Детская электронная библиотека
Александр ГИНЕВСКИЙ
(Версия для распечатки текста)
Он понял, что он ослеп. Перед глазами стояла белёсая пелена. Плотная, как молочное стекло. Темень космической ночи в лобовом иллюминаторе больше не существовала. Исчезла связь его сознания с приборной доской. Их разделила пелена.
Подавленный, он сидел в своём кресле, не шевелясь. Сколько он так просидел — он не помнил. От нервного напряжения и неподвижности тело его занемело. Правую руку, особенно пальцы, покалывало. Рука по-прежнему лежала на рычаге штурвала. Просто лежала. Как могла бы лежать на спинке садовой скамейки.
Всё управление было переключено на автоматический режим, но рано или поздно следовало подумать о корабле. И эти мысли, скорее проблески — короткие, несвязные, полные тревоги, начали приходить. Они не удерживались в сознании. Они уплывали куда-то и исчезали, как гонимые ветром облака на Земле. Ему стоило больших усилий удерживать их, связывать в нечто единое, что позволило бы объективно оценить создавшееся положение.
Он не хотел думать, что кто-либо из экипажа заменит его. Никто из них не чувствовал эту несущуюся гору мёртвого металла, как ощущают собственные живые руки и ноги. Никто из них не обладал таким опытом управления кораблём. А на это делалась ставка. На ЕГО опыт и мастерство. Теперь же отклонение от курса — значило потерять горючее. И тогда его могло не хватить до цели...
«Две трети пути... Примерно две трети пути пройдено... Сколько же времени прошло с тех пор?.. — напряжённо размышлял он. — Скорость прежняя. Но на какое расстояние продвинулся корабль?.. За это время?.. Когда корректировать курс?.. Ближайший ориентир — Альтаир в созвездии Орла. Мне надо знать расстояние до него. Мне необходимо знать время. Который же час, чёрт возьми?..»
Он шевельнулся в кресле и наконец-то почувствовал своё грузное затекшее тело. Тысячи невидимых иголок впились в икры ног, в запястья и пальцы рук. Покалывало и спину.
Он растёр руки и ноги. Потом сел удобнее и попытался расслабиться.
Левая рука его невольно оторвалась от подлокотника. Пальцы коснулись хронометра. Гладкое стекло прибора ни о чём не говорило. Пальцы передвинулись левее и оказались на спидометре. Это было тоже — всего лишь гладкое, холодное стекло.
— Что вы ищите, командир? — раздался голос бортинженера Ледьяла.
«Второе несчастье, — с нахлынувшим раздражением подумал он. — И надо же, чтобы именно Ледьял оказался в такую минуту...»
В полёте все члены экипажа обращались к нему просто: Дэйр. Признаться, ему не очень это нравилось. Зато бортинженер не забывал слово «командир». Сейчас это слово резануло слух. Но он сдержался.
— Мне подумалось, Ледьял, — сказал он глухо, разрывая фразу на долгие паузы между словами, — мне показалось, что стекло прибора имеет трещину...
— Вы правы, вам это только показалось. Сейчас вы убедитесь.
Ледьял щёлкнул тумблером дополнительного освещения кабины.
— Теперь это видно хорошо, — сказал он.
— Да, да... — не сразу ответил Дэйр. — Гасите лишний свет.
Лицо Дэйра поразило бортинженера. Это, ни разу не обернувшееся к нему лицо (ещё бы! Дэйр, как всегда подчёркнуто пренебрежителен. Даже здесь! Когда они только вдвоём!) было сейчас бледным, как лунный свет. Щёки запали так, что резко обозначились скулы. Каждым своим желваком…
Да, он знал лицо Дэйра. До едва заметного шрама под левым ухом. Ему не обязательно было видеть эти глаза, светлые и немигающие, вздёрнутые нос и верхнюю губу — всё, что придавало его лицу выражение нетерпеливой властности. Ледьял помнил его с давних пор мальчишества.
Они родились и провели своё детство в одном провинциальном городке, на одной улице. Больше того, их дома разделял старый деревянный забор. Оба держали голубей. Однажды Ледьял среди вернувшихся птиц не досчитался двух турманов. Их исчезновение огорчило его до слёз. Он пытался их найти. Ему и в голову не приходило, что искать их надо совсем рядом. Когда пропажа обнаружилась, они подрались. С тех пор у Дэйра и остался маленький шрам под мочкой левого уха.
