Сказки северной Африки
Судьба

Жил некогда в деревеньке на окраине огромной державы, которой управлял султан, почтенный старик по имени Шейх Рамадан. Он был человек богобоязненный и никому не делал зла. Семья у него была большая — сыновья, дочери, а кормилец — он один. Трудно стало Шейху Рамадану прокормить одному столько голодных ртов: и возраст преклонный, да и покупателей на его товар — амулеты и талисманы — поубавилось.

Жена старика не жалела. Так и хлестала злыми словами, ругала почем зря, что в семье достатка нет, да еще то и дело грозила вернуться к родителям — там-де ей не придется ложиться спать с пустым брюхом.

Шейх поначалу терпел, но когда жизнь сделалась невыносимой, решил: уж лучше затеряться в пустыне, отдать себя на растерзание диким зверям или злым джиннам. И хоть это противно вере, он, по крайней мере, будет знать: лишившись отца, его детишки не останутся без призору. Не бросит их жена, заберет к своим родителям, а там, глядишь, и их спать голодными не уложат.

А что до него, Рамадана, уж он старик. Смерть не за горами. Так не все ли равно, он умрет чуть раньше, чем предназначено судьбой. А смерть себя ждать не заставит, ведь Огненный Джинн, хозяин Колодца Призраков в пустыне, терпеть не может чужаков. Как только учует, сразу погасит огонек его, Рамадана, жизни.

Принял Шейх Рамадан такое суровое решение и однажды вечером после молитвы, когда стих плач голодных детей и они забылись тяжелым сном, взял он четки и посох и, не колеблясь, шагнул в ночную тьму.

А ночь выдалась непроглядная, беспокойная — надвигалась гроза.

Но Шейх Рамадан не дрогнул. Он вознамерился во что бы то ни стало достичь пустыни до рассвета. И он шел час за часом, невозмутимо перебирая четки.

Скоро сонная деревушка осталась далеко позади, старика объяла мертвая тишина. Вдруг ее разорвал жуткий хохот гиены, и у старика мурашки побежали по спине, в душу хлынул томительный испуг: отовсюду слышались странные звуки. Предчувствуя недоброе, Шейх Рамадан остановился, вытер лоб.

Вдруг ему почудилось, что в кромешной тьме к нему крадется слабый белый огонек. У старика подкосились ноги, и сердце замерло в груди. Колодец Призраков! Тусклый белый Огонек — вероятно, дух злого джинна, стерегущего колодец…

Объятый смертным страхом, старик кинулся было наутек — кому охота расставаться с жизнью? — но грянул гром, и Шейх Рамадан повалился на землю.

— Я не хочу умирать! — кричал он, лежа ничком, — я хочу жить! Спаси меня, всемогущий Аллах! Я хочу жить.

И будто в ответ на его отчаянную мольбу из мрака донесся голос:

— Ты будешь жить. Ты будешь жить и благоденствовать.

Шейх Рамадан боязливо глянул в ту сторону, откуда послышался голос. Старика все еще окутывала непроницаемая тьма, но прямо перед ним возникло сияющее круглое облако.

— Шейх Рамадан! — повелительно произнес голос. — Соберись с духом и внемли!

Не в силах унять дрожь в членах, Шейх Рамадан встал на колени и робко спросил:

— Кто ты, вещающий из мрака?

— Я — Судьба! — молвил голос.

Круглое сверкающее облако раскрылось, и взору Шейха явилась женщина — величественная и прекрасная в блеске вечной молодости и красоты. Облаченная в мерцающие белые одежды, она держала в руках золотой скипетр, которым направляла людские судьбы.

— Итак, решено: живи, — изрекла она. — Отныне твой удел — благоденствие, слава и богатство. Ты будешь приближенным султана, тысячи людей стекутся, чтобы послушать твои мудрые слова и подивиться твоему предвидению и пророчеству. Таков мактуб — твоя судьба.

Шейх Рамадан, лишившись от изумления дара слова, смотрел на нее во все глаза. Он все еще не мог оправиться от потрясения и полностью постичь смысл ее речи, но магические слова «благоденствие, слава и богатство» непрестанно звенели у него в ушах и наконец закрепились в голове, хоть и шла она кругом.

