Михаил ЛЕРОЕВ
Контракт на миллиард улыбок

Глава 1

Миллиарды на Тверском

Однажды мы с Женькой загорелись идеей получить миллиард.

Нет, украсть мы его не хотели. И не имели ни малейшего представления, как его, этот миллиард, зарабатывают.

Ведь если о таком безумном количестве денег и говорить, то оно должно просто так, из ниоткуда на голову свалиться, ни за какие не за заслуги, и даже не по наследству. Да и откуда у нас, пятиклассников, наследство. Дедушки заграничного ни у меня, ни у Женьки никогда не водилось. Даже простого заграничного, не говоря уже о дедушке-миллиардере. Не было и дяди-миллионера. И знакомого владельца завода по производству колы тоже вроде бы не наблюдалось.

Поэтому единственным способом получить миллиард было − просто так найти его на дороге.

Идёшь так по Бульварному кольцу, скучаешь, руки в карманы засунув, птички поют… Вокруг памятники разные то тут, то там жизнь окультуривают. А по соседству кучки взрослых ребят окультуривают газоны… Не жизнь – а райское наслаждение. Не было бы цели найти миллиард, вообще всё было бы прекрасно.

Но у тебя ведь цель есть. И все твои мысли ей подчинены, и хоть идёшь ты по бульвару, слушаешь пение птиц и скульптурами поэтов любуешься, цель сильнее всего другого занимает твои мысли.

Идёшь себе, идёшь – и тут, бац! – спотыкаешься обо что-то. Лежит свёрточек такой небольшой. Разворачиваешь его…

Так, стоп, почему небольшой?

Миллиард рублей – это определённо много денег. Столько в маленькие свёртки не помещается. Для миллиардов большие свёртки нужны. Даже очень большие. Может быть, даже не свёртки, а портфели?

Да, портфели. Никак не меньше портфеля ёмкость нужна, а лучше – чемодан, чтобы уж точно влезло. Кто их знает, какими там купюрами эти миллиарды выдают. Вот, если по сто рублей, то это должно быть сколько купюр? По сто купюр в пачке, это в каждой, выходит, по тысяче рублей. Нет, по десять тысяч. И пачек у нас в миллиарде… Сколько же в миллиарде пачек? Эх, без калькулятора не сосчитать.

Вот так я всё время жалею, что с математикой у меня не очень. Это Женька вон – заправский счетовод. Мигом мне разъяснил, что если мы купюрами по сто рублей миллиард найдём, то возникнут большие проблемы с транспортировкой. Тут без бронированного фургона никак не обойтись. Миллиард нужно находить непременно банкнотами по десять тысяч рублей, тогда и считать, и перевозить его будет очень легко: в каждой пачке – миллион. В миллиарде – тысяча миллионов, а значит, столько же и пачек. И весит он эдак килограммов… сто!

− Не меньше.

Я его так внимательно слушал, что не заметил, как запнулся. Полетел со всего маху в кювет – откуда он только тут взялся? Разозлился и на себя, и на Женьку, что не предупредил, а сам выбираюсь из кювета, грязный, поцарапанный, и думаю: обо что я там такое споткнулся, не об миллиард ли заветный? Проверяю − но, как и следовало ожидать, никакого миллиарда не нахожу. Только какой-то пенёк и смеющийся Женька. Я ему чуть не врезал, честное слово! Друг, называется, как с таким на поиски миллиарда отправляться? Хорошо хоть не сломал себе ничего.

Отряхиваюсь, а Женька чистенький такой стоит, выглаженный, довольный. Так и хочется его в этот самый кювет пихнуть, чтобы смеяться было неповадно.

А вокруг прохожие снуют и ничего не замечают.

Если бы здесь не пенёк стоял, а взаправдашний чемодан с деньгами – они бы его тоже не заметили. Так что Тверской бульвар – очень удобное место для охоты на миллиард.

− Ну как, нет там в канаве нашего миллиарда? – не унимается Женька.