Они учились в одной школе. Оба учились неплохо. Но так получалось, что все вокруг говорили о способностях одного Дэйра. Его мать, навещая соседей, не забывала порою прихватить кипу похвальных листов с золотыми гербами. Они хранились в красной тиснёной папке. «Я горжусь моим сыном!» — говорила она с пафосом. У Ледьяла этих листов было не меньше. Но его мать не спешила показывать их соседям.
Среди сверстников Дэйр верховодил. Он никогда не скрывал своего стремления быть первым. Он умел резко и сразу дать понять, что там, где он, всякий другой может быть только вторым. Его власти подчинялись охотно и безоговорочно. И он не щадил самолюбия тех, кто ему вверялся. Странно, что такая бесцеремонность на грани жестокости, лишь поднимала его авторитет в глазах окружающих.
Со временем их судьбы разошлись. Дэйр стал летчиком. И хотя к тому времени его уже не было в городке, о нём помнили, о нём говорили. А Ледьял стал инженером, каких тысячи. И тоже — в другом городе. Дома его вспоминала лишь мать и несколько школьных друзей. Правда, Ледьял стал авиационным инженером. Тогда он не предполагал, что когда-нибудь снова встретится с Дэйром... «Впрочем, все эти воспоминания — такое мальчишество...» — подумал он.
— Я вижу, вам не по себе, командир, — после долгого молчания произнёс Ледьял.
— Ледьял, вы правы. Мне действительно немного не по себе. Только странно, что вы это видите... Я же вам сказал: погасите лишний свет! А то вы увидите ещё какую-нибудь нелепость...
Слова Дэйра дышали уничтожающим сарказмом. Словно бортинженер проявил минутную слабость, которая оказалась неуместной, и которую нельзя прощать.
Ледьял передёрнул плечами. Ему стало трудно произнести как можно спокойней:
— Командир, вы напрасно нервничаете. Я давно погасил.
— Извините.
Левая рука Дэйра легла на спидометр. Пальцы забарабанили по стеклу.
— Вот что, Ледьял, пока вы не ушли. Я попросил бы вас подняться и принести мне штурманский атлас. Четвёртый том.
— Хорошо, командир.
Дэйр нажал кнопку.
— Простите, Надон, чем вы заняты?
Штурман Надон находился в кают-компании и играл в шахматы с биологом Уджетом.
— Дэйр, — с жаром, чуть картавя, ответил вместо него биолог, — через пять-шесть ходов я положу вашего штурмана на обе лопатки! Разумеется, после этого он пойдёт стряхивать пыль со своего смокинга...
— Дэйр, я вам нужен? — перебил его Надон.
— Нет-нет! Отдыхайте. Я вас позову, если только понадобитесь.
В наушниках наступила тишина.
Дэйр сосредоточился. Ему надо было научиться чувствовать чьё-либо присутствие в кабине. Всё его тело обратилось в слух.
— Принесли, Ледьял?
В вопросе сквозили еле уловимые тревога и сомнение.
— Да, это я...
От этих слов Дэйр вздрогнул. Он не сразу нашёлся.
— Вы, Ледьял, так сопите, что вас трудно с кем-либо спутать, — сказал он тихо.
Бортинженер положил перед ним большую толстую книгу.
Дэйр шуршал листами, бормоча:
— Созвездие Орла... Созвездие Орла на двадцать первой... Да, кажется, так...
Он перестал листать, и обе его руки с растопыренными пальцами легли на страницы. Его широкие ладони разом накрыли скопища звёзд, каждая из которых по своим размерам была на самом деле не меньше Земли. Но сейчас глянцевая бумага молчала, словно целые миры исчезли. Только курс корабля — след остро отточенного карандаша Надона — чувствовали его пальцы. Напрасно всё-таки он подтрунивал над подчёркнутой аккуратностью штурмана, над его пристрастием к острым карандашам.
Дэйр положил руки на рычаг штурвала и крепко сжал пальцы.
— Ледьял, у вас есть при себе что-нибудь острое, что-нибудь вроде булавки?..
— Нет. Но между страницами атласа лежал штурманский циркуль...
— Вы вот что... Я попрошу вас... Наколите ножкой циркуля созвездие Орла. Целиком. Ну и... всё, что там по курсу... И на других страницах тоже... На последующих...
Дэйр откинулся в кресле, словно только что донёс до нужного места тяжёлый камень и наконец-то его бросил.
— Хорошо, командир.
