Станислав Романовский
Стихотворение

Снегу выпало на удивление много. А Варе, ученице третьего класса, удивляться некогда. Ей в район ехать, на смотре стихотворение читать. А как поедешь, если в поле все овраги сровняло под одно и дорогу днем с огнем не найти?

— Варя, — сказала ей сегодня мама, — бульдозер из города дорогу роет. Как к нам пророет — сразу тебя на тракторе отвезут стихотворение читать.

Варя побледнела. Подумалось ей, что забыла она стихотворение. Зашевелила тубами, зашептала, вспоминая выученное.

Бульдозер пришел только на третий день, и Варю стали собирать в дорогу. Поверх платья мама надела на нее еще платье потеплее, кофту, меховую безрукавку, шарф, пальто, платок и шаль до пят, тяжелую, как одеяло.

— Не много ли? — из шали глухим голосом усомнилась девочка.

— По таким морозам не много, — ответила мама.

— Поскорее бы, а? — поторопил тракторист. — Нам надо засветло успеть.

— Не могу же я ее отпустить раздетой! — сказала мама, падевая на руки дочери две нары варежек. Она поцеловала Варю и наказала: — Горлышко береги. — И шепнула трактористу: — Ты, Тимофей Петрович, расскажешь мне, как она выступила.

— Все как есть доложу, — пообещал тракторист. — Я ведь тоже в молодости и читал и пел.

У ворот стоял трактор на колесах. Дядя Тимофей посадил девочку в кабину, сел рядом за руль, трактор задрожал, затрясся от нетерпения, поехал по деревне, выехал в поле и въехал в глубокий коридор, вырытый бульдозером в снегах.

— Вот она какая нынче дорога, Варюшка! — прокричал дядя Тимофей сквозь шум мотора. — До самого города, будет такой.

В щель, оставленную в шали, девочка видела белые снежные стены, наверху розовые от солнышка. Между ними слабо голубело небо, и Варя подумала, что зимой и небу холодно.

Что это гудит впереди? Никак, трактор? Он и есть. Съехались трактор на трактор, грудь на грудь, не разъехаться. Трактористы высунулись из кабин и кричат друг на друга, громко кричат, будто в лесу заплутались:

— Здорово, дядя Тимофей!

— Здравствуй!

— Кого везешь?

— Варю Ведерникову. Ей на смотре стихотворение читать.

— Одну ее и везешь?

— Нет, почту еще.

— А я краску везу!.. Стихотворение-то хорошее?

— Мы плохих не возим, — рассердился дядя Тимофей. — Доставай лопату, будем рыть боковушку да разъезжаться.

В две лопаты, долго ли, коротко ли, трактористы вырыли комнату в снежной стене, загнали туда встречный трактор, а трактор дяди Тимофея пропустили вперед — так и разъехались.

— Варюшка, нас вперед пропустили. А почему? — говорил в дороге дядя Тимофей. — Потому что мы стихотворение везем! Конечно, тут выигрыш небольшой, полминуты, а то и меньше, но все-таки. Не замерзла ты?

— Нет пока!

— Ну и хорошо.

Варя выпростала лицо из шали и услышала, как по кабине ходят сквозняки. Наверху задувал ветер, снега дымились, сыпались на трактор. Снежный дым густел, застил свет, и дядя Тимофей включил фары.

— Засветло бы успеть, — повторил он несколько раз, — Ночью там нечего делать.

Кто это впереди шевелится? Трактор встал.

В свете фар в молочном дыму объявилась морда лошади с заиндевелой челкой на лбу. Лошадь отворачивалась от света, и из обеих ноздрей ее бил пар длинными струями.

— Хозяин-то живой? — закричал дядя Тимофей. — Или помер?

— Живой, живой!

На свет вышел великан в тулупе и, хлопая рукавицей об рукавицу, подтвердил:

— Живой, дядя Тимофей.

— Ну и хорошо, — обрадовался тракторист. — Я тут артистку на смотр везу.

Великан заслонился рукавицей, чтобы лучше разглядеть, кто в кабине рядом с дядей Тимофеем, ничего не увидел, но спросить, видимо, постеснялся и сказал:

— Тут рядом спрятушка есть. Я лошадь отпячу и вас пропущу вперед. У вас дело важное. А мы и подождать можем.

Варе было хорошо видно, как великан, украдкой взглянув на кабину, взял лошадь под уздцы и повел ее назад. Скоро из молочного дыма послышался его голос:

— Поезжайте!

— Спасибо.