Постепенно жизнь возвращалась к нему. А с ней — холодный разум. «Поторопись! — предостерегал он. — Судьба снизошла до тебя сегодня и бросила весь мир к твоим ногам. Надолго ли? Ведь она славится не только добротой и щедростью, но и бездушием и коварством».

— Приветствую тебя тысячекратно, — сказал Шейх Рамадан вслух. — Отныне ты со мной навсегда?

— Как предначертано мактубом, твоей судьбой.

— А что предначертано мактубом?

— О сын Адама, ни одному смертному не дано это знать.

— Значит, ты когда-нибудь покинешь меня? Снова обречешь на бедность и нескончаемую муку, ведь из-за нее я решился променять свою жизнь на насущный хлеб для моих детей. Если это предначертано мактубом, я отказываюсь от своей судьбы.

— Тебе не дано принимать или отвергать мактуб, — последовал строгий ответ. — Каков бы он ни был — добрый или жестокий, щедрый, скупой, — мактуб должен свершиться. Таков удел всех смертных. Никому не избежать своего предназначения.

— Но сколько продлится мое благоденствие? — отчаянно упорствовал Шейх. — Что ждет меня потом?

— Мактуб — твоя судьба, о сын Адама, — последовал неумолимый ответ. — Все предначертано твоей судьбой, я ничего не могу сказать, ты ничего не можешь сделать, ничего не можешь в ней изменить. А теперь отправляйся в свою деревню, к себе домой, к своим детям, и жди, когда исполнится то, что тебе предназначено мактубом, твоей судьбой.

Шейх Рамадан покорно поднялся.

— Да будет так, — сказал он. — Но обещай мне хотя бы одно: перед тем, как покинуть меня, ты дашь мне знак.

— Обещаю, — молвила Судьба.

Огромное сияющее облако скрыло ее и быстро унеслось в ночную тьму.

Солнце уже стояло высоко в небе, когда Шейх Рамадан добрался до родной деревни и поспешил в свой дом, терзаемый сомнениями — сдержит ли Судьба свое обещание? Вправду ли ни он, ни его дети никогда больше не узнают голода? Станет ли он богатым и знаменитым? Дрожащей рукой он толкнул шаткую дверь и вошел в свой пыльный маленький дворик. Какова же была его радость, когда он увидел, что богатые соседи вздумали навестить его жену и принесли с собой щедрые подарки — муку, масло, молоко и мед. Шейх Рамадан будто опьянел от ароматного дразнящего духа свежевыпеченного хлеба, и при виде большой бутылки, полной жирного пенящегося молока, к которой по очереди жадно припадали дети, у него встал комок в горле, и слезы благодарности навернулись на глаза. Слава Аллаху! Судьба сдержала свое слово.

Дни изобилия и богатства шли своей чередой и стирали в памяти годы голода и нищеты.

Вскоре после этого события шайка разбойников проникла во дворец султана и похитила его сокровищницу со всем золотом и серебром, что в ней хранилось.

Султан обещал награду в тысячу риалов тому, кто доставит сокровищницу во дворец или поможет найти разбойников. Самым надежным из придворной стражи был дан приказ обыскать каждый дом, обследовать каждый колодец в городе и соседних деревнях, но все было тщетно. Казалось, сама земля разверзлась и поглотила разбойников вместе с сокровищницей.

Тем временем султан гневался все больше и больше. И наконец он решился на последний отчаянный шаг, чтоб спасти свое богатство, — приказал вазиру созвать всех провидцев и колдунов и спросить у них совета, как разыскать разбойников.

Один за другим они входили в покои султана, и каждому, кто не мог указать, где прячутся разбойники, где укрыта сокровищница, тут же отрубали голову и вешали ее на дворцовую стену.

Вскоре там раскачивалось девяносто девять голов, и султан пригрозил, что, если сокровищница не будет найдена, сотой станет голова самого вазира.

Вазир не на шутку перепугался. Еще бы — на карту была поставлена его голова. Он хорошо знал своего повелителя и не сомневался, что он выполнит угрозу. Вазир искал сокровищницу с удвоенным, удесятеренным рвением, совсем загнал дворцовую стражу. Более того, вазир приказал городским глашатаям объявить о награде в тысячу риалов тому, кто поможет найти сокровищницу или разбойников, в противном случае всем вокруг грозили страшной карой.

