Николай БАДЕЕВ
Морская Полтава

– Про Полтавскую битву, конечно, знаете, а известно ль вам про «морскую Полтаву»?

Экскурсовод указал на весло в углу музейного зала. Посетители запрокинули головы: экая махина, метров четырнадцать!

– Вот такое помогло выиграть эту «вторую Полтаву» – подлинное весло русской галеры. Двенадцать пудов. Управлялись с веслом шестеро силачей-гребцов. А выделано оно из цельного ствола многолетней ели.

В Северной войне 1700–1721 годов балтийские моряки деятельно поддерживали армию. Сражаться со шведами приходилось вдоль северного берега Финского залива, где на ширину до 15 миль тянется великое множество каменистых островков и отмелей, так называемые шхеры. Там крупному кораблю не разгуляться. Поэтому сооружалось большое количество гребных судов – галер. Уж эти-то могли маневрировать в узких, извилистых проливах, на мелководье, среди камней и рифов. Длинные, с приподнятым острым носом, они имели до двадцати пяти пар весел, на каждом – пять-шесть гребцов. Такой корабль «мощностью» в 200–250 человеческих сил развивал скорость до семи узлов. Он нес десяток легких пушек, абордажную команду, запасы ядер, пороха, продовольствия. Галеры поменьше – до восемнадцати пар весел – назывались скампавеями. Гребные суда имели мачты – в открытом море можно было идти под парусами.

Шведы, обладатели сильного флота, относились к постройке русских галер высокомерно-пренебрежительно: куда этим «сороконожкам» тягаться с многопушечными линейными кораблями! В России думали иначе...

Солнечным майским утром 1714 гада Петербург провожал в боевой поход галерную эскадру генерал-адмирала Федора Апраксина. На девяноста девяти судах находился десантный корпус – пятнадцать тысяч солдат. Их предстояло доставить на восточный берег Ботнического залива. А оттуда до шведской столицы рукой подать...

На скампавеях находились Семеновский, Московский, Воронежский, Рязанский, Вологодский, Нижегородский и другие полки. Одетые в зеленые мундиры мужики шли пробивать для России выход в Балтийское море.

Впереди бежали дозорные лодки, чтобы, как образно говорил Петр, «безвестно не въехать в рот неприятелю».

Так дошли до длинного, лесистого полуострова Гангут, которым оканчивается северный берег Финского залива. И там на зыбкой линии горизонта увидели частокол мачт: тридцать один корабль привел шведский вице-адмирал Густав Ватранг. У него был строжайший приказ короля ни в коем случае не выпускать русских из залива.

Линия шведских кораблей вытянулась от полуострова в сторону моря на пять миль. Как сказочные замки, высились окрашенные в черный цвет корпуса пятнадцати линейных кораблей, словно облака парили паруса фрегатов. С палуб судов грозно глядели жерла 1127 орудий.

В небольшой защищенной островами бухте Тверминне, что в одиннадцати верстах от Гангута, галеры отдали якоря: драться с такой армадой плавучих крепостей невозможно.

И тогда из Ревеля на галерную эскадру прибыл Петр или, как приказывал он называть себя, шаутбенахт Петр Михайлов – это контр-адмиральское звание он получил за победу в Полтавской битве. На самой быстроходной галере шаутбенахт лично разведал позиции шведов и задумал «разволочь» неприятельский флот.

Петр велел перетащить по суше в самой узкой части полуострова несколько скампавей, чтобы устроить «конфузню» в тылу врага. Перешеек огласился стуком топоров. Полторы тысячи солдат рубили деревья, растаскивали гранитные валуны, настилали помост.

Получив донесение о готовящемся «переволоке», Ватранг собрал адмиралов и объявил:

– Положение русских безвыходное. Мы разгромим их по частям.

Десять кораблей под командованием контр-адмирала Эреншильда направились к западному берегу полуострова, туда, где русские будут спускать свои суда на воду. Другой отряд из четырнадцати судов под флагом вице-адмирала Лиллье вышел к бухте Тверминне, чтобы запереть в ней и уничтожить оставшиеся галеры артиллерийским огнем.

Петр зорко наблюдал за действиями шведов.

26 июля на море стоял мертвый штиль. Прекратив устройство переправы, моряки на двадцати скампавеях вышли в залив. Гребцы дружно налегали на весла.

Галеры как птицы пронеслись мимо кораблей вице-адмирала Лиллье. Те не шевелились – их паруса беспомощно повисли.

Вице-адмирал Ватранг встревожился. Куда идут галеры? Неужели убегают в Ревель? Какая досада! Он дал королю слово полностью уничтожить или пленить петровский флот. Жаль, что нет ветра – фрегаты быстро настигли бы эти суденышки.

И вдруг лицо его вытянулась: скампавеи круто повернули на запад, они обходили эскадру.

