Peskarlib.ru > Русские авторы > Михаил ЛЕРОЕВ > Контракт на миллиард улыбок

Михаил ЛЕРОЕВ
Контракт на миллиард улыбок

Распечатать текст Михаил ЛЕРОЕВ - Контракт на миллиард улыбок

Глава 1

Миллиарды на Тверском

Однажды мы с Женькой загорелись идеей получить миллиард.

Нет, украсть мы его не хотели. И не имели ни малейшего представления, как его, этот миллиард, зарабатывают.

Ведь если о таком безумном количестве денег и говорить, то оно должно просто так, из ниоткуда на голову свалиться, ни за какие не за заслуги, и даже не по наследству. Да и откуда у нас, пятиклассников, наследство. Дедушки заграничного ни у меня, ни у Женьки никогда не водилось. Даже простого заграничного, не говоря уже о дедушке-миллиардере. Не было и дяди-миллионера. И знакомого владельца завода по производству колы тоже вроде бы не наблюдалось.

Поэтому единственным способом получить миллиард было − просто так найти его на дороге.

Идёшь так по Бульварному кольцу, скучаешь, руки в карманы засунув, птички поют… Вокруг памятники разные то тут, то там жизнь окультуривают. А по соседству кучки взрослых ребят окультуривают газоны… Не жизнь – а райское наслаждение. Не было бы цели найти миллиард, вообще всё было бы прекрасно.

Но у тебя ведь цель есть. И все твои мысли ей подчинены, и хоть идёшь ты по бульвару, слушаешь пение птиц и скульптурами поэтов любуешься, цель сильнее всего другого занимает твои мысли.

Идёшь себе, идёшь – и тут, бац! – спотыкаешься обо что-то. Лежит свёрточек такой небольшой. Разворачиваешь его…

Так, стоп, почему небольшой?

Миллиард рублей – это определённо много денег. Столько в маленькие свёртки не помещается. Для миллиардов большие свёртки нужны. Даже очень большие. Может быть, даже не свёртки, а портфели?

Да, портфели. Никак не меньше портфеля ёмкость нужна, а лучше – чемодан, чтобы уж точно влезло. Кто их знает, какими там купюрами эти миллиарды выдают. Вот, если по сто рублей, то это должно быть сколько купюр? По сто купюр в пачке, это в каждой, выходит, по тысяче рублей. Нет, по десять тысяч. И пачек у нас в миллиарде… Сколько же в миллиарде пачек? Эх, без калькулятора не сосчитать.

Вот так я всё время жалею, что с математикой у меня не очень. Это Женька вон – заправский счетовод. Мигом мне разъяснил, что если мы купюрами по сто рублей миллиард найдём, то возникнут большие проблемы с транспортировкой. Тут без бронированного фургона никак не обойтись. Миллиард нужно находить непременно банкнотами по десять тысяч рублей, тогда и считать, и перевозить его будет очень легко: в каждой пачке – миллион. В миллиарде – тысяча миллионов, а значит, столько же и пачек. И весит он эдак килограммов… сто!

− Не меньше.

Я его так внимательно слушал, что не заметил, как запнулся. Полетел со всего маху в кювет – откуда он только тут взялся? Разозлился и на себя, и на Женьку, что не предупредил, а сам выбираюсь из кювета, грязный, поцарапанный, и думаю: обо что я там такое споткнулся, не об миллиард ли заветный? Проверяю − но, как и следовало ожидать, никакого миллиарда не нахожу. Только какой-то пенёк и смеющийся Женька. Я ему чуть не врезал, честное слово! Друг, называется, как с таким на поиски миллиарда отправляться? Хорошо хоть не сломал себе ничего.

Отряхиваюсь, а Женька чистенький такой стоит, выглаженный, довольный. Так и хочется его в этот самый кювет пихнуть, чтобы смеяться было неповадно.

А вокруг прохожие снуют и ничего не замечают.

Если бы здесь не пенёк стоял, а взаправдашний чемодан с деньгами – они бы его тоже не заметили. Так что Тверской бульвар – очень удобное место для охоты на миллиард.