− Откуда я знаю! Может и есть, только недосуг мне на карачках за ним лазить. Сам давай ползи.

В этот момент мимо какой-то дядечка проходил. Газету читал, «Московский комсомолец». Он, как услышал наши с Женькой разговоры, так газету чуть не уронил. Остановился, стал оглядываться по сторонам, нас пристально рассматривать. Потом, наверное, догадался, что мы так шутим. Сел на лавочку, принялся газетой своей обмахиваться.

− Насмешили вы меня, ребята. А я уж думал, того, вы тут на самом деле деньжищи большие потеряли. А вы играете…

Мы с незнакомыми не заговариваем, как нас на уроках безопасности в началке ещё учили. Чего нам с ними говорить? Незнакомцы, они и в Африке незнакомцы. Ничего от них путного. Так вот заговоришь без спроса – мало потом не покажется. Невоспитанным, назовут, бездельником, или того паче – хулиганом.

Только вот как быть, когда эти незнакомцы сами с тобой заговаривать начинают?

Уйти было неудобно, тем более, что уходить – это как бы поражение своё признавать. Да и не весь ещё бульвар мы с Женькой обыскали. Надо ведь откуда-то поиски настоящего миллиарда начинать.

В конце концов, Москва такой город большой, и в нём непременно кто-то деньги время от времени теряет. Так вот, если на каждой улице валяется хотя бы по рублю, это сколько же в день можно этих рублей насобирать!

Сели мы на соседней лавочке, ждём, когда незнакомцу надоест газетой обмахиваться – и он уйдёт наконец.

А он всё не уходит и не уходит. Устал.

Мы с Женькой молчим. Даже друг на друга не смотрим.

− Деньги, между прочим, детям не игрушка, − не выдерживает дядечка.

Как будто сам себе по нос говорит. Но мы-то знаем, что это он нам. С чего бы это ему вот так, посреди бела дня самому с собой про деньги разговаривать!

Это всё влияние наши с Женькой мыслей. Так положено: сначала сам все свои мысли и желания заветной цели подчиняешь, а потом постепенно эта волна всех окружающих накрывает.

− Ты был прав, − шепчу я Женьке, − работает система!

А Женька как вскочит, да как замашет руками, чтобы я замолчал поскорей.

− Тихо! – кричит, − Сейчас нашу тайну всем разболтаешь!

Тут уж все прохожие на нас озираться стали. Некоторые остановились и к воплям Женькиным стали прислушиваться. А какая-то бабулечка с тележкой даже споткнулась от удивления. Тележка перевернулась − и по всему бульвару запрыгали спелые черешни.

Глава 2

Тайна

Да, я забыл вам сказать, что мы не чудики какие-нибудь наивные. Мы ведь не просто так, как дети малые, миллиард искали. Не понарошку и не от безделья. У нас была гарантия, что мы его непременно найдём. Кто такую гарантию выдаёт? Да никто. Просто есть способ получать всё, что заблагорассудится. Он простой, но вполне надёжный. А главное – реальный, каждый им воспользоваться может. Если бы я о нём не знал, то тоже вот так над нами с Женькой посмеялся.

Впрочем, давайте по порядку.

Всё началось в понедельник. После выходных Женька взъерошенный в школу прибежал. В семь сорок пять, раньше всех. Вернее, раньше всех был я, потому что по понедельникам меня мама до школы подвозит. У неё в этот день планёрка утренняя на работе – и служебная машина заезжает прямо к нам домой. Но это ведь исключение из правил. А ещё есть такой парадокс: когда ты куда-то приходишь – то сам себя не видишь. И потому, даже если ты сам уже пришёл, а больше никого поблизости не наблюдается, принято говорить: никто ещё не пришёл. И потому, если про меня самого забыть, можно сказать, что это Женька раньше всех в школу пришёл.