— Постойте, Ледьял. Вас не удивляет моя просьба?..
— Между прочим, командир... вы не ошиблись. На стекле спидометра была трещина. Я вынул стекло...
Плечи Дэйра подались вперёд.
— Вы бы не могли заодно посмотреть и хронометр...
— Через минуту я принесу другой. И тоже без стекла...
Казалось, Дэйр не расслышал последних слов бортинженера.
— А который сейчас час? — спросил он.
— Пятнадцать минут восьмого.
— Утра или вечера?
От удивления брови Ледьяла поползли вверх.
— Вечера, командир.
Дэйр потянулся к спидометру. Пальцы его нащупали выпуклые цифры.
— Идите, Ледьял, идите... — с глубоким облегчением выдохнул он.
Дэйр задумался и невольно предался воспоминаниям. Он снова увидел Ледьяла. Да, это было ровно четыре года назад. Кажется в мае месяце?.. Ну, да, в мае... К тому времени у него за плечами было шесть полётов в космос. Его вдруг отправили в группу переподготовки. Предстояло осваивать новый тип ракет. Там-то, среди новичков он встретил Ледьяла. Казалось, для обоих это должно было быть приятной неожиданностью — всё-таки прошло столько лет. Тем не менее, они как-то холодно перебросились двумя-тремя фразами и ближе уже не сходились. В конце мая, вдруг, врачи обнаружили у Дэйра аритмию сердца. Для него это был тяжёлый удар. Ему сочувствовали. Молча, по-мужски. В одну из таких минут подкатился Ледьял со своими «соболезнованиями». Не такие между ними были отношения, чтобы он — Дэйр принял эти сопли за чистую монету. Он обрезал его, и, кажется, обошёлся с ним тогда слишком грубо. Странно, Ледьял не обиделся. Может быть, действительно понимал его состояние?.. Ну, а потом всё обошлось. Сердце вошло в норму, и его оставили в группе переподготовки. А потом... Потом Ледьял оказался кандидатом в его последний экипаж. К тому времени он стал хорошим бортинженером. Те, кто с ним летал, говорили: «отличный». Дэйр считал, что для него достаточно только ЭТОГО, и потому не возражал против его кандидатуры...
Неожиданно сзади раздался глухой стук. Дэйр вскинул голову, напрягся, но тут же всё тело обмякло.
— Это вы, Уджет?..
Да, это был биолог. Среднего роста, худощавый с вечно всклокоченной бородой и шевелюрой. Синие тренировочные штаны с пузырями на коленях. В носках, по рассеянной небрежности разного цвета, в тапочках. Всем своим видом Уджет скорее напоминал дачника, чем космонавта-биолога. Он до сих пор не мог привыкнуть к тесноте корабля, и умудрялся набивать себе шишки в таких местах, где для этого надо было постараться особо. Рубашки на нём почему-то всегда находили за что зацепиться. При этом пуговицы с Уджета сыпались дождём. Впрочем, это продолжалось, пока рубашки были новыми, так как пришивать пуговицы в планы биолога не входило.
— Как ваша голова, Уджет? Цела?..
— Вы напрасно, Дэйр, с такой иронией относитесь к моей голове. Между прочим, она — одна из причин, по которой мы с вами оказались под одной крышей. Не правда ли?
И Уджет рассмеялся собственным словам.
— С вами нельзя не согласиться, — сказал Дэйр. — Только я бы посоветовал вам отправиться к своим банкам-склянкам. А ещё лучше: спать. Впереди вам предстоит немалая работёнка.
Уджет подошёл вплотную к Дэйру. Дэйр слышал затылком его дыхание.
— Дорогой Дэйр, вы очень любезны. О вашей любезности когда-нибудь напишут сентиментальную песенку для детского хора с органом.
Уходя, всё ещё довольный своей шуткой, Уджет заметил:
— Дэйр, а мою работу выкиньте из головы. Пусть она вас не волнует. Куда важнее чтобы вы довели нашу колымагу до цели. Куда надо...
— Я постараюсь, Уджет, — серьёзным тоном произнёс Дэйр.
Основная обязанность биолога на борту была: сотворение завтраков, обедов и ужинов. На завтрак и ужин, по причине лёгкости приготовления, неизменно следовали стакан киселя с булочкой. Признаться, Уджет давно уже замучил экипаж своими киселями. Ему давали понять, что не плохо бы чаще разнообразить меню. На это биолог отвечал вопросом:
— А разве вы не мечтали когда-то о молочных реках и кисельных берегах? Нельзя же так легко расставаться с грёзами детства...