− Ну как, нет там в канаве нашего миллиарда? – не унимается Женька.

− Откуда я знаю! Может и есть, только недосуг мне на карачках за ним лазить. Сам давай ползи.

В этот момент мимо какой-то дядечка проходил. Газету читал, «Московский комсомолец». Он, как услышал наши с Женькой разговоры, так газету чуть не уронил. Остановился, стал оглядываться по сторонам, нас пристально рассматривать. Потом, наверное, догадался, что мы так шутим. Сел на лавочку, принялся газетой своей обмахиваться.

− Насмешили вы меня, ребята. А я уж думал, того, вы тут на самом деле деньжищи большие потеряли. А вы играете…

Мы с незнакомыми не заговариваем, как нас на уроках безопасности в началке ещё учили. Чего нам с ними говорить? Незнакомцы, они и в Африке незнакомцы. Ничего от них путного. Так вот заговоришь без спроса – мало потом не покажется. Невоспитанным, назовут, бездельником, или того паче – хулиганом.

Только вот как быть, когда эти незнакомцы сами с тобой заговаривать начинают?

Уйти было неудобно, тем более, что уходить – это как бы поражение своё признавать. Да и не весь ещё бульвар мы с Женькой обыскали. Надо ведь откуда-то поиски настоящего миллиарда начинать.

В конце концов, Москва такой город большой, и в нём непременно кто-то деньги время от времени теряет. Так вот, если на каждой улице валяется хотя бы по рублю, это сколько же в день можно этих рублей насобирать!

Сели мы на соседней лавочке, ждём, когда незнакомцу надоест газетой обмахиваться – и он уйдёт наконец.

А он всё не уходит и не уходит. Устал.

Мы с Женькой молчим. Даже друг на друга не смотрим.

− Деньги, между прочим, детям не игрушка, − не выдерживает дядечка.

Как будто сам себе по нос говорит. Но мы-то знаем, что это он нам. С чего бы это ему вот так, посреди бела дня самому с собой про деньги разговаривать!

Это всё влияние наши с Женькой мыслей. Так положено: сначала сам все свои мысли и желания заветной цели подчиняешь, а потом постепенно эта волна всех окружающих накрывает.

− Ты был прав, − шепчу я Женьке, − работает система!

А Женька как вскочит, да как замашет руками, чтобы я замолчал поскорей.

− Тихо! – кричит, − Сейчас нашу тайну всем разболтаешь!

Тут уж все прохожие на нас озираться стали. Некоторые остановились и к воплям Женькиным стали прислушиваться. А какая-то бабулечка с тележкой даже споткнулась от удивления. Тележка перевернулась − и по всему бульвару запрыгали спелые черешни.

Глава 2

Тайна

Да, я забыл вам сказать, что мы не чудики какие-нибудь наивные. Мы ведь не просто так, как дети малые, миллиард искали. Не понарошку и не от безделья. У нас была гарантия, что мы его непременно найдём. Кто такую гарантию выдаёт? Да никто. Просто есть способ получать всё, что заблагорассудится. Он простой, но вполне надёжный. А главное – реальный, каждый им воспользоваться может. Если бы я о нём не знал, то тоже вот так над нами с Женькой посмеялся.

Впрочем, давайте по порядку.

Всё началось в понедельник. После выходных Женька взъерошенный в школу прибежал. В семь сорок пять, раньше всех. Вернее, раньше всех был я, потому что по понедельникам меня мама до школы подвозит. У неё в этот день планёрка утренняя на работе – и служебная машина заезжает прямо к нам домой. Но это ведь исключение из правил. А ещё есть такой парадокс: когда ты куда-то приходишь – то сам себя не видишь. И потому, даже если ты сам уже пришёл, а больше никого поблизости не наблюдается, принято говорить: никто ещё не пришёл. И потому, если про меня самого забыть, можно сказать, что это Женька раньше всех в школу пришёл.

Когда я, со скучающим видом болтался по тёмным коридорам, и вдруг наткнулся на появившегося Женьку, то, естественно, ему очень обрадовался. Мы ведь с ним с начальной школы друзья не разлей вода. Правда, ссоримся время от времени. Или так: время от времени мы с ним ссориться перестаём. Но ведь так уж в любой настоящей крепкой дружбе заведено! Тем более, с Женькиным неуравновешенным характером. Кто знает, что, например, у него сегодня в голове?

