Детская электронная библиотека
Александр ГИНЕВСКИЙ
(Версия для распечатки текста)
Бабушка только что вышла из автобуса. В старческих руках она держала большую плетёную корзину.
— Видишь, старушку? — толкнул меня Толька.
— Вижу. Маленькая старушка. С такой большой корзиной. Её за километр видать.
— Старушку не увидишь за километр. Корзину только.
— А я про что?!.
— Бабушка! — подскочил Толька. — Давайте мы вам поможем. Вон у вас корзина какая! Ведь тяжело.
— Тяжело, батюшка. Ох, тяжело. В мои-то годы…
Ухватились мы за корзину.
— Бабушка, а нести куда?
— Да в тот дом, внучеки. Во-он в тот. С плиточками на боку. Сын у меня там живёт. В гостях я у него…
— Так в этом же доме наш Вадька живёт!
— А мы в соседнем.
— Вот и славно, внучеки. По пути как раз и будет. Подсобите уж…
— А квартира какая?
— Кажись девятая. У меня бумажка есть, в ней записано…
— В корзине лежал мешок. Мешок вдруг приподнялся и жалобно хрюкнул. Хоть и жалобно, да так неожиданно, что мы вздрогнули.
— Бабушка, — говорит Толька, — у вас это… мешок в корзине шевелится. Как живой…
— И хрюкает, — говорю.
— Да как же, внучеки, мешку не шевелиться? Как же ему не хрюкать, когда в ём свинёночек махонькой.
— Свинёночек?!
— Какой ещё свинёночек?!.
— Порося малое — вот какой…
— Поросёнок?!.
— Он самый. У сестры я была. В Орехово она живёт. Пристала ко мне сестра: бери да бери. Свезёшь к себе в деревню, растить будешь. И то правда — дома-то у меня одни куры да коза. Вот и получилось: не было у бабки хлопот, так купила порося. Только мне мой свинёночек задаром достался. От сестры. О-ох…
Ну, пошли, внучеки, пошли…
Несём мы с Толькой свинёночка. Ворочается он себе в мешке, похрюкивает. И корзина вовсе не тяжёлая. Так что бабушка на своих старческих ногах совсем от нас отстала.
Толька и говорит:
— Слушай, Вовка! Бабушка вон где. Давай мы к Вадьке… на минутку. С поросёнком. Вот удивится! И мы заодно на поросёночка посмотрим, какой он из себя. А?..
— Бабушка испугается. Подумает, поросёнка украли.
— Да мы мигом. Туда и обратно. Она и подумать-то не успеет, а?
— Нет, Толька. Не хорошо так, — говорю.
А он своё долдонит:
— Да мы раз, два и — готово! Вот же Вадькина парадная!
Оглядываюсь: идёт бабушка. Медленно. Совсем отстала.
— Эх, давай! — махнул я рукой. — Только быстро!
Вкатываемся к Вадьке. Корзину — на пол, сами — дышим. Глубоко дышим, потому что торопились очень.
— На помойке нашли? — спрашивает Вадька и кивает на корзину.
— Не задавай дурацких вопросов! — рассердился Толька. — Смотри давай, да нам уходить пора.
— А кто у вас там?
— Дикобраз, — говорю спокойненько. — Живой.
— Живой дикобраз? — нахмурился Вадька. — А он ручной или дикий? Если дикий, укусить может.
— Сам ты укусить можешь! — кричит Толька. — Ему дикобраза настоящего принесли, а он!..
— Да где ты видел ручных дикобразов? — говорю. — Они всегда дикие. Смотри, давай быстрее, и мы уходим.
Вадька нагнулся над корзиной. Тут поросёнок-ка-ак взвизгнет. Вадька так и отлетел на три метра в другую комнату.
— Дикого дикобраза по квартирам таскаете! — кричит оттуда. — Делать вам больше нечего! Вы бы ещё тигра в мешке принесли!
Тут мы с Толькой чуть со смеху не умерли.
— Эх, ты-ы!.. — говорю. — Смотри, кого испугался!