Розыски становились все настойчивей и настойчивей, и разбойники забеспокоились. Петля неуклонно стягивалась у них на шее, и разбойники решили, что безопаснее покинуть нынешнее убежище, прихватив с собой все награбленное добро, и зарыть его далеко в пустыне, куда стража султана и носа не кажет.

Разбойников было сорок. Главарь опасался, что шайку обнаружат, а потому велел им глухой ночью выбираться из убежища по одному, и каждому немного выждать после ухода товарища.

А путь в пустыню пролегал за стеной дворика Шейха Рамадана. Время шло к рассвету, но ночной мрак еще не рассеялся. Шейх Рамадан уже преклонил колени на своем молитвенном коврике и только кончил читать первую из сорока молитв, как мимо стены проскользнул первый разбойник.

— Номер один, — произнес вслух Шейх Рамадан.

Он вел отсчет прочитанным молитвам таким образом: брал из кучки в сорок камешков один и кидал его об стену.

Разбойник, полагая, что его обнаружили, застыл на месте. Ему казалось, что время тянется нескончаемо долго, но вот послышался легкий шорох — к нему, крадучись, приближался второй; первый вздохнул с облегчением: все идет хорошо. Старик за забором, наверное, вскрикнул со сна.

Но только второй разбойник поравнялся со стеной его дворика, Шейх Рамадан произнес:

— А вот и второй! — и кинул в стену камешек. Разбойник тут же прижался к стене, ища укрытия, рядом с товарищем; оба дрожали от страха.

Наконец они услышали, как крадется третий разбойник. И снова — едва тот добрался до стены, как Шейх Рамадан произнес:

— А вот и третий, — и кинул в стену третий камешек.

Так продолжалось и дальше. Каждый из разбойников, подходивших к стене, слышал, как Шейх Рамадан громко выкликал его номер, а то, что он и впрямь стоял за стеной, подтверждалось ударом камешка о стену.

Наконец появился сороковой разбойник, — им был главарь шайки, — и Шейх Рамадан с облегчением произнес:

— А вот и номер сорок!

Главарю сразу стало ясно, что игра проиграна. Теперь его обезглавят или посадят на кол у дворцовых ворот. Главарь решил сдаться вместе с шайкой Шейху, может, он сжалится над ними.

И разбойники один за другим перелезли через стену во двор, перетащили туда тяжелую сокровищницу и простерлись ниц перед молящимся Шейхом. Они целовали ему руки, обнимали колени и, заклиная его не выдавать их султану, быстро скрылись во мраке.

Вскоре жемчужный свет разлился по ночному небу. Шейх Рамадан, все еще сильно озадаченный происшествием, внимательней разглядел предмет, лежавший у его ног. Велико было его изумление, когда он понял, что перед ним — сокровищница султана, та самая, которую безуспешно искали и стража султана, и его колдуны. Вот она, у него. Теперь он, конечно, разбогатеет. Награда в тысячу риалов достанется ему, он купит наконец желанного ослика и будет разъезжать на нем в свое удовольствие по соседним деревням. Сможет он теперь купить и корову, детишкам никогда больше не придется голодать. Отныне им с лихвой хватит и молока, и масла, и сыра. Хвала всемогущему Аллаху! Судьба держит свое обещание.

И Шейх Рамадан не спеша завершил утреннее омовение, а когда солнце поднялось над крышами глинобитных домишек, крытых соломой, повязал белый тюрбан, надел чистый халат и отправился во дворец.

Султан с благоговением выслушал рассказ Шейха Рамадана о том, как Повелитель Джиннов, которого Шейх неустанно вызывал заклинаниями, явился ему ночью и открыл, где спрятана сокровищница султана.

Шейх, однако, предупредил султана, что ему не следует дознаваться о потайном месте и разбойниках — это тайна Повелителя Джиннов, и он, Шейх, не смеет разгласить ее.

Султан покачал головой в знак согласия.

— Тайна Повелителя Джиннов будет сохранена, мой друг, а ты получишь обещанную награду в тысячу риалов, и станешь нашим личным прорицателем и советником и отныне будешь жить во дворце, — такова наша высочайшая воля. — С этими словами султан хлопнул в ладоши, и тут же отовсюду повыскакивали слуги. Султан передал им ошеломленного Шейха.

Незамедлительно послали за дворцовым цирюльником, портным и сапожником, и они принялись за дело. Старику подстригли бороду, выбрили голову, обрядили в тончайшие шелка и сафьяновую обувь. Когда работа была закончена, произошло чудо преображения — родная мать не узнала бы Шейха.