Трактор поехал дальше.

Ветер заревел сильнее, свет фар натыкался на снежную завесу и вдруг уперся в стену со светящимся окном.

— Мы в город приехали! — прокричал дядя Тимофей. — Сейчас, Варюшка, я соображу, где мы, и тебя на смотр отвезу. Горлышко-то не простудила?

— Нет, дядя Тимофей.

Ей хотелось спать, но она понимала, что сейчас спать никак нельзя, и Варя в стеклянную дверцу кабины старалась разглядеть город. Его пока не было, а был только снег и нечто серое. Но вот сквозь вьюгу зажелтел окнами пятиэтажный дом, и он показался девочке до того высоким, что спать расхотелось.

Дядя Тимофей проехал по улице, подкатил трактор к старинному особняку и сказал:

— Выходи, Варя. Приехали!

В помещение их не пустили люди с красными повязками на рукавах, но дядя Тимофей сказал, что Варю он привез издалека, ей стихотворение читать. От этих слов люди расступились перед девочкой: проходите, пожалуйста!

В просторной прихожей гостей встретила молодая женщина с красным галстуком на шее и спросила:

— Вы откуда? Из деревни Мурзихи? Варя Ведерникова? Поздно уже. Вы опоздали. Смотр кончается, и выступить вы не успеете…

У Вари задрожали губы. Она прошептала:

— А мы ехали-ехали…

— Горючего сколько сожгли, — вздохнул дядя Тимофей.

Близко за стеной захлопали в ладоши и затихли, и женщина с красным галстуком, волнуясь, сказала:

— Раздевайся скорее, Варя, может, успеешь.

Девочка попыталась развязать шаль, но с мороза руки не слушались ее.

На помощь пришел дядя Тимофей. Он развязал и снял с нее шаль, пальто, платок, шарф и меховую безрукавку. Кофту Варя сняла сама и хотела было снять одно платье из двух, но покосилась на огромную груду своей одежды, и раздумала. А молодая женщина всплеснула руками от радости.

— Тоненькая какая! — воскликнула она и, схватив Варю за руку, повлекла ее за собой: — Скорее!

Они вдвоем вбежали на залитую светом сцену, когда ведущий собрался объявить смотр закрытым.

— Одну минуточку, — обратилась к залу Варина спутница, — Не расходитесь. Сейчас Варя Ведерникова из деревни Мурзихи прочитает вам стихотворение. Какое, она сама скажет.

— «Муха», — сказала Варя и задохнулась.

По залу прошел шум. Варя дождалась, когда успокоится дыхание, и повторила чистым голосом, отчетливо слышным в самом последнем ряду:

— «Муха». Басня Дмитриева.

В зале стало тише тихого, и девочка прочитала:

Бык с плугом на покой тащился по трудах,

А Муха у него сидела на рогах.

И Муху же они дорогой повстречали.

«Откуда ты, сестра?» — от этой был вопрос.

А та, поднявши нос,

В ответ ей говорит: «Откуда? Мы пахали!»

Зал дружно засмеялся, захлопал в ладоши и хлопал долго, до тех пор, пока Варя не догадалась, что люди хотят послушать ее еще раз. Второй раз она прочитала еще Звонче, чем первый. И в том месте, где хвастливая муха задирает нос, Варя вздернула лицо, а нос, будто дразня кого-то в классе, приплюснула пальцем. Как это у нее получилось, она сама не поняла, может, и не надо было этого делать. Только зал засмеялся и бил в ладоши еще громче первого раза. В третий раз она читать не решилась, поклонилась публике и под прощальные аплодисменты ушла со сцены.

Женщина в красном галстуке целовала ее и говорила приятные слова. Поздравляли Варю и другие незнакомые люди.

А Варе очень хотелось спать и найти дядю Тимофея. Варя нашла его там, где раздевались. Дядя Тимофей караулил гору ее одежды, и лицо его было мрачным.

— Варюшка, — пожаловался он, — а я пробегал, проискал зрительный зал и тебя не слышал. Понастроили дверей, ходи разбирайся.

— Дядя Тимофей, не расстраивайтесь. Я для вас сколько хотите прочитаю.

— Не в этом дело. Я матери твоей обещал все как есть высмотреть и выслушать и доложить, как народ тебя встречал. Что я ей скажу? Если бы сочинять я умел, а то ведь нет! Народ вон выходит. Пойдем оденемся в сторонке.

И дядя Тимофей, забрав Варину одежду, отошел в сторонку, а девочка за ним…