– Не пропускать! – спохватился Ватранг. – Открыть огонь!

Но ядра не долетали до галер. Если бы задул ветер и линейные корабли могли сделать хотя бы четыре-пять кабельтовых мористее!

А из-за островов показалось еще пятнадцать скампавей.

– Спустить шлюпки! – распорядился Ватранг.

Шесть шлюпок пытались сдвинуть 90-пушечный «Бремен» (на нем держал флаг шведский адмирал) к месту прорыва галер. Но они уже обогнули мыс и скрылись из виду.

В это время Эреншильд – его флаг развевался на фрегате «Элефант» – нетерпеливо всматривался в берег перешейка: русские суда не успеют коснуться воды, как будут расстреляны из орудий.

– Русские! – раздался чей-то возглас. – Нас отрезали!

Ошеломленный Эреншильд не поверил глазам своим: на расстоянии чуть больше пушечного выстрела стоял отряд галер...

В ночь на 27 июля линейные корабли Ватранга с помощью шлюпок отошли подальше в море, встали в две линии; Ватранг был уверен, что теперь-то русским ни за что не прорваться на запад.

Случилось то, что шведский адмирал не ожидал... Рано утром, когда над водой еще висела туманная дымка, галеры вышли из бухты Тверминне. Но не пошли в залив, а, почти вплотную прижимаясь к берегу, рискуя налететь на подводные камни, стали обходить мыс.

Ватранг понял свою оплошность: он слишком далеко отвел эскадру от мыса. Пытаясь исправить ошибку, он приказал спешно буксировать корабли к берегу.

Шлюпки потянули плавучие громады к мысу. Корабли выпустили по гребным судам две с половиной сотни ядер, но галеры успели проскользнуть за полуостров, лишь одна застряла на камнях.

В тот же день в полдень, к «Элефанту» подошла русская шлюпка с парламентерским флагом. Генерал Ягужинский передал Эренпшльду предложение Петра, «чтоб оный отдался без пролития крови». Шведский адмирал отказался: где это видано, чтобы большие корабли спускали флаги перед галерами? У него 116 пушек, к тому же Эренишльд с минуты на минуту ждал помощи от Ватранга.

На шведских кораблях почти до верхушек мачт натянули противоабордажные сети.

Узкий пролив не позволял русским атаковать противника всем флотом. В бой двинулись двадцать три скампавеи. Их вел сам Петр. Впереди шли маленькие лодки, на которых с обнаженными шпагами стояли командиры абордажных отрядов.

Удар намечался по центру шведской эскадры – 18-пушечному фрегату «Элефант».

На галерах играли горны, раскатывалась барабанная дробь. Гребцы во всю мочь работали веслами. Главное, подойти к неприятельским кораблям, зацепиться за их борта крюками и «кошками», а там уж солдаты довершат дело.

Шведы бешено отстреливались. Ядра крошили деревянные корпуса галер, картечь поражала гребцов и солдат.

По приказу Петра галеры отошли, передали убитых и раненых на другие суда, и снова горны возвестили атаку. Над водой стоял грохот орудий, стлался черный пороховой дым. Шквальным огнем шведам опять удалось остановить русских.

Корабли Эреншильда стояли полумесяцем, вогнутой стороной к русским. Петр решил перенести удары на фланговые суда. В третий раз запели горны, призывая к бою. Когда галеры прорвались к крайним кораблям, шведы ослабили огонь, опасаясь попаданий в свои же корабли. Галеры подошли вплотную, солдаты взобрались на палубы. Яростные крики, звон сабель, лязг топоров...

Бой длился три часа. Шведы упорно сопротивлялись, но под натиском русских солдат шаг за шагом уступали палубы и ускользали в трюмы.

Все десять шведских судов спустили флаги.

«Воистину нельзя описать мужество российских войск, как начальных, так и рядовых, – писал Петр, – понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым от пушек разорваны».

Шведы потеряли только убитыми 361 человека, около 600, в том числе адмирал Эреншильд, попали в плен. Потери русских – 124 человека.

А что же Ватранг? Вместо того чтобы оказать помощь Эреншильду, он поспешно ушел к берегам Швеции, защищать столицу: в Стокгольме известие о прорыве петровского флота в Балтику вызвало переполох.

Бой у Гангута явился первой крупной победой русского флота и переломным моментом в морской войне со шведами. Петр сравнил его с Полтавской битвой.

На медали, посвященной Гангутскому бою, были отчеканены слова: «Русский флот впервые». Офицерам вручили золотые медали, солдатам и матросам – серебряные.

Контр-адмирал Петр Михайлов стал вице-адмиралом.

9 сентября 1714 года моряки галерного флота торжественно ввели в Неву плененные суда. На их мачтах развевались русские флаги, а шведские волочились по воде. Звонили колокола, гремел салют.