Ироничная, порою едкая болтовня Уджета, скрашивала часы, проводимые экипажем в кают-компании. С некоторых пор у него появилась «дежурная шутка». Когда собирались за столом, он вдруг нажимал кнопку связи и произносил:
— Дорогой Дэйр, экипаж в полном сборе, приветствует вас и просит спуститься к столу. Кисель в меню сегодня не значится.
Удежт отпускал кнопку, щёлкал тумблером, отключая кабину, и пригнувшись, с весёлостью шалуна, шептал:
— Надон, Ледьял, вы знаете, что он там сейчас бубнит?
И Уджет копировал голос Дэйра: «Спасибо, Уджет. Я очень признателен. Но если вас не затруднит, принесите мне мою порцию в кабину. Я б не сказал, что у меня разыгрался аппетит, поэтому можете не спешить».
— А?! Каково?!. — Уджет хлопал по плечу Надона или Ледьяла и, резко откинувшись, заливался беспечным смехом.
— А между прочим, — продолжал он, немного успокоившись, — мне кажется, что наш командир вообще не ложится в подвесную койку. Возможно, что от сугубо сидячего образа жизни ему уже не разогнуться. А помочь — что вы?! Разве Дэйр попросит.
Ледьял смотрел в глаза Уджета.
— Не много ли шуму, Уджет, для такой компании?
— Да, видимо, для кого-то эта компания не подходящая...
— Я не о том...
— Согласитесь, Ледьял, — с жаром нападал на него биолог, — он вцепился в свой штурвал, будто у него собираются его отнять!
Надон делал кислое лицо и стучал вилкой по тарелке.
— Ну, хватит, хватит. Давайте о чём-нибудь другом.
Как-то за обедом Уджет был в миноре. Подобное с ним случалось. И когда Надон кивнул головой на кнопку, мол, Уджет, где ваша шутка, биолог вяло махнул рукой. Этот жест мог означать и то, что через минуту Уджет станет невыносимым.
Ели молча.
— Этот космос делает с человеком чёрт знает что, — приступая ко второму, и хмуро глядя в тарелку, произнёс биолог. — Не говорю о таких пустяках, как чистка зубов. Кстати, я лично, — с вызовом сказал он, — уже не чищу второй месяц. И у меня нет никакого желания наверстать упущенное...
Увидев, что его слова не вызывают интереса, он многозначительно посмотрел на руки Надона с аккуратно подстриженными ногтями.
— Уважаемый Надон, — сделав постное лицо обратился к штурману Уджет, — я понимаю, ваши мысли заняты навигационными приборами, но всё же. Скажите, вам не лень заниматься маникюром?
— Нет не лень! — огрызнулся штурман, и добавил уже не так энергично: — Я не позволю себе опуститься до положения поросёнка в хлеву, как некоторые...
— Поросёнок — это уже интересно, уважаемый Надон. Поросёнка мы ещё не вспоминали, хотя в пути находимся изрядно. Но если вернуться к нашим баранам, то я бы многое дал, чтобы увидеть, как вы занимаетесь педикюром в условиях невесомости. Жаль, что в нашем полёте такое невозможно...
Ответа не последовало. Уджет было заскучал, но вскоре обратил своё желчное внимание на бортинженера.
— Послушайте, Ледьял, — обратился он к нему, — что вы всё время молчите? Что у вас: дочь неудачно вышла замуж, или бабушка уронила себе на ногу утюг? Такое впечатление, что у вас на душе могильная плита. Всё думаете, думаете! Бросьте, чёрт возьми! Я знал таких задумчивых. Кем они становились... Не хорошо. И вообще! С некоторых пор на корабле нет бортинженера Ледьяла. Исчез! Испарился! Тень его бессловесная — есть. Нельзя же так. Кончится тем, что вы забудете собственное имя. Или я не прав?!.
— Не удивительно, — наконец-то откликнулся Ледьял. — В последнее время ваш рот не закрывается, — бортинженер усмехнулся. — Своими говорениями вы затыкаете нас с Надоном за пояс на каждом шагу. Кроме того, мы оба с ним устали... от вас. Извините. Лицо биолога внезапно помрачнело.
— Это правда?
— К сожалению, это так, — подтвердил Надон.
Наступило неловкое молчание.