— Достал я свинёночка. В руках держу. Толька за ушами чешет его. А у поросёнка тельце белое, гладенькое. Весь он такой чистенький. И даже розовый чуть-чуть. Пятачок маленький, круглый и мокрый. На Вадьку смотрит — «Хрю-хрю…» Мол, дайте мне храбреца разглядеть. Того самого, который меня за колючего дикобраза принял.
— Поросёнок!. — закричал Вадька, и полез к нам обниматься.
— Ишь, разлетелся, — отпихнул его Толька. — Всё. Показали и — хватит. Некогда нам. Суй, Вовка, его обратно в мешок.
— Да вы что?! — кричит Вадька. — Я же его разглядеть как следует не успел! Дайте хоть дотронуться! Хоть пальцем!..
— Отстань, — говорю. — Нас бабушка ждёт. Нам некогда.
— Ага! Заврались! Сначала про дикобраза придумали! Теперь про какую-то бабушку!..
Заталкиваем с Толькой поросёнка в мешок, а Вадька у нас его из рук вырывает. Прямо сбесился человек.
— Что вы делаете?! — орёт. — Такое мелкое создание в мешок?! Да оно же через полчаса сознание потеряет в мешке вашем! Так только разбойники, гангстеры и террористы всякие делают!..
Ну и… вырвался поросёнок. Понятное дело. Вырвался да как начал носиться по комнатам. Ещё с каким визгом. Конечно! Когда трое за ним гоняются. Да ещё с криком и топотом.
И когда мы наконец его поймали, то у Вадьки в квартире всё что стояло, висело или на полках лежало — всё это на полу оказалось. Прямо руины кругом, а не квартира.
Выскакиваем на улицу. Вадька за нами увязался.
Кинулись в одну сторону, в другую — нет бабушки. А ведь так медленно шла! Что делать?
— Идея! — кричит Толька. — Идея! Вовка, в девятую квартиру! За мной!
Молодчина Толька, запомнил.
Звоним в девятую. Открывает худенький мужчина в очках и в подтяжках. Мы ему так, мол, и так… А он:
— Дуся! Слышишь меня, Дуся? Тут дети поросёнка принесли. Нам не надо? Нет? Нет, дети, спасибо, не надо. А кур у вас нет?
И Толькина память не помогла.
Стоим мы с корзиной, как дураки у разбитого корыта.
— Бабушку надо искать планомерно, — говорит Вадька.
— Как это планомерно?
— Так. Начать с первой квартиры и — пока дом не кончится. Это и будет планомерно.
— Придётся планомерно, — хмуро сказал Толька и посмотрел на огромный Вадькин дом.
Что говорить, ходили мы из квартиры в квартиру, как в воду опущенные. Но вот зашли к одной маленькой девочке.
Она как услышала про поросёнка, так и заплакала.
— Мамочка, — проливает слёзы в три ручья, — миленькая, возьми бездомного поросёночка. Я его жалеть буду. Любить буду и купать. Очень-очень. Ну, мамочка…
— Наташенька, пойми, — стала объяснять ей мама, — это чужой поросёнок. Он не бездомный. Он бабушкин. Ребята ищут бабушку, чтобы вернуть ей поросёнка.
А Наташенька опять:
— Мамочка, ну мамочка… Я буду поросёнку бабушкой. Вот увидишь, я буду хорошей послушной бабушкой. Даже старенькой сделаюсь, вот посмотришь. Пусть мальчики мне его оставят…
Уж так она убивалась и плакала, что у меня в носу защипало. Сначала защипало, а потом он немножко распаялся.
Тут и Толька не выдержал.
— Достаньте свинёночка, — говорит. — Пусть она его погладит.
Стоим все трое, смотрим как она его гладит, сами носами хлюпаем. Ещё бы. Почти весь дом обошли, а бабушки нет и нет.
— Эх, Наташка, — сказал Толька, — оставили бы тебе поросёнка, да нельзя. А бабушку его мы всё равно найдём. Так и знай.
Закончился Вадькин дом, и мы направились к нашему. Решили взяться за него планомерно.