Когда я, со скучающим видом болтался по тёмным коридорам, и вдруг наткнулся на появившегося Женьку, то, естественно, ему очень обрадовался. Мы ведь с ним с начальной школы друзья не разлей вода. Правда, ссоримся время от времени. Или так: время от времени мы с ним ссориться перестаём. Но ведь так уж в любой настоящей крепкой дружбе заведено! Тем более, с Женькиным неуравновешенным характером. Кто знает, что, например, у него сегодня в голове?

Но я, чтобы Женьку не смущать, радости своей громко проявлять не стал.

Просто спросил:

− А ты чего так рано? Часы что ли торопятся?

− Эх ты, дубина! – обиделся Женька, − Это, может быть, не часы идти торопятся, а я в школу – знания получать.

− Сам дубина. А я чего, мешаю тебе что ли, эти знания получать. Иди – забирай их, сколько унесёшь, вон, даже кабинет математики открыт… И музыки, на первом этаже.

Женька на эти мои слова немного утихомирился. Дружелюбней стал. Зря мы с ним что ли товарищи? На часах, как сейчас помню, семь часов пятьдесят минут было, Или около того. У нас в школе часы в каждом коридоре в переходах висят, и не захочешь – в глаза бросятся. Вот в эти самые без десяти минут восемь тринадцатого апреля всё и началось.

И началось всё с нелепого Женькиного вопроса. Вопроса, ни в какие ворота понедельничного утра не лезущего. Даже если очень сильно постараться его туда утрамбовать.

− Слав, а у тебя мечта есть?

− Что? − Я даже не сразу понял, что к чему. С ума он, что ли сошёл?

− Ну, мечта, это то, о чём ты постоянно думаешь.

− Я?

− Ну да, ты. Просыпайся, давай, а то сейчас народу как понабежит, будет не до разговоров. Хочешь, чтобы над нами посмеялись?

− Ну, я всё время о разном думаю, − ответил я.

Женька явно бредил.

− Ну, это дело ясное, что о разном. Но всё-таки? Есть что-то такое, чего бы ты хотел очень сильно?

Тут я, глядя в горящие Женькины глаза, ляпнул первое, что в голову взбрело:

− Ну, хочу чтобы школы не было… Вернее, так: пусть стоит школа, сама она никому не мешается. Только вот, не хочу каждый день в неё ходить.

Потом подумал и добавил:

− Даже так: не ходить − я и сейчас могу не ходить, только мне за это влетит. А я хочу так: чтобы не ходить – и не попало. А ты?

− А я знаменитым хочу стать.

Немного-немало! Я даже позавидовал Женькиной мечте. Ведь если подумать, то от известности я бы тоже не отказался. Только какой от неё прок, от известности, если всё равно каждое утро нужно будет просыпаться, делать зарядку, завтракать, зубы чистить – а потом ещё в школе до обеда просиживать штаны?

− Нет, постой, − говорю, − У меня тогда две мечты. Про школу − и как у тебя.

Женька от подобной наглости чуть не задохнулся.

− Хитренький. Так нельзя. Если сейчас все об одном и том же мечтать начнут, то никаких желаний на свете никому не хватит. Давай перезагадывай

Мы стояли у окна и смотрели вниз, на главное школьное крыльцо, оба, не договариваясь, как будто думали об одном: не придёт ли кто и не помешает ли нашей беседе. Пока во всей школе было тихо. Только снизу едва доносились приглушённые голоса охранника дяди Стёпы и уборщицы Клавдии Кузьминичны. Ребята ведь обычно к восьми пятнадцати подтягиваются. А звонок на первый урок вообще полдевятого.

− Я тебе вот что скажу, − заговорщицки повернулся ко мне Женька, − можешь мне, конечно, не верить, твоё право. Но только любые желания могут исполняться!, − он сделал паузу и заозирался по сторонам, не подслушивает ли кто, − Да-да, если очень сильно захотеть. В тот же самый момент, когда ты их задумал, и начинают. Да хотя бы прямо здесь, в этом коридоре.

− Ха! – сказал я. Просто не нашёл ничего, что бы ему такое ответит подходящего.

А сам выжидающе следил за Женькиным выражением лица: шутит ли, или правда с ума сошёл?.