В конце концов Ледьял не выдержал. Он опустил руку на плечо биолога, словно перед ним был убитый горем малыш.
— Ну что вы, право... Не надо, Уджет... — с мягким сочувствием произнёс он.
— Спасибо, Ледьял, спасибо, — с поспешной смущённостью ответил биолог и отвернулся.
Через минуту он продолжал:
— Мне кажется, что Дэйр избегает нас. Его поведение меня пугает...
— А во что он превратил звёздный атлас? — хмуро перебил его Надон. — Нормальному человеку такое и в голову не придёт. Баловство, шутка?!. Баловство и командир Дэйр — понятия несовместимые. Когда я представляю себе такое, у меня на голове начинают волосы шевелиться.
— Друзья, вы сгущаете краски, — громко сказал Ледьял.
Надон махнул рукой.
— Я давно заметил, что что-то не то. Казалось бы, всё идёт нормально, мы приближаемся к цели, но поверьте мне: что-то не то...
Надон умолк.
В наступившей тишине раздался вновь зазвеневший, голос Уджета.
— Вот вы, Ледьял, — обратился он к бортинженеру, — вы здесь часто выступаете в роли великого миротворца. А по существу, я повторяю: по существу вы можете хоть что-нибудь сказать. Впрочем, какого ответа от вас ждать, вам больше к лицу отделываться молчанием мудреца.
Ледьял почувствовал на себе нетерпеливо-пристальный взгляд обоих. Брови его дрогнули и сошлись на переносице. Между ними пролегла глубокая морщина. Ему показалось, что он не сможет разжать губ.
— Вы хотите знать моё мнение по существу, — с трудом процедил он. — Что ж, я отвечу вашими словами, Уджет: « космос делает с человеком чёрт знает что...» На Земле мы это понимаем прекрасно. Там, в своих отчётах мы анализируем каждый случай отклонения, чтобы быть стойкими и уверенными в следующий раз. Но когда мы вновь повисаем между Землёй и неизвестностью, вся наша земная умудрённость летит к чертям. И самое печальное то, что каждый раз мы не улавливаем минуты когда это начинается... Поэтому я не могу сказать ничего кроме банальности: «Держите себя в руках...»
Холод таял в глазах Уджета и Надона.
Ледьял заметил это не сразу. Ему показалось вдруг, что смысл его слов относится лишь к нему самому. Но в конце концов он заметил. И тогда только почувствовал настоящее облегчение.
— Что же касается командира, — продолжал он, — то не будем забывать, что это сильный, мужественный человек. И, быть может, никому из нас не приходится сейчас так трудно...
Ледьял кончил.
Надон одобрительно кивнул головой.
Несколько минут каждый был занят своими мыслями.
— Да, да... — очнулся первым Надон. — Давайте лучше, как говорится, вернёмся на землю. Уджет, мне кажется, обед остыл. Я имею ввиду обед для командира...
— Совершенно верно, Надон, — спохватился биолог. — Наш Дэйр давно уже не имеет ничего против киселей. Но, пожалуй, я его обескуражу. Я приготовлю ему кофе с молоком.
Ледьял и Надон говорили о предстоящей посадке, когда вернулся Уджет. Он вошёл с дурашливым лицом и плюхнулся в кресло.
— Это потрясающе! — заявил он в обычном своём театральном тоне. — Дэйр пил кофе с таким же удовольствием, что и кисель. Насчёт удовольствия — это поэтично сказано. Он пил его с тем же отвращением.
Неожиданно раздался голос Дэйра:
— Ледьял, я попрошу вас подняться ко мне.
— Я понял, командир, — ответил бортинженер.
Уджет запустил пальцы в свою всклокоченную бороду и многозначительно заметил:
— Ну что ж, видимо скоро мы будем там...
Дэйр почувствовал присутствие Ледьяла.
— Мы приближаемся, — сказал он.
Дэйр произнёс фразу утвердительно, но в ней звучал вопрос. Никто бы не уловил этого кроме Ледьяла.
— Пока не видно, — ответил он.
— Вы тоже уверены в том, что вокруг неё существует зелёный ореол? — в голосе Дэйра зазвучало волнение.
— Моя уверенность не имеет значения, командир. Пока во всяком случае... Согласитесь, сейчас у нас нет оснований не доверять гипотезе учёных.
Дэйр почувствовал, как у него пересохло в горле.