Но я, чтобы Женьку не смущать, радости своей громко проявлять не стал.

Просто спросил:

− А ты чего так рано? Часы что ли торопятся?

− Эх ты, дубина! – обиделся Женька, − Это, может быть, не часы идти торопятся, а я в школу – знания получать.

− Сам дубина. А я чего, мешаю тебе что ли, эти знания получать. Иди – забирай их, сколько унесёшь, вон, даже кабинет математики открыт… И музыки, на первом этаже.

Женька на эти мои слова немного утихомирился. Дружелюбней стал. Зря мы с ним что ли товарищи? На часах, как сейчас помню, семь часов пятьдесят минут было, Или около того. У нас в школе часы в каждом коридоре в переходах висят, и не захочешь – в глаза бросятся. Вот в эти самые без десяти минут восемь тринадцатого апреля всё и началось.

И началось всё с нелепого Женькиного вопроса. Вопроса, ни в какие ворота понедельничного утра не лезущего. Даже если очень сильно постараться его туда утрамбовать.

− Слав, а у тебя мечта есть?

− Что? − Я даже не сразу понял, что к чему. С ума он, что ли сошёл?

− Ну, мечта, это то, о чём ты постоянно думаешь.

− Я?

− Ну да, ты. Просыпайся, давай, а то сейчас народу как понабежит, будет не до разговоров. Хочешь, чтобы над нами посмеялись?

− Ну, я всё время о разном думаю, − ответил я.

Женька явно бредил.

− Ну, это дело ясное, что о разном. Но всё-таки? Есть что-то такое, чего бы ты хотел очень сильно?

Тут я, глядя в горящие Женькины глаза, ляпнул первое, что в голову взбрело:

− Ну, хочу чтобы школы не было… Вернее, так: пусть стоит школа, сама она никому не мешается. Только вот, не хочу каждый день в неё ходить.

Потом подумал и добавил:

− Даже так: не ходить − я и сейчас могу не ходить, только мне за это влетит. А я хочу так: чтобы не ходить – и не попало. А ты?

− А я знаменитым хочу стать.

Немного-немало! Я даже позавидовал Женькиной мечте. Ведь если подумать, то от известности я бы тоже не отказался. Только какой от неё прок, от известности, если всё равно каждое утро нужно будет просыпаться, делать зарядку, завтракать, зубы чистить – а потом ещё в школе до обеда просиживать штаны?

− Нет, постой, − говорю, − У меня тогда две мечты. Про школу − и как у тебя.

Женька от подобной наглости чуть не задохнулся.

− Хитренький. Так нельзя. Если сейчас все об одном и том же мечтать начнут, то никаких желаний на свете никому не хватит. Давай перезагадывай

Мы стояли у окна и смотрели вниз, на главное школьное крыльцо, оба, не договариваясь, как будто думали об одном: не придёт ли кто и не помешает ли нашей беседе. Пока во всей школе было тихо. Только снизу едва доносились приглушённые голоса охранника дяди Стёпы и уборщицы Клавдии Кузьминичны. Ребята ведь обычно к восьми пятнадцати подтягиваются. А звонок на первый урок вообще полдевятого.

− Я тебе вот что скажу, − заговорщицки повернулся ко мне Женька, − можешь мне, конечно, не верить, твоё право. Но только любые желания могут исполняться!, − он сделал паузу и заозирался по сторонам, не подслушивает ли кто, − Да-да, если очень сильно захотеть. В тот же самый момент, когда ты их задумал, и начинают. Да хотя бы прямо здесь, в этом коридоре.

− Ха! – сказал я. Просто не нашёл ничего, что бы ему такое ответит подходящего.

А сам выжидающе следил за Женькиным выражением лица: шутит ли, или правда с ума сошёл?.

− Вот тебе и «ха», − Женька даже нисколько не обиделся, − Смейся-смейся, а мои желания исполняются, я все выходные проверял. Работает!