У нас уже и ноги заплетались, и языки заплетались. А наш свинёночек уже не визжал, а только слабенько похрюкивал. С горя, конечно. Мы тоже — все охрипли и осипли. У меня, к тому же, ещё и палец разболелся от этих дверных звонков. Под конец я в их кнопки с закрытыми глазами попадал. Попадал так, между прочим. Будто какой-нибудь мастер спорта по звонкам.
И вот звоню.
Открывают.
— Тётенька, — говорю, — не у вас бабушка поросёнкина живёт? Скажите, пожалуйста. Пожалуйста, нам про бабушку что-нибудь утешительное скажите. Про свинёночкину бабушку. А то мы её ищем-ищем…
— Ищем-ищем, — хрипит Толька.
— Ищем-ищем, — сипит Вадька.
— Вова!.. Что с тобой?!.
И тут я понял, что это не какая-нибудь тётя или гражданка, а моя собственная мама.
— Входите скорее! На тебе же лица нет!
— На них тоже, наверно… лица нет, — с трудом киваю на Тольку с Вадькой.
— Все входите! — сказала мама.
Тут Вадька всё и рассказал. Про все наши горести и мытарства.
— Понятно, — сказала мама. — Вот что, ребята, ступайте все по домам.
А ребята мнутся, не хотят расставаться с поросёнком. Но мама сказала, что всем надо придти в себя. И поросёнку тоже. Только тогда и ушли.
Мама достала поросёнка.
— Вовка, — говорит,- срочно беги в магазин за молоком!
— За каким ещё молоком? — отвечаю с хрипом и сипом. — Про какое молоко ты говоришь, когда я такой обессиленный? Видишь, даже со стула встать не могу.
— Молоко нужно для поросёнка. Он же голодный.
Тут у меня, откуда не возьмись, поднабрались силы. Ну, раз такие дела.
— Для поросёнка я побреду. Давай бидон.
И я пошёл.
Достали мы у соседей соску. Накормили поросёнка из бутылочки. Потом почесали ему спинку и брюшко. Он и захрапел в своей корзине. Тихо-тихо. Только иногда повизгивал, как щенок. Видно от дурных сновидений.
Пришёл папа.
— Ну, братцы, — смеётся, — какое я сейчас объявление прочёл! Не поверите.
— Тут тебе Михайлов звонил, — сказала мама. — Просил позвонить, как придёшь.
— Хорошо, сейчас. Так я насчёт объявления. Тут у нас на столбе у остановки. Словом, потерялся поросёнок вместе с мешком и корзиной.
— Поросёнок? — улыбнулась мама.
— Ну да. Дожили! Поросят стали терять. Понимаю — собаку. На худой конец — кошку. А тут — поросёнка. Не иначе как кто-то подшутил. Правда, адрес указан…
В это время из кухни выскакивает поросёнок. Он выбежал в коридор и уставился на папу озорными выспавшимися глазами. Мол, кто это ещё пришёл: свой или чужой?
— Дела-а, — сказал папа. Он даже не удивился. — Пока я на работе, вы, значит, собаку завели…
— Да какая же это собака? — говорит мама.
— Вижу, что не собака. Даже догадываюсь, что этот Хрюша не из телевизора, а из того самого объявления…
Папа посмотрел на меня.
— Твоя работа?
Я кивнул головой.
— Понимаешь, папа. Тут всё так получилось. Само собой получилось. И нечаянно…
Зазвонил телефон.
Папа поднял трубку.
— Привет, Борис Васильевич. Пришёл. Только собрался тебе звонить, а тут… свинью подложили. Здесь, дома. Натуральную чужую свинью. Ну, свинья — не свинья, так… свинёночек. Живой поросёнок, одним словом. Вовка. Откуда приволок, пока не знаю.
Поросёнок бегал из кухни в комнату и — обратно. Он резвился, будто радовался, что про него по телефону говорят.
— Теперь-то веришь? Слушай, как копытами по полу цокает, — сказал папа в трубку. — Прямо не поросёнок, а дама на каблуках.
Текст рапечатан с сайта https://peskarlib.ru
Детская электронная библиотека