— Значит, если этот ореол не приснился нашим учёным, — глухо произнёс он, — то одно из двух: или же он не существует в природе, или же мы... промахнулись... А?.. Что вы молчите?!
— Да, — выдавил из себя Ледьял.
— Только не вешайте носа, Ледьял. Ещё не вечер! — вырвалось у Дэйра.
— Разумеется, командир, — и Ледьялу вдруг показалось, что минуту назад у него был деревянный голос.
— А хоть в этой штуке вы уверены? — Дэйр постучал по дополнительному наушнику на голове.
— Что делать, я никогда не бываю уверен до конца...
— Поэтому то вы, Ледьял, проигрываете в жизни. Но это моё частное мнение. Не принимайте его близко к сердцу, — сказал Дэйр.
У Ледьяла было ощущение, что его ударили. Ударили в самое уязвимое место, о существовании которого мог знать или слишком близкий, или слишком-слишком проницательный человек.
— А это вы здорово придумали, — продолжал Дэйр. — Появится зелёная краска и — у меня в наушнике начнёт пищать. Или звенеть?.. И тон будет меняться по мере приближения к цели. Славно! Славно придумано! А вы ведь не долго бились над этим приборчиком.
— Я инженер, командир, — сказав это, Ледьял усмехнулся: «Какой бы из меня вышел боксёр! Я не плохо держу удары. Даже удары открытой перчаткой...»
Голос Дэйра прервал его размышления.
— Вы хороший инженер. Может, хотя бы на этот счёт высказаться определённо?
Но Ледьял молчал.
Там, за иллюминатором, прямо по курсу, забрезжил зелёный свет.
Ледьял вцепился в подлокотники Дэйра. Теперь он не сводил глаз с этого бледного, осунувшегося, но по-прежнему непреклонного в своей самоуверенности, лица.
— Ледьял! — Дэйр наконец резко, всем телом, повернулся в его сторону. — Слушайте, Ледьял!.. Пищит...
— Да, командир, — холодно сказал Ледьял. — Зелёный ореол существует.
Дэйр улыбнулся. Впервые с тех пор, как ослеп.
— Вы ещё здесь? — вдруг спросил он. — Знаете что? Знаете, проваливайте-ка, Ледьял, куда-нибудь!.. Как говорится, возьмите билет на вечерний сеанс. Или хотите, я вам денег дам на мороженое? Ледьял, вы слышите меня?! Мы идём на посадку!
Но Ледьяла уже не было рядом.
Экипаж охватила предпосадочная лихорадка. И хотя к этому событию готовятся обычно задолго, как всегда в таких случаях, нашлась куча самых мелких, самых последних и спешных дел. И в этом возбуждении, занятый каждый своим, все с нетерпнием ждали последних команд Дэйра.
Пришла минута, когда они их услышали:
— Всем одеть скафандры. Закрепиться на местах. Ледьяла попрошу подняться ко мне. Уджету и Надону доложить о готовности.
Одев скафандр, Ледьял направился в кабину Дэйра. Тот уже был готов.
— Ледьял, идём на посадку, — сказал он. — К сожалению, в моей кабине нет кресла дублёра, поэтому придумайте как приспособиться рядом. Вам это не трудно.
— Я уже обдумывал это, — ответил бортинженер.
— Чудесно, Ледьял! А ремнями пристегнитесь к моему креслу. Или как там уж... Вам виднее.
Уджет и Надон доложили о своей готовности.
— А как у вас? — спросил Дэйр.
— Я тоже готов, командир.
— Так. Включаю тормозные двигатели. Я попрошу вас, Ледьял, считывать мне эту цифирь, — Дэйр постучал перчаткой по стеклу прибора. — Начнёте по моей команде.
Извне доносился высокий тон тормозных двигателей.
Сквозь этот звук Ледьял расслышал голос Дэйра:
— Вы знаете, Ледьял. Я чувствую себя совой. Ну, той, которая бесшумно садится на ветку, не видя её. У меня буквально физическое ощущение, что мой мозг излучает радиоволны, как локатор. Они мчатся туда, отразившись, возвращаются и несут мне насущный кусок хлеба информации. Не правда ли забавно?!.
— Это очень любопытно, командир. Очень!.. — с крайним изумлением ответил Ледьял.
— Ну!.. Хватит лирики. Пора за дело, — жёстко произнёс Дэйр. — Ледьял, приступайте к отсчёту...
...Ракета села, подняв клубы ещё неизвестной почвы.
