее самого священника и муллы. А пройдет год — ты пригони их обратно на этот перевал. Я буду ждать тебя здесь, у камня.
Потом старый волшебник вытащил из черкески белый газырь, из газыря высыпал он на ладонь четыре зерна красной пшеницы, дал их бедняку и сказал:
— Вот тебе еще четыре зерна пшеницы. Бросишь одно зерно в один мешок — и мешок доверху наполнится красной пшеницей; бросишь другое зерно в другой мешок — и тот наполнится красной пшеницей; так и третий мешок, и четвертый мешок доверху наполнятся красной пшеницей. Тогда ты взвали два мешка на осла, два мешка на ослицу и отправляйся в свою саклю. Иди, и пусть твоя сакля наполнится счастьем и род твой живет вовеки, пока на земле растет трава, с гор течет вода и в ущельях дуют ветры.
Зажал бедняк четыре зерна красной пшеницы в кулаке и не успел слова сказать, как старик подбежал к белому коню, отвязал его от орехового дерева и легче ветерка прыгнул в серебряное седло.
Вмиг выросли у коня могучие крылья. Взмахнул ими белый конь, и поднялась буря на перевале. Задрожали все горы на земле, зашумели дремучие леса, и волшебник скрылся за облаками.
От страха повалился бедняк на каменистую дорогу, закрыл мешком глаза и еле дышит.
И осел с ослицей тоже испугались и точно мертвые повалились на траву.
Кто знает, сколько времени так лежал бедняк и дрожал от страха. Но вот перестала шуметь буря на перевале, успокоились высокие горы, затихли дремучие леса. Бедняк открыл глаза и подумал: «Не сон ли это?» Отодвинул мешок от глаз, посмотрел вокруг себя и видит: лежат на траве осел и ослица, а самого старика и его белокрылого коня и след простыл. Потом разжал бедняк кулак и видит на ладони четыре зерна красной пшеницы. Обрадовался бедняк, быстрее серны вскочил с земли, бросил зерно в один мешок — и мешок тот доверху наполнился красной пшеницей. Бросил другое зерно в другой мешок — и тот доверху наполнился пшеницей. А когда наполнились пшеницей все четыре мешка, сорвал бедняк хмель с орехового дерева и его стеблем крепко завязал полные мешки. Тогда бедняк кинулся к ослу, поймал его и взвалил ему на спину два мешка красной пшеницы, потом поймал ослицу и ей взвалил два мешка на спину. После этого отломил он березовую хворостину и сказал:
— О великий аллах! Пусть счастьем наполнится жизнь старика!
Ударил он осла и ослицу березовой хворостиной и погнал их перед собою, а сам бежит за ними и песни распевает.
Много ли, мало ли бежали осел и ослица по тропинке, много ли, мало ли бежал за ними бедняк, не знаю, но вот прибежали они во двор бедняка.
— Эй, хозяйка! — закричал тут бедняк что было сил. — Беги скорей сюда и бери пшеницы столько, сколько душа твоя пожелает!
Услыхала это жена, вскочила со скамьи и ушам своим не верит. «Откуда быть мужу во дворе, да еще с пшеницей, когда он только ушел из бедного хадзара?» — подумала она.
— Может, это шайтан кричит, а не муж? О бог богов! Избавь наш бедный очаг от беды! — взмолилась она.
А сама дрожит от страха, с места не может сойти. Потом выбежала она из сакли, смотрит: во дворе стоит ее муж, возле него — два осла, а у каждого осла на спине по два мешка привязано. Сильнее прежнего удивилась жена бедняка, смотрит она то на мужа, то на осла, то на ослицу и глазам своим не верит.
Тут бедняк рассказал своей жене все, как было.
Обрадовалась тогда жена бедняка. Схватила она большую деревянную тарелку и доверху наполнила ее красной пшеницей. Вмиг намолола она муки и испекла в золе пшеничный хлеб. И тем пшеничным хлебом накормила она мужа, маленьких детей и сама наелась досыта.
— Слава аллаху, а старику долгая жизнь! — сказал тогда бедняк.
— Слава горным духам, а доброму старику счастье! — сказала его жена.
На другое утро бедняк говорит своей жене:
— Послушай-ка, хозяйка, ты пеки в хадзаре хлеб, а я возьму осла и ослицу и пойду в лес за дровами.
Взял бедняк топор и хворостину, вышел во двор и видит: лежат осел и ослица на дворе, ноги вытянули, глаза закрыли и еле дышат. Бедняк так испугался, что с места сойти не может. Белее снега, что лежит на горах, стало его лицо. Уронил он на землю топор и березовую хворостину.