− Вот тебе и «ха», − Женька даже нисколько не обиделся, − Смейся-смейся, а мои желания исполняются, я все выходные проверял. Работает!

− Что работает?

− Система, система моя работает. В книжке маминой подсмотрел.

− Что за книжка-то?

− Не помню я! Там название незапоминающееся.

− Жень, может, она приснилась тебе, твоя система? – на всякий случай спросил я.

Ну, правда, бывает же так: приснится сон, яркий-преяркий, как будто взаправду всё происходит, и подробности – как в жизни, и много чего такого, чего наяву с тобой никогда не случалось, но во сне ты во всё это веришь, так безоговорочно веришь, что и после пробуждения на полдня этой веры остаётся. Ходишь потом и думаешь: это вот во сне было, то наяву, а вот это где?..

И потому эта Женькина ничем не подкреплённая уверенность казалась мне какой-то смешной.

− Нет, ну ты подумай, если бы всё так просто было, люди бы ничего другого не делали, а только голову бы с утра до ночи ломали, чего бы такого ещё пожелать! Не мир, а сумасшедший дом бы был.

− В том-то и дело, что никто об этом даже не догадывается, − не унимался Женька. − Это секретная система. И книжка маленьким тиражом вышла, а потом её сразу запретили и все экземпляры из магазинов поскупали. Маме её начальница по большому блату достала.

− И что ты загадывал?

− Много чего. Захотел, например, чтобы отец игру обещанную, «Warriors of the Light 6» купил.

− И что?

− В субботу уже играл. А ждал, знаешь сколько?

− Ну, предположим, это совпадение. Тем более, что тебе её всё равно бы купили.

− Ладно, − наморщил лоб Женька, − А ещё мы на дачу собирались на все выходные. Не поехали!

− Мы тоже не поехали. Погода была плохая, − парировал я.

− А кто её заказал, плохую погоду? Тут ведь главное, не просто желание придумать, нужно верить, что всё будет так, как ты себе в голове нарисовал, пусть хоть гром гремит и деревья гнутся.

− Какой гром в апреле... – засмеялся я. Но что-то в Женькиной уверенности заставило моё неверие заколебаться.

Вернее так: я вроде бы и не верил, но жуть как хотелось эту Женькину «систему» на собственном опыте проверить. Чтобы, если она не работает – доказать ему, какой он всё-таки осёл, а если и правда что-то такое во всём этом есть… Ух, если б хотя бы наполовину всё окажется так, как говорит Женька, то было бы просто здорово!!! Это была бы настоящая сенсация. За такой убийственный секрет можно было бы у взрослых выменять пожизненное право в школу не ходить. Тогда бы нас и по телику непременно показали – вот тебе и желаемая известность!

Я так тщательно смаковал эту мысль на все лады, что даже начал понемногу путаться: что я себе нафантазировал, а что на самом деле из всего обдуманного вытекает. И хотелось уже поскорее систему Женькину на практике проверить.

Но тут пришла Светка Гаврилова и всё испортила.

Глава 8

Ночные приключения

Весь вечер я на Женьку злился. Ругал на чём свет стоит и его самого, и его глупую систему, и свою доверчивость. Уроки делать не стал, всё равно никакие дроби в голову не лезли. Даже ужинать не сел вместе со всеми. Только стащил незаметно с кухни холодную котлету и початый пакет апельсинового сока.

Бабушка охала и переживала, но тихо, как обычно. А вот мама заглянула, узнать, в чём же дело. Правда, увидев моё скучное выражение лица, войти так и не решилась – у неё новая теория насчёт меня: говорит, что я раньше других в пору переходного возраста вступил, и иной раз лучше меня лишними допросами не донимать. Само как-нибудь рассосётся. «Я не хочу стать врагом собственного ребёнка» − заявила она как-то отцу. Тот бы сейчас поприставал, да только, к моему счастью, был в командировке.

В общем, отделался я от всеобщих надоеданий довольно легко.