За обшивкой стоял грохот резко оборвавшейся работы двигателей. В кабинах корабля была мёртвая тишина.
— Эй вы, Дэйр?! Вы там не вывалились?! — разнёсся по кораблю голос Уджета.
— В чём дело, Уджет? — отозвался Дэйр.
— Командир, ваша репутация отличного пилота оказывается дутой.
— Почему, Уджет?
— Он ещё спрашивает?!. Из шести моих ремней, четыре лопнули! Вы плюхнулись, как утка в лужу!
— Благодарю за комплимент, Уджет. Надон, как вы?
— В порядке, командир, в порядке.
— Хорошо. А вы, Ледьял?
— Я тоже.
— Приятно слышать.
Дэйр отключил связь с кабинами и сказал бортинженеру:
— Я не сомневался, что вы окажетесь в порядке... А теперь, Ледьял, я вас попрошу связаться с Центром и сообщить о том, что мы сели.
— Командир, это ваша почётная обязанность: делать такое сообщение. Это вы должны...
Дэйр не отзывался.
Ледьял склонился над ним. Торопливо расстегнул скафандр, снял шлем и приложил ухо к губам.
Дэйр спал.
Ледьял навалился на подлокотник кресла. Почувствовав внезапную слабость, он некоторое время приходил в себя.
Наконец он связался с Координирующим Центром и передал всё, что надо.
— Почему мы не слышим самого Дэйра? — спросили оттуда.
Ледьял был готов к этому вопросу.
— Накануне он выпил стакан холодного молока и охрип.
В наушниках раздался короткий смех.
— Он нас слышит сейчас?
— Да, слышит, — ответил Ледьял, и посмотрел в сторону спящего Дэйра, — разумеется.
— Дружище, Дэйр, выпейте теперь стакан молока! Только горячего, с мёдом...
— Он благодарит за совет.
— До связи.
— До связи.
В тот же день началась работа биолога Уджета.
Полученные данные были переданы на Землю.
Из Координирующего Центра пришло сообщение, что две больших транспортных ракеты с людьми, горючим и оборудованием уже находятся на пути к ним.
Со временем, одна за другой, эти ракеты совершили благополучную посадку. Вместе с оборудованием и горючим были доставлены бурильные установки. Начались поиски нефти.
Работы шли полным ходом, когда пришло распоряжение из Центра: «Первой транспортной ракете вернуться на Землю». Её загрузили геологическими образцами пород, взятых с различных глубин планеты. С этой ракетой должна была улететь часть специалистов, которым здесь уже нечего было делать. В эту группу людей входил и экипаж Дэйра. Все, кроме биолога Уджета. Тот ещё должен был остаться.
В назначенный срок ракета стартовала и легла на курс. Это был самый желанный курс для тех, кто улетал.
Люди расположились в пассажирском отсеке, чем-то напоминавшим салон обычного пассажирского реактивного самолёта. Правда, кресла здесь были гораздо удобнее, они позволяли принять любую позу.
Как всегда в дороге, занимались своими делами. И как всегда, всех тяготило общее безделье. Многие дремали, то и дело погружаясь в недолгий сон, но это было слабое спасенье.
Однажды Ледьял, в очередной раз очнувшись от такой дремоты, увидел Дэйра. Тот шёл по проходу слишком быстро, слишком уверенной походкой. Он почти бежал. Он спешил в кабину экипажа управления ракетой.
Ледьял видел как за ним закрылась дверь. Дрёму, как рукой сняло. Теперь он не спускал глаз с этой двери. Его охватило странное волнение. Он вспомнил слова Дэйра о сове, о своём мозге... Что если Дэйр предчувствует некую опасность на пути корабля?.. «Нет, это мистика, — тут же успокоил себя Ледьял. — Чушь! Слова Дэйра выражали скорее его неизмеримую самоуверенность. Да... Но то, что он всё-таки посадил ракету — это же не мистика?!. Это же — факт!»
Ледьял встряхнул головой, потёр лоб и щёки.
Наконец дверь открылась.
Лицо Дэйра ничего не выражало.
Он шёл по проходу, но, вдруг остановившись, произнёс:
— Ледьял, вы позволите присесть рядом.
— Да, конечно, присаживайтесь.
Дэйр достал платок и вытер лоб.
— Вы знаете, Ледьял, — сказал он. — Сейчас за бортом созвездие Орла. За бортом Альтаир...
Ледьял пожал плечами.