− Что работает?

− Система, система моя работает. В книжке маминой подсмотрел.

− Что за книжка-то?

− Не помню я! Там название незапоминающееся.

− Жень, может, она приснилась тебе, твоя система? – на всякий случай спросил я.

Ну, правда, бывает же так: приснится сон, яркий-преяркий, как будто взаправду всё происходит, и подробности – как в жизни, и много чего такого, чего наяву с тобой никогда не случалось, но во сне ты во всё это веришь, так безоговорочно веришь, что и после пробуждения на полдня этой веры остаётся. Ходишь потом и думаешь: это вот во сне было, то наяву, а вот это где?..

И потому эта Женькина ничем не подкреплённая уверенность казалась мне какой-то смешной.

− Нет, ну ты подумай, если бы всё так просто было, люди бы ничего другого не делали, а только голову бы с утра до ночи ломали, чего бы такого ещё пожелать! Не мир, а сумасшедший дом бы был.

− В том-то и дело, что никто об этом даже не догадывается, − не унимался Женька. − Это секретная система. И книжка маленьким тиражом вышла, а потом её сразу запретили и все экземпляры из магазинов поскупали. Маме её начальница по большому блату достала.

− И что ты загадывал?

− Много чего. Захотел, например, чтобы отец игру обещанную, «Warriors of the Light 6» купил.

− И что?

− В субботу уже играл. А ждал, знаешь сколько?

− Ну, предположим, это совпадение. Тем более, что тебе её всё равно бы купили.

− Ладно, − наморщил лоб Женька, − А ещё мы на дачу собирались на все выходные. Не поехали!

− Мы тоже не поехали. Погода была плохая, − парировал я.

− А кто её заказал, плохую погоду? Тут ведь главное, не просто желание придумать, нужно верить, что всё будет так, как ты себе в голове нарисовал, пусть хоть гром гремит и деревья гнутся.

− Какой гром в апреле... – засмеялся я. Но что-то в Женькиной уверенности заставило моё неверие заколебаться.

Вернее так: я вроде бы и не верил, но жуть как хотелось эту Женькину «систему» на собственном опыте проверить. Чтобы, если она не работает – доказать ему, какой он всё-таки осёл, а если и правда что-то такое во всём этом есть… Ух, если б хотя бы наполовину всё окажется так, как говорит Женька, то было бы просто здорово!!! Это была бы настоящая сенсация. За такой убийственный секрет можно было бы у взрослых выменять пожизненное право в школу не ходить. Тогда бы нас и по телику непременно показали – вот тебе и желаемая известность!

Я так тщательно смаковал эту мысль на все лады, что даже начал понемногу путаться: что я себе нафантазировал, а что на самом деле из всего обдуманного вытекает. И хотелось уже поскорее систему Женькину на практике проверить.

Но тут пришла Светка Гаврилова и всё испортила.

Глава 8

Ночные приключения

Весь вечер я на Женьку злился. Ругал на чём свет стоит и его самого, и его глупую систему, и свою доверчивость. Уроки делать не стал, всё равно никакие дроби в голову не лезли. Даже ужинать не сел вместе со всеми. Только стащил незаметно с кухни холодную котлету и початый пакет апельсинового сока.

Бабушка охала и переживала, но тихо, как обычно. А вот мама заглянула, узнать, в чём же дело. Правда, увидев моё скучное выражение лица, войти так и не решилась – у неё новая теория насчёт меня: говорит, что я раньше других в пору переходного возраста вступил, и иной раз лучше меня лишними допросами не донимать. Само как-нибудь рассосётся. «Я не хочу стать врагом собственного ребёнка» − заявила она как-то отцу. Тот бы сейчас поприставал, да только, к моему счастью, был в командировке.

В общем, отделался я от всеобщих надоеданий довольно легко.

Заперся в комнате, погасил верхний свет, включил компьютер…

И не заметил, как уснул.

Не помню, что мне снилось, только разбудил меня телефонный звонок. Нудная трель на пару с виброрежимом – чтобы уж точно проснуться.

Но не в час же ночи!