Султан окружил его вниманием, осыпал подарками и милостями. Он советовался с Шейхом Рамаданом по всем важным государственным делам, и Шейх отвечал будто по наитию. Вскоре о нем уже повсюду гремела слава, и отовсюду к нему стекались люди — спросить совета, послушать его проповеди, набраться мудрости.

Во дворце слово его было законом, придворные проявляли к нему не меньшее почтение и благоговение, чем к самому султану. Так Шейх Рамадан прожил много счастливых лет и пил вволю из чаши счастья. Дети его подросли, обзавелись своими счастливыми семьями, жена жила в довольстве и покое. Словом, у него не было никаких забот.

Но вот однажды дьявол Иблис нашептал на ухо Шейху: «Неизвестно, что тебя ждет после стольких лет благоденствия. Ведь Судьба изрекла: „Мактуб, о сын Адама. Все предначертано, я ничего не могу сказать, ты ничего не можешь сделать, ничего не можешь изменить в своей судьбе“».

Что же ему не дано было знать в своей судьбе? Почему Судьба так упорно это от него скрывала? Шейха снова одолели сомнения.

Но ведь Судьба сказала и такие слова: «Я останусь с тобой до поры, предначертанной мактубом».

А что, если благоденствие кончится завтра? Что с ним тогда станется? Его больше никогда не осенит, и тогда его объявят мошенником. Безжалостно отнимут все богатство и выгонят из дворца, а может, сгноят в темнице или, хуже того, — обезглавят и вывесят голову на воротах дворца поживой для воронья.

Шейха Рамадана кинуло в дрожь. Нет! С ним это не должно случиться. Он сам об этом позаботится. Он опередит Судьбу и убежит, прежде чем мактуб нанесет ему удар. Но как убежать из проклятого дворца, который теперь казался ему темницей? Где спрятаться от султана? Шейха Рамадана знают все, куда бы он ни убежал, его отыщут и приведут обратно.

В отчаянии Шейх Рамадан ходил из угла в угол. Вдруг его осенило: он прикинется сумасшедшим! Сумасшедший никому не нужен, даже султану. Он уйдет своей дорогой целый и невредимый, ведь люди почти всегда добры к лишенным разума…

Утро было уже не раннее. Султан возлежал в ванне, окруженный толпой слуг; одни мыли его, другие массировали, третьи умащали его голову благовониями. Вдруг дверь распахнулась, и в купальню ворвался какой-то сумасшедший — полуголый, с растрепанными волосами, дикими глазами, намыленной бородой; он угрожающе размахивал открытым длинным лезвием цирюльничьей бритвы.

С воплями ужаса слуги побросали все, что держали в руках, и выпрыгнули в окно. Не успел султан молвить: «Во имя Аллаха», как сумасшедший набросился на него, вытащил из ванны и поволок по полу прямо к открытой двери.

В следующий миг с грохотом рухнула крыша купальни, а за ней все четыре стены превратились в груду камней, обломков бревен и стропил.

— Спаситель мой! Брат мой! — закричал султан. — Ты спас мне жизнь, ты вырвал меня из пасти смерти! Как мне вознаградить тебя?

Шумной толпой сбежались со всего дворца придворные, дивились, спрашивали, что случилось, и султан рассказал им о своем чудесном избавлении от смерти, о том, как его несравненный пророк и советник, предвидя беду, прибежал в нужный момент и спас его.

Придворные почтительным шепотом выражали свое восхищение. А сам Шейх Рамадан стоял в центре толпы грустный и молчаливый. Глупец, какой он был глупец! Пытался убежать от судьбы! Но она опередила его и обратила против него его собственные уловки. Глупец! Трижды глупец! И как ему в голову взбрело убежать от мактуба, изменить свою судьбу! И он будто снова услышал голос Судьбы: «Это мактуб, о сын Адама, твоя судьба, а от судьбы не убежишь».

Шейх Рамадан терпеливо ждал, пока улягутся страсти. Потом он тихо удалился в свои покои, а там постом и молитвой вымаливал прощение за свою глупую самонадеянность.

И снова годы шли своей чередой, принося Шейху Рамадану все больше и больше радости.