«Что теперь я скажу доброму старику? — думает бедняк. — Где я найду ему другого осла и другую ослицу?» И от горя слезы потекли по его щекам.
Вдруг вспомнил бедняк, что говорил ему старик на перевале: не простые эти осел и ослица, не верь им, они хитрее священника и муллы.
Вспомнил эти слова и закричал на осла и ослицу:
— Знаю я, что вы хитрее священника и муллы! Только не обмануть вам бедного горца!
Схватил он с земли березовую хворостину и так стал хлестать осла и ослицу, что быстрее ветра побежали они по тропинке в лес. А бедняк, с топором в одной руке, с хворостиной в другой, побежал за ними. В лесу бедняк нарубил дров четыре вязанки — две вязанки наложил на осла, две вязанки на ослицу и погнал их домой. Сложил он дрова во дворе и опять отправился в лес. И так ходил бедняк в лес за дровами, пока между лесом и его хадзаром от копыт осла и ослицы не протопталась широкая дорога, а во дворе не выросла гора сухих дров.
— Вот теперь нам дров хватит на целый год, — сказал бедняк.
А жена ему и говорит:
— Дров-то много у нас, да только дровами сыты не будем.
— Не бойся, хозяйка, — отвечает ей бедняк, — не бойся, будут у тебя и хлеб, и мясо, и масло, и сыр. Дай только сроку.
На другое утро горец впряг осла и ослицу в деревянную соху и отправился на склон горы. Там он расчистил землю, вспахал ее деревянной сохой, засеял красной пшеницей и сказал:
— Будет и пшеницы в моей сакле на целый год.
С тех пор стал работать бедный горец на осле и на ослице дни и ночи: то возил камни для нового хадзара, то хворост для курятника, то бревна из лесу таскал, то ездил в далекий аул на базар, то сено с луга привозил.
Вот и год прошел. Возле старого хадзара бедняка стоит уже новая сакля, и дров целая гора во дворе, и закрома ломятся от хлеба, и в новом курятнике куры кудахчут, и в новом хлеву между ослом и ослицей стоит маленький осленок.
Говорит тогда горец своей жене:
— Хозяйка, время мне гнать осла и ослицу на высокий перевал. Время мне гнать маленького осленка, что родился у них, на высокий перевал.
Хоть жаль расстаться жене горца с ослом и ослицей и маленьким осленком, да делать нечего.
— Хорошо, — сказала она мужу, — отправляйся на высокий перевал, отдай старику его осла и ослицу, отдай ему маленького осленка. Пусть продлится вовеки жизнь доброго старика!
Взял бедняк березовую хворостину, вывел из нового хлева осла, ослицу и маленького осленка и погнал их по горной дороге.
Вот пригнал бедняк осла, ослицу и маленького осленка на высокий перевал. Посмотрел на большой камень — нет там старика. Посмотрел налево, потом направо посмотрел — нигде нет старика.
«Видно, забыл старик про своего осла и про свою ослицу», — подумал бедняк.
Вдруг засвистел ветер по ущелью, задрожала вся земля, зашумел дремучий лес, и на горной тропинке появился старый волшебник на своем крылатом белом коне. Коснулся конь земли, и сразу исчезли у него крылья, улегся ветер по ущелью, затих дремучий лес.
Подъехал старик-волшебник к бедняку и говорит ему:
— Хорош да будет день твой!
— И твой день да будет хорош! — отвечает ему бедняк. — Я привел тебе твоего осла и ослицу. Бери их. Пусть бог богов тебе спасибо скажет за то, что ты спас мой хадзар от беды.
Посмотрел волшебник на осла и на ослицу, посмотрел он на маленького осленка и спрашивает бедняка:
— А это чей осленок?
— И осленок этот твой, — отвечает ему бедняк.
— Нет, осленок не мой, — говорит волшебник. — Я давал тебе только осла и ослицу.
— Маленький осленок родился у твоего осла и твоей ослицы, потому и маленький осленок не мой, а твой, — отвечает бедняк.
По сердцу пришлись волшебнику слова бедняка, и говорит он ему:
— За то, что ты не утаил от меня осленка, я оставлю тебе еще на год осла, ослицу и маленького осленка. Гони их обратно в свой хадзар и работай на них столько, сколько в твоих руках хватит сил, а через год приведи их опять на этот высокий перевал.
