Детская электронная библиотека
Елена ПОНОМАРЕНКО
(Версия для распечатки текста)
Война застала меня в санатории. У меня было больное сердце, и каждый год, как только приходили долгожданные каникулы, меня доктора отправляли в санаторий.
Утром я и мой друг Игорь всегда убегали в лес: послушать пение птиц, посмотреть, как просыпается лес, понаблюдать за норой лисицы и увидеть выводок.
Но сегодня мы услышали гул самолетов и начали играть «в войну», не подозревая, что где-то уже идёт настоящая война.
Нас спешно отправляли в Ростов. На город уже падали и падали бомбы. Взрослые рыли щели, строили баррикады, готовясь к уличным боям.
Меня и Игоря поставили сторожить длинные ящики, в которых были сложены бутылки с зажигательной смесью, подвозили песок и воду на случай больших пожаров. Город трудился молча, молчали и мы, методично, выполняя то, что нам поручат.
Наши мамы работали в госпитале для легкораненых. Во всех наших школах размещались госпитали.
Игорь был болен намного серьезнее, чем я, часто отдыхал, и тогда выступала бледность на его лице, синели губы. Лекарства у него закончились, а в аптеке теперь было трудно купить то, что было нужно.
Этим утром он был совсем бледный.
– Игорь! Ты так не вздрагивай и не пугайся, когда падают бомбы. Старайся быть поспокойнее, – уговаривал я его. – На нас они точно не упадут, ведь, посмотри, мы с тобой слишком малы и увидеть нас с такой высоты просто невозможно, – продолжал рассуждать я.
В квартале от нас опять сильно рвануло.
И Игорь опять потерял сознание. Я долго тормошил его, звал кого-то на помощь, пока на мое плечо не опустилась чья-то крепкая рука: «Чего кричишь, дитёнок?» – встревожено смотрел на меня дяденька в милицейской форме.
– Плохо ему. Все время сознание теряет, а я ничего сделать не могу. У него лекарства кончились... – и я показал на Игоря.
Милиционер, не раздумывая долго, схватил Игоря и побежал через дорогу к госпиталю. Я, конечно, за ним.
– Дяденька, куда вы? Там же солдаты лежат, туда детей не пускают и не берут, – кричал я ему на ходу.
– Теперь все солдаты, дитенок! – ответил мне милиционер.
Над Игорем долго колдовали врачи. Я пытался несколько раз заглянуть внутрь белой комнаты, но меня чуть ли не за шкирку оттуда выпихивали.
– После мальчик увидишься с братом, а сейчас не мешай, – успокаивала меня старенькая нянечка.
– Он и не брат мне вовсе! Но я должен его увидеть, пустите! Шуметь не буду. Просто Игорь мой друг и мне необходимо быть с ним рядом. Пустите, прошу, вас! – умолял я нянечку.
И она вдруг пошла мне на уступки. Приоткрыла дверь и тихонько пропустила меня туда.
На столе лежал Игорь, подавали кислород, на лице его была, одета какая-то штука и он дышал в неё. Я вспомнил, что когда было тоже плохо, мне давали дышать этой же штукой и через кислородную подушку.
Игорю делали уколы, потом поставили капельницу, потом её почему-то отключили и доктор, видимо, самый главный из всех докторов сказал: «Увозите...». Игоря накрыли белой простыней и повезли мимо меня.
– Стойте! – не выдержал я. – Ему надо лекарство, его нельзя сейчас на улицу выпускать. Он теряет сознание и делается бледным-бледным. Он болеет давно! – выкрикнул я.
И тот, который был самым главным доктором, опустился передо мной на корточки:
– Понимаешь, мальчик! Теперь у него уже ничего не болит. И ему уже не нужно лекарство. Мы не сумели запустить его сердце.
– И, – не выдержал я. – Вы хотите сказать, что Игорь умер? – спросил я доктора, отступая в глубину комнаты.
Доктор опять подошел ко мне.
– Это твой брат? – тихо спросил он меня.
– Нет, но так не должно быть! Вы понимаете, не должно! Он ещё вчера улыбался, Он, он…, – кричал я.
– Так бывает! – опять тихо ответил мне доктор.
– Он не солдат и не старенький дедушка, чтобы умереть. Умирают только старики, или я не прав? – продолжал кричать я.
– Не всегда старички! – объяснила мне женщина в белом халате. Ты знаешь его родителей? – взглянула она на меня.
– Отец воюет, а мама работает в госпитале – это через четыре улицы, – прошептал я.
– Вероника Львовна, возьмите адрес и сходите к его матери, – услышал я опять голос самого главного доктора.
– Может, он потерял сознание?! – Так у него бывало… Полежит, а потом приходит в себя, да поверьте, так было,– умоляюще взглянув на доктора, сказал я.
– К сожалению, мы бессильны были его спасти. Мне очень жаль, – и он прошёл в коридор, а за ним все люди в белых халатах.
Я долго плакал, уткнувшись нянечке в колени. Мне казалось, что эти белые стены и белые халаты должны были его ещё оживить.
– Поплачь, поплачь сынок, – сказала мне нянечка. Глядишь, может и легче тебе станет. Матери-то, какое горе! Какое горе пережить своего ребёнка!
В то утро я понял, что на войне умирают не только от пуль и снарядов, но и от разрыва сердца, просто от разрыва сердца. Маленькое сердце не выдержало огромной, большой войны.
Текст рапечатан с сайта https://peskarlib.ru
Детская электронная библиотека