Однажды принц соседнего государства приехал просить руки султанской дочери. Султан обратился за советом к своему знаменитому прорицателю. Шейх Рамадан, в свою очередь, обратился к Корану и звездам и заявил, что все складывается очень благоприятно.

Его слова вызвали ликование во дворце, ведь жених был один из самых богатых и красивых принцев на земле, султан и пожелать не мог лучшего мужа для своей дочери. Он решил отпраздновать свадьбу с великой пышностью и разослал глашатаев во все концы своей державы — известить народ о счастливом событии. Султанские гонцы помчались к соседним эмирам и шахам с личным приглашением султана прибыть на свадьбу его дочери.

По обычаю, шумные празднества продолжались сорок дней и ночей, но вот наконец настал день свадьбы, ясный и светлый, под веселый гром барабанов и цимбал и грустный напев флейт и рабабов.

Султан, сияя от счастья, приветствовал гостей в огромном шатре, поставленном для свадебных торжеств посреди дворцового сада. Против него возвышался помост, скрытый решеткой, увитой розами и жасмином, возведенный для султанши и ее прислужниц.

Шейх Рамадан стоял рядом с султаном, почитавшим его теперь за своего брата, и тоже принимал поздравления. Он знал, что это будет самый яркий день в его жизни, ибо каждый высокий гость приготовил вопрос для него. В другое время это его ничуть не тревожило бы. Слава прорицателя Шейха Рамадана была давней и неоспоримой. Но сегодня он чувствовал необъяснимое томление духа, неуверенность в себе и даже какое-то странное смятение. Тем временем танцоры и шуты занимали благородных гостей, и пиршество продолжалось целый день.

Когда же солнце стало прятаться за стены дворца, один из эмиров вышел в сад и быстро вернулся. Он подошел прямо к Шейху Рамадану, вытянул руку, сжатую в кулак, и ехидно спросил, может ли Шейх отгадать, что у него в кулаке.

Шейх Рамадан был теперь в полном смятении. Он ничего не мог с собой поделать. Он отчаянно ждал наития, но его не осенило. Неужели именно сегодня ему суждено опозориться перед высокими гостями?

От сознания своей горькой участи у старика сдавило горло. Попал в ловушку, как жалкий кузнечик, подумал он, и молвил печально:

— Бедный невезучий кузнечик! Первый раз тебе удалось убежать (старик имел в виду сокровищницу султана), и второй раз ты увернулся (он вспомнил рухнувшую купальню), но на третий раз, бедный невезучий кузнечик, ты, кажется, попал в лапы эмира!

— Великий Аллах! — вскричал эмир, разжимая ладонь и выпуская живого кузнечика. — Ты и вправду величайший провидец века, ведь я дважды пытался поймать кузнечика, и дважды он улизнул от меня!

Гости восторженно приветствовали Шейха, громко хлопали в ладоши. Но самые щедрые похвалы расточал султан, он гордо расхаживал по шатру и обращался ко всем вокруг с одним и тем же вопросом:

— Что я вам говорил?

Но вот и второй эмир, старый и хитрый, выразил желание задать вопрос Шейху Рамадану. Из уважения к его старости и немощи Шейх Рамадан поднялся и сам направился к эмиру. Он снова обрел спокойствие и уверенность в себе и был готов ответить на любой вопрос. Но, сделав пару шагов, он остановился как вкопанный. Прямо перед ним была Судьба. Безжалостная и величественная в своем мерцающем наряде, она уплывала на белоснежном сияющем облаке и, улыбаясь, прощально махала ему рукой.

Шейх Рамадан не мог оторвать от нее глаз. Помертвевшими губами он беззвучно шептал молитву, заклиная Судьбу остаться с ним еще немного. Потом, сложив молитвенно ладони, простер их к ней в страстной мольбе.

Все гости устремили свои взоры в ту же сторону. Им предстала султанша. Она поднялась и, вероятно, собиралась уйти.

Гости удивленно перешептывались. А султан вдруг потемнел лицом от гнева и ненависти.

— Клянусь Аллахом! — крикнул он, выхватывая кинжал, украшенный драгоценными каменьями. — Собака, как ты смеешь при всех поднять глаза на мою жену! За это оскорбление ты при всех заплатишь своей жизнью!

С этими словами султан вонзил кинжал в сердце несчастному Шейху. А тот, упав на колени в лужу собственной крови, бормотал:

— Судьба! Коварная Судьба! Кто найдет от тебя спасение…