Не успел горец и слова в ответ сказать, как загремел гром, поднялась буря, задрожали горы, зашумел дремучий лес, и старик-волшебник исчез за облаками. Бедняк посмотрел ему вслед и сказал:
— О бог богов, продли жизнь старика на долгие годы!
Потом ударил он хворостиной осла и ослицу и отправился обратно домой.
Бегут по горной тропинке осел с ослицей, бежит за ними маленький осленок, за маленьким осленком бежит горец с березовой хворостиной и от радости песни распевает.
Рано утром вскочил бедняк с постели и сказал своей жене:
— Опять стану я работать от зари до зари. И заживем мы, как богатые горцы. Куплю я детям сафьяна на чувяки, куплю им новые бешметы, тебе куплю новое платье и шерстяной платок, а себе куплю сукна на новую черкеску.
— Да сбудутся твои слова! — отвечала ему жена.
Усерднее прежнего стал работать горец. А осел и ослица пуще прежнего стали хитрить. Да только не верил уже им горец. Попробуют они сбросить с себя две вязанки хворосту — горец на них по четыре вязанки навалит; прикинутся они больными — он их хворостиной вылечит; выломают они дверь хлева, чтобы убежать — горец им крепкой веревкой ноги спутает.
Так работал горец день, работал ночь, работал месяц, работал год. И зажил бедняк, точно богатый горец. В хлеву у него мычат волы и блеют овцы, в курятнике у него поют петухи и кудахчут куры, а в хадзаре все кадки доверху полны кругами овечьего сыра, кувшины полны желтым маслом, закрома полны красной пшеницей. Да еще в хлеву у горца стоят большой осел и большая ослица, а между ними маленький осел и маленькая ослица.
Ест бедняк пшеничный хлеб и пьет сладкую брагу, ходит он в новой черкеске, а на ногах у него новые чувяки из черного сафьяна. Жена его ходит в новом платье, голову повязывает новым платком, а маленькие дети бегают по двору в новых бешметах и чувяках, и бешметы у них новыми поясами подвязаны.
А когда прошел год, горец сказал своей жене:
— Теперь я опять погоню на высокий перевал осла и ослицу, с ослом и ослицей погоню еще маленького осла и маленькую ослицу. Отдам я их хорошему старику и скажу ему: «Пусть навеки продлит небо твою жизнь!»
— Хорошо, — отвечала ему жена, хоть и жаль ей было маленького осла и маленькой ослицы.
Вышел тогда горец из новой сакли, ударил березовой хворостиной осла и ослицу, «чу» крикнул на маленьких ослят и отправился в путь-дорогу на высокий перевал.
Кто знает, сколько с гор воды утекло на равнину, пока горец шел на высокий перевал. Только поднялся он на перевал, смотрит — а старик уже сидит на камне и его дожидается.
— Да продлит аллах твою жизнь! — сказал ему горец.
— И твою жизнь да продлит аллах! — отвечал старик-волшебник.
— Вот привел я тебе большого осла и большую ослицу и еще маленького осла и маленькую ослицу. Бери их и пусть твоя жизнь наполнится счастьем!
Посмотрел волшебник на большого осла и на большую ослицу, посмотрел на маленького осла и на маленькую ослицу и спрашивает горца:
— А чья это маленькая ослица?
— Твоя, — отвечает ему горец.
— Нет, не моя она, — говорит волшебник.
— Нет, твоя, — опять говорит ему бедняк. — Она родилась от большого осла и большой ослицы.
Понравились эти слова старику-волшебнику и так сказал он горцу:
— Вижу я, что ты не обманываешь меня. За это даю я тебе маленького осла и маленькую ослицу. Возьми их в свой хадзар, корми горным сеном, а когда они вырастут большие, работай на них не покладая рук, п тогда беда не войдет больше в твой хадзар.
Услыхал это горец и обрадовался, обрадовался и говорит старику:
— Да продлит аллах твою жизнь навеки!
— Да продлит он и твою жизнь! — сказал старик. Потом сел на своего белого коня, ударил плетью осла и ослицу и по ущелью поехал в тот аул, где жили раньше священник и мулла. А бедняк с маленьким осленком и маленькой ослицей пошел в другую сторону — туда, где был его хадзар.
Идет бедняк по тропинке и от радости песни распевает, а маленький ослик и маленькая ослица бегут впереди, по камням копытами стучат и хвостами мух отгоняют.