Заперся в комнате, погасил верхний свет, включил компьютер…

И не заметил, как уснул.

Не помню, что мне снилось, только разбудил меня телефонный звонок. Нудная трель на пару с виброрежимом – чтобы уж точно проснуться.

Но не в час же ночи!

«Ох, и не поздоровится же сейчас кому-то» − думал я, спросонья шаря по подушке в поисках телефона.

Еле нашёл. И только с третьего раза получилось нажать кнопку приема.

− Я тебе сейчас такое скажу! – раздался в трубке чей-то хриплый голос.

− Это кто!

− Это я, Женька.

− А почему ты сипишь? И чего так поздно? – я ещё с трудом продирал глаза, не совсем понимая, что происходит.

− Я не сиплю, просто шёпотом… Долго объяснять. Приходи сейчас ко мне! Это срочно!

− С ума сошёл: второй час ночи. Давай утром?

− Нет, ты сейчас приходи. У меня тут это… миллиард…

− Какой ещё к бабушке миллиард!

Я был безумно зол. Но тут что-то вдруг щёлкнуло у меня в голове и переключилось на день вчерашний.

− Стоп… Миллиард?!

− Ну да.

− Ты чего там, разыгрываешь меня, что ли?

− Приезжай сам − и посмотри.

Я сидел на диване как приклеенный, от удивления не мог даже пошевелиться. А в голове проносились целые мириады спутанных мыслей. Это что − розыгрыш? Чего это Женька не уймётся? А может, он псих – и ему там то ли во сне, то ли наяву этот миллиард привиделся? Вот так с ума и сходят – от нереализовавшихся мечт.

А вдруг, это всё правда, что тогда? Работает система? Нет, это ни в какие ворота не лезет.

− Ты чего там затих? – услышал я в трубке Женькин голос, − Так ждать тебя или не ждать? Приедешь или не приедешь?

Я наконец-то смог пошевелится. Мир сдвинулся с мёртвой точки. Над письменным столом мерно тикали часы, а на улице кто-то прикрикивал на разоравшихся котов.

− Слав, ну так чего? Приезжай, давай!

Легко сказать: приезжай. На дворе ночь, метро закрыто давно!

− Как я тебе приеду?

− Ну, ты пешком тогда приходи, тут всего-то три остановки.

Идти одному по безлюдным ночным улицам три остановки казалось настоящим безумием.

«И сколько я времени буду идти? Двадцать минут, сорок, а может быть целый час?..» – думал я, натягивая штаны и джемпер.

На цыпочках покидая квартиру, я всё ещё не верил, что происходящее – не сон какой-нибудь.

На улице не было никого. Коты и кричащий на них человек ретировались, предоставив двор в моё полное распоряжение. Я нырнул в арку и оказался на центральной улице. Фонари всё ещё светили, а время от времени мимо даже проезжали одинокие машины. Вроде всё как днём, да не совсем. Как будто мир стал каким-то игрушечным, приобретя вместе с тем какую-то таинственность.

Впрочем, я давно заметил, что по ночам пространство вообще становится маленьким, сжимается – и в нём можно такое проворачивать! Я как-то в Ярославле заблудился. Так за какие-то два часа столько прошёл, сколько потом за неделю не мог обойти – и даже запомнил все улицы, дома и площади.

Памятуя об этом своём приключении и включив систему, я почти бесшумно летел по улице, зная, что уже скоро окажусь там, где нужно.

* * *

Женька встретил меня слегка ошарашенным. Загадочно улыбался, двигался медленно. Казалась, сам не верил в то, что происходит. Наверное, и миллиард никакой не верил. Молча пустил меня в квартиру, а сам даже дверь прикрыть забыл.

Я тоже не верил, пока своими глазами не увидел. Да и потом, когда увидел, всё равно не верил!