«Ох, и не поздоровится же сейчас кому-то» − думал я, спросонья шаря по подушке в поисках телефона.

Еле нашёл. И только с третьего раза получилось нажать кнопку приема.

− Я тебе сейчас такое скажу! – раздался в трубке чей-то хриплый голос.

− Это кто!

− Это я, Женька.

− А почему ты сипишь? И чего так поздно? – я ещё с трудом продирал глаза, не совсем понимая, что происходит.

− Я не сиплю, просто шёпотом… Долго объяснять. Приходи сейчас ко мне! Это срочно!

− С ума сошёл: второй час ночи. Давай утром?

− Нет, ты сейчас приходи. У меня тут это… миллиард…

− Какой ещё к бабушке миллиард!

Я был безумно зол. Но тут что-то вдруг щёлкнуло у меня в голове и переключилось на день вчерашний.

− Стоп… Миллиард?!

− Ну да.

− Ты чего там, разыгрываешь меня, что ли?

− Приезжай сам − и посмотри.

Я сидел на диване как приклеенный, от удивления не мог даже пошевелиться. А в голове проносились целые мириады спутанных мыслей. Это что − розыгрыш? Чего это Женька не уймётся? А может, он псих – и ему там то ли во сне, то ли наяву этот миллиард привиделся? Вот так с ума и сходят – от нереализовавшихся мечт.

А вдруг, это всё правда, что тогда? Работает система? Нет, это ни в какие ворота не лезет.

− Ты чего там затих? – услышал я в трубке Женькин голос, − Так ждать тебя или не ждать? Приедешь или не приедешь?

Я наконец-то смог пошевелится. Мир сдвинулся с мёртвой точки. Над письменным столом мерно тикали часы, а на улице кто-то прикрикивал на разоравшихся котов.

− Слав, ну так чего? Приезжай, давай!

Легко сказать: приезжай. На дворе ночь, метро закрыто давно!

− Как я тебе приеду?

− Ну, ты пешком тогда приходи, тут всего-то три остановки.

Идти одному по безлюдным ночным улицам три остановки казалось настоящим безумием.

«И сколько я времени буду идти? Двадцать минут, сорок, а может быть целый час?..» – думал я, натягивая штаны и джемпер.

На цыпочках покидая квартиру, я всё ещё не верил, что происходящее – не сон какой-нибудь.

На улице не было никого. Коты и кричащий на них человек ретировались, предоставив двор в моё полное распоряжение. Я нырнул в арку и оказался на центральной улице. Фонари всё ещё светили, а время от времени мимо даже проезжали одинокие машины. Вроде всё как днём, да не совсем. Как будто мир стал каким-то игрушечным, приобретя вместе с тем какую-то таинственность.

Впрочем, я давно заметил, что по ночам пространство вообще становится маленьким, сжимается – и в нём можно такое проворачивать! Я как-то в Ярославле заблудился. Так за какие-то два часа столько прошёл, сколько потом за неделю не мог обойти – и даже запомнил все улицы, дома и площади.

Памятуя об этом своём приключении и включив систему, я почти бесшумно летел по улице, зная, что уже скоро окажусь там, где нужно.

* * *

Женька встретил меня слегка ошарашенным. Загадочно улыбался, двигался медленно. Казалась, сам не верил в то, что происходит. Наверное, и миллиард никакой не верил. Молча пустил меня в квартиру, а сам даже дверь прикрыть забыл.

Я тоже не верил, пока своими глазами не увидел. Да и потом, когда увидел, всё равно не верил!

Посреди Женькиной комнаты, освещённой тусклой настольной лампой, стоял… даже не чемодан, а какой-то старинный саквояж, я такие на картинке в учебнике видел и в музеях. Вернее, похожие, поменьше, а не такие огромные. Этот саквояж превосходил все виденные мною в несколько раз. Он был распахнут – и из него торчали новенькие купюры. Саквояж был доверху ими набит, а некоторые даже на полу валялись.

− Ну что, съел? – бесшумно проследовавший за мной в комнату Женька светился от счастья, − Теперь веришь?

Он подскочил к саквояжу и стал в нём рыться, набрал полный ворох банкнот в свои руки – и принёс мне.