Вдруг увидел горец: остановился маленький осленок на тропинке, вытянул уши и посмотрел на высокий перевал; потом остановилась маленькая ослица, тоже вытянула уши и тоже посмотрела на высокий перевал. Тут горец ударил их березовой хворостиной и опять погнал перед собою, а сам подумал: «Видно, маленький осел и маленькая ослица хотят посмотреть на отца и мать». Только подумал так, как вдруг опять остановились на тропинке маленький осел и маленькая ослица, остановились и назад повернулись. Еще грустнее прежнего посмотрели они на высокий перевал, длиннее прежнего вытянули уши. Да только не услыхать ослятам, как стучат копыта старого осла и старой ослицы, не видать им больше отца и матери. И чем дальше бежали они от высокого перевала, тем длиннее становились у них уши, а глаза все грустнее и грустнее. А когда пригнал горец ослят во двор своего хадзара, уши у них выросли большие, точно башни на утесе, и глаза их стали печальные, как осенняя ночь в горах.
Вот с тех пор у всех ослов и ослиц печальные глаза и длинные уши.
Тем временем старик-волшебник ехал на белом коне и плетью погонял осла и ослицу. А осел и ослица все бегут да бегут по горной тропинке, копытами о камни стучат, хвостами мух отгоняют и головы назад не поворачивают, как раньше, в лес не забегают и на дорогу не валятся, как больные. Видят они — близок уже их аул.
Кто знает, сколько ехал волшебник по тропинке, но вот показался, наконец, аул, где жили прежде священник и мулла. Остановил тогда старик своего белого коня, остановил он и осла с ослице?!. Потом ударил плетью осла и сказал:
— О бог богов! Преврати осла в то, чем был он раньше.
И осел вмиг превратился в муллу.
Вздохнул мулла глубоко и сказал старику:
— Да накажет тебя аллах за все страдания и обиды, которые я перенес за эти два года.
А старик ему говорит:
— Я превратил тебя в осла за то, что язык твой не знает правды, за то, что ты сам не работал, а заставлял других работать на себя. Пусть отныне, пока на земле растет трава, с гор течет вода и арба катится на равнине, горцы про тебя говорят: «Где пройдет мулла, там и мышка крошки не найдет».
Ничего не ответил старику мулла, опустил голову на грудь и печально пошел в свой аул.
А ослица, как услышала, что сказал волшебник, задрожала от страха, закричала на все ущелье, потом повернула к старику глаза и уши и ждет, что старик с ней будет делать.
Посмотрел старик-волшебник на ослицу и говорит:
— Погоди, хитрый священник, и тебе достанется от меня.
Тут волшебник ударил серебряной плетью ослицу и сказал:
— О бог богов! Преврати ослицу в то, чем она была раньше.
И ослица вмиг превратилась в священника.
Вздохнул священник глубоко, и от радости, что опять священником стал, он перекрестил себе лоб. Перекрестил лоб и говорит волшебнику:
— Пусть всевышний бог простит тебя за то, что ты заставил меня работать и день и ночь на бедного горца. А теперь я пойду к себе в аул и отдохну после двухлетнего труда.
— Послушай, что я тебе скажу, — говорит священнику волшебник. — Я превратил тебя в ослицу за то, что язык твой не знает правды. И что бы все видели отныне, кто ты такой, пусть одеждой тебе будет ряса, а голова твоя обрастет волосами. И пусть, когда увидят тебя горцы, они скажут: «Лучше поверить лисе в дремучем лесу, чем поверить священнику в рясе».
Только вымолвил это старый волшебник, как черкеска у священника превратилась в длиннополую рясу, волосы выросли у него до самых плеч, а на лице появилась седая борода.
Посмотрел священник на длиннополую рясу и опечалился, погладил седую бороду и опечалился еще больше, потрогал рукой длинные волосы и так опечалился, что опустил голову на грудь и медленно пошел по тропинке в аул.
Когда священник и мулла скрылись в своем ауле, старый волшебник — да будет счастлива его жизнь вовеки — ударил серебряной плетью коня. Вздрогнул белый конь и распустил могучие крылья. Поднялась в ущелье буря, задрожали высокие горы, аул задрожал, зашумел дремучий лес, и волшебник скрылся за облаками.
С тех пор и повелось — увидят горцы священника и говорят: «Лучше поверить лисе в дремучем лесу, чем поверить священнику в рясе», а как муллу увидят горцы, говорят: «Где пройдет мулла, там и мышка крошки не найдет».
Текст рапечатан с сайта https://peskarlib.ru
Детская электронная библиотека