— Разумеется, если мы возвращаемся на Землю. Если мы идём тем же курсом. Или вы хотите сказать, что мы не достаточно быстро идём домой?
На полных губах Дэйра вспыхнула и погасла улыбка.
— Нет, Ледьял. Я не то хотел сказать... Я хотел сказать, что на вас приличный костюм. Он хорошо сидит, и этот коричневый тон вам к лицу...
Глаза Ледьяла впились в лицо Дэйра.
— Я вижу, вы недавно побрились, — продолжал он, — но к своим рыжим усам, и я это тоже вижу прекрасно, вы отнеслись без должной аккуратности...
— Командир! — воскликнул Ледьял. — Значит вы обрели зрение там, где его потеряли?! Так?!.
— Вот именно, Ледьял, вот именно... Только чёрт вас возьми, Ледьял! — неожиданно вспыхнул Дэйр. — Бросьте это своё «командир»! Мы с вами не на военном параде. Мы сейчас с вами два пассажира на транспортном корабле.
— Простите, Дэйр. Но какая радость!..
— На вашем бы месте, Ледьял, я бы сказал: «какая загадка для медиков!»
— Это верно. Но я бы на вашем месте сейчас запрыгал бы от счастья на одной ножке. Как последний мальчишка.
— Я не вижу причин для такой радости, — сухо отрезал Дэйр.
— Почему?!
— Какие мы с вами разные... — задумчиво протянул Дэйр. — Знаете, Ледьял... я, быть может, единственный человек на этом борту, кто не спешит домой...
— Почему, Дэйр?!.
— Боюсь, вам этого до конца не понять...
— Ну, что ж...
— Подождите, Ледьял. Я не кончил. Может это у вас вызовет улыбку, но мне становится не по себе при мысли, что меня... отстранят от полётов.
— Сейчас думать об этом?!.
— А что?
— Впрочем, бросьте, Дэйр. Бросьте! Там, на Земле, — и Ледьял показал пальцем себе под ноги, — не знают о случившемся с вами несчастии.
Дэйр резко откинулся в кресле.
— Вы так думаете?
— Я знаю.
Наступило молчание.
— Ледьял, вы согласились бы со мною лететь снова? — спросил Дэйр.
— Вряд ли... Есть много причин. И главная — не опасность риска... Помните, вы сказали: какие мы с вами разные... Помните?
— Да, да. Помню... А я бы вас взял.
«Дэйр... Всё такой же Дэйр... Он бы меня взял... Как берут под мышку портфель...» — пронеслось в голове Ледьяла.
Неожиданно он заметил как, наливаясь металлическим холодом, щурятся светлые глаза Дэйра.
— Знаете, Ледьял, — медленно произнёс он, — минуту назад вы приняли меня за сволочь. Я вам это прощаю...
Ледьял вскочил.
— Сядьте! — это был приказ. Приказ Дэйра. — Сейчас вы поймёте свою оплошность. Ледьял, вы считали, что я способен сесть за штурвал, чтобы рисковать жизнями других, не имея на то морального права. Не так ли?
Ледьял всё понял. Где-то внутри него рухнула ледяная гора.
— Дэйр, простите меня! — вырвалось у него.
— Ничего. Я вас уже простил. И вообще, подумайте над тем, что я сижу именно с вами и именно с вами говорю о таких вещах…
— Можете поверить, Дэйр, что теперь я это ценю.
— Так вот, дорогой Ледьял, я не намерен скрывать случившееся со мной. Хотя бы потому, что это может пригодиться другим. Разумеется, когда станет ясно в чём дело. Теперь вы понимаете мои огорчения. И почему я не прыгаю на одной ножке, как последний мальчишка...
— Понимаю, Дэйр.
— А я бы, Ледьял, всё-таки взял вас в свой экипаж... — грустно усмехнулся Дэйр.
Ледьял теребил замок пристежного ремня.
— Дэйр, может всё ещё обойдётся? — сказал он.
— Я не был уверен в том, что ко мне вернётся зрение. Сейчас я ещё более не уверен в том, что это не повторится...
— Слушай, Сон! — Ледьял произнёс мальчишечью кличку Дэйра. — Слушай, ещё не вечер! Ещё не вечер, Сон... Ты можешь рассчитывать на меня...
Рука Дэйра легла на запястье Ледьяла. Он сильно сжал пальцы и ничего не сказал.
Текст рапечатан с сайта https://peskarlib.ru
Детская электронная библиотека