− Смотри-и-и, Славка! Это деньги! Настоящие!

Он как безумный подпрыгивал и приседал вокруг меня, пока я их разглядывал. Вдруг что-то вспомнил – и метнулся в коридор дверь закрывать. Вернулся, свет в комнате включил.

А я… А что я? Стоял посреди комнаты как истукан, деньги рассматривал. Это были купюры по десять тысяч рублей, прямо как мы с Женькой придумали. Только они не в пачках были, а по-отдельности, каждая сама по себе.

Нет, это сон. Хотя, не сон: как можно во сне так ярко всё видеть и представлять? Да и по холодной ночной Москве если полчасика побродить, всякий сон по определению пройти должен.

− А они настоящие? – вдруг спросил я.

Женька посмотрел на меня как на идиота.

− Конечно, настоящие: разве ты не видишь. Самые настоящие, а не придуманные!

− Нет, я имел в виду: а вдруг они фальшивые. Деньги ведь можно на аппарате напечатать. И так вот с виду их не отличишь.

Женьке такая мысль, судя по всему, как-то в голову не приходила. Он не нашёл, что мне на это толкового сказать. Просто пожал плечами.

Когда мы с ним сели на пустой кухне чай пить (Женькины родители были на даче), я предложил отнести одну десятитысячную купюру своей маме, на экспертизу.

− Она каждый день с деньгами работает – и уж как-нибудь разберется.

Женька чуть чаем не подавился.

− Ты чего, − говорит, − Белены объелся? Да она тебя сразу допрашивать начнёт, откуда ты взял такие деньжищи! Если скажешь, что нашёл – ни в жизнь не поверит. Взрослые сами на дороге никогда даже сто рублей не находили, не то что десять тыщ! Ты ещё скажи ей, что у нас таких целый чемодан.

− Саквояж.

− Сакво-что?

− Саквояж, впрочем, какая разница, в чём лежат деньги. Вопрос в том: откуда они взялись…

− Не знаю я, откуда взялись. Сидел себе за компьютером, в «Warriors» играл. Вдруг звонок в дверь. Я к двери подхожу – в глазок, как мама наказывает, сначала смотрю. Никого. Спрашиваю – кто там?

− Зачем же ты спрашиваешь, если за дверью никого? – перебил я.

− Ну ведь позвонил же кто-то! Может, под дверью прячется.

− Если под дверью прятаться в хороший глазок всё равно видно.

− Ну, я и увидел, что стоит что-то под дверью. Думаю: вдруг бомба? Уже в милицию хотел звонить, потом цепочку на дверь накинул – и открыл осторожно.

− И что?

− И всё. Смотрю: чемодан с деньгами. Он приоткрыт был. Ну, я его, значит, в квартиру затаскиваю, а сам оглядываюсь: нет ли кого в подъезде – вдруг розыгрыш это чей.

Потом долго думал, звонить тебе или не звонить – утра дождаться…

− Не вытерпел? – улыбнулся я.

− Я бы до утра с ума с этим миллиардом сошёл. Не каждый день такие находки случаются. И родителям не позвонишь: они в жизнь не поверят, скажут: «Мальчик, ты заболел, аспирину выпей». И будут правы. В конце концов, деньги на дороге просто так не валяются.

− Как так не валяются! – возмутился я, − Ты же сам только что миллиард нашёл…

− Так то я, а то родители, у меня ведь система есть. Это как будто альтернативную реальность себе создать. А они в другой реальности живут, своей. В моей валяются, а в их нет!

Михаил ЛЕРОЕВ

Лапы, хвосты и злодейства

Во дворе дома 8/1 по улице генерала Гаврилова уже много лет стоит скамейка. Чего только она не повидала за годы своей долгой службы. Ведь у подъездов жилых домов круглые сутки кипит жизнь, со всеми своими секретами, тайнами, удивительными происшествиями.
Михаил ЛЕРОЕВ

Школа на крыше

Анфиса Петровна, потомственная ведьма, мало отличалась от своих соседей. Обыкновенная такая старушка, добрая и ненавязчивая.