Посреди Женькиной комнаты, освещённой тусклой настольной лампой, стоял… даже не чемодан, а какой-то старинный саквояж, я такие на картинке в учебнике видел и в музеях. Вернее, похожие, поменьше, а не такие огромные. Этот саквояж превосходил все виденные мною в несколько раз. Он был распахнут – и из него торчали новенькие купюры. Саквояж был доверху ими набит, а некоторые даже на полу валялись.

− Ну что, съел? – бесшумно проследовавший за мной в комнату Женька светился от счастья, − Теперь веришь?

Он подскочил к саквояжу и стал в нём рыться, набрал полный ворох банкнот в свои руки – и принёс мне.

− Смотри-и-и, Славка! Это деньги! Настоящие!

Он как безумный подпрыгивал и приседал вокруг меня, пока я их разглядывал. Вдруг что-то вспомнил – и метнулся в коридор дверь закрывать. Вернулся, свет в комнате включил.

А я… А что я? Стоял посреди комнаты как истукан, деньги рассматривал. Это были купюры по десять тысяч рублей, прямо как мы с Женькой придумали. Только они не в пачках были, а по-отдельности, каждая сама по себе.

Нет, это сон. Хотя, не сон: как можно во сне так ярко всё видеть и представлять? Да и по холодной ночной Москве если полчасика побродить, всякий сон по определению пройти должен.

− А они настоящие? – вдруг спросил я.

Женька посмотрел на меня как на идиота.

− Конечно, настоящие: разве ты не видишь. Самые настоящие, а не придуманные!

− Нет, я имел в виду: а вдруг они фальшивые. Деньги ведь можно на аппарате напечатать. И так вот с виду их не отличишь.

Женьке такая мысль, судя по всему, как-то в голову не приходила. Он не нашёл, что мне на это толкового сказать. Просто пожал плечами.

Когда мы с ним сели на пустой кухне чай пить (Женькины родители были на даче), я предложил отнести одну десятитысячную купюру своей маме, на экспертизу.

− Она каждый день с деньгами работает – и уж как-нибудь разберется.

Женька чуть чаем не подавился.

− Ты чего, − говорит, − Белены объелся? Да она тебя сразу допрашивать начнёт, откуда ты взял такие деньжищи! Если скажешь, что нашёл – ни в жизнь не поверит. Взрослые сами на дороге никогда даже сто рублей не находили, не то что десять тыщ! Ты ещё скажи ей, что у нас таких целый чемодан.

− Саквояж.

− Сакво-что?

− Саквояж, впрочем, какая разница, в чём лежат деньги. Вопрос в том: откуда они взялись…

− Не знаю я, откуда взялись. Сидел себе за компьютером, в «Warriors» играл. Вдруг звонок в дверь. Я к двери подхожу – в глазок, как мама наказывает, сначала смотрю. Никого. Спрашиваю – кто там?

− Зачем же ты спрашиваешь, если за дверью никого? – перебил я.

− Ну ведь позвонил же кто-то! Может, под дверью прячется.

− Если под дверью прятаться в хороший глазок всё равно видно.

− Ну, я и увидел, что стоит что-то под дверью. Думаю: вдруг бомба? Уже в милицию хотел звонить, потом цепочку на дверь накинул – и открыл осторожно.

− И что?

− И всё. Смотрю: чемодан с деньгами. Он приоткрыт был. Ну, я его, значит, в квартиру затаскиваю, а сам оглядываюсь: нет ли кого в подъезде – вдруг розыгрыш это чей.

Потом долго думал, звонить тебе или не звонить – утра дождаться…

− Не вытерпел? – улыбнулся я.

− Я бы до утра с ума с этим миллиардом сошёл. Не каждый день такие находки случаются. И родителям не позвонишь: они в жизнь не поверят, скажут: «Мальчик, ты заболел, аспирину выпей». И будут правы. В конце концов, деньги на дороге просто так не валяются.

− Как так не валяются! – возмутился я, − Ты же сам только что миллиард нашёл…

− Так то я, а то родители, у меня ведь система есть. Это как будто альтернативную реальность себе создать. А они в другой реальности живут, своей. В моей валяются, а в их нет!