Peskarlib.ru > Русские авторы > Александр ГИНЕВСКИЙ > Аптекарь и Копёшка

Александр ГИНЕВСКИЙ
Аптекарь и Копёшка

Распечатать текст Александр ГИНЕВСКИЙ - Аптекарь и Копёшка

В одной деревне, на самом краю жил Аптекарь. Дом его был такой дряхлый, что от старости ему бы и развалиться пора. Да не разваливался. Потому как жаль ему было хозяина: хоть и гнилым бревном, а придавить можно.

Люди в деревне всё были крепкие, работящие. От того они почти забыли, что у них на краю села Аптекарь живёт. Да и вывеска у Аптекаря давно куда-то подевалась. Только чего-то деревенскому люду всё-таки не хватало. Вот не хватало и — всё. А вот чего не хватало, они и сами толком не знали...

Аптекарь же с утра до вечера сидел в своей избе за аптекарским столом. Прямо перед ним были полки с лекарствами разными, а на столе — банки всякие. В трёх банках у Аптекаря сидели мухи живые. В одной банке крупные — с напёрсток. В другой — с горошину. В третьей — с мелкую булавочную головку. Этих мух, которые в третьей банке жили, Аптекарь называл жеребятами.

На столе, под рукой у Аптекаря стояло много всяких тележек, повозок, тарантасов, бричек, колясок и тяжёлых экипажей. Все они были сделаны из тончайшей проволоки. Аптекарь приложил много труда и старания, чтобы они получились лёгкими и красивыми. В них он запрягал коней, которые жили в первых двух больших банках.

В иную минуту Аптекарь брал какую-нибудь повозку, придирчиво осматривал её со всех сторон сквозь старые очки в железной оправе, и начинал думать: сколько коней поставить в упряжь. То ли парой запрячь? То ли тройкой? То ли четвериком? То ли цугом по паре? Наконец он выбирал подходящий манер и начинал думать: какой масти подобрать лошадей? Ведь были у него и вороные, и гнедые, и чалые, и каурые. А как уставала голова Аптекаря от думаний, тут он ловко поднимал крышку над нужной банкой и выхватывал нужного коня. Да так расторопно, что у него ни один лишний до срока из банки не выскакивал.

Не так-то просто запрячь застоявшуюся муху. Но Аптекарь дело знал.

Когда всё было готово, и кони нетерпеливо топали копытами, Аптекарь брал в руки маленький кнутик. Стоило ему взять в руки кнутик, как он вспоминал, что рядом со взрослыми лошадьми должна быть, ну хоть пара, жеребят. Поругав себя немного за эту забывчивость, он доставал жеребят. Жеребята были как жеребята, только они почему-то не признавали в запряжённых лошадях своих родителей.

Аптекарь не огорчался.

— Ладно, убегайте, — говорил он. — Подрастайте на воле. Придёт время, узнаете что такое хомут, подпруга и вожжи.

По столу Аптекаря раскатывали повозки, коляски и тележки с поклажей. У некоторых под дугами весело позванивали мельчайшие колокольчики. Сам Аптекарь помахивал кнутиком и смотрел, чтобы повозки не наезжали друг на друга, не переворачивались. Как увидит, что иной конь пристал, задыхается от быстрой езды, сразу раз — в банку его. На отдых. А на его место ставит свежего, полного сил. Словом, застоявшегося.

В правом дальнем углу стола у Аптекаря тихо жила шибко большая банка из зелёного стекла. Чтобы совсем уж не забыть кто он такой, и за какой надобностью в деревне обитает, Аптекарь нет-нет, да и вспомнит про лекарства и про эту банку. Только вспоминал он не головою, а руками. Ну, раз голова его лошадьми забита. Вспоминал так: свободной рукой, не глядя, возьмёт щепотку подвернувшегося снадобья и бросит в зелёную банку. Потом возьмёт щепотку другого снадобья и тоже — бросит в банку. Бросит вторую щепотку и — глаза зажмурит. Мало ли что?.. Вдруг вспыхнет, вдруг загорится. И правильно делал. Потому что однажды в банке и впрямь вспыхнуло, загорелось. Погорело малость и погасло. Аптекарь даже и не заметил, что у него в зелёной банке пожар случился. Да оно и понятно, что не заметил. В ту минуту у него на столе как раз большая беда стряслась: два тяжёлых экипажа сшиблись. Восьмёрка вороных, запряжённых цугом по двое, налетела на восьмёрку гнедых. Только колёса покатились в разные стороны. Кони же испуганно рвали упряжь. Норовили друг друга копытом усахарить. Что тут делалось?!.

Аптекарь то за одного коня схватится, то за другого. То колёса ловить примется, то кнутиком зачем-то взмахнёт. Растерялся, одним словом...

В такой неразберихе попробуй заметь, что тебе уже давно помогают.

Рядом с Аптекарем шевелился кто-то. С виду то ли копёшка свежего сена, то ли веник из елового лапника.

— Для перепуганных надо особую банку иметь, — говорит эта копёшка. — Они в ней скорее успокоятся и в себя придут.

— Без тебя знаю! — ответил Аптекарь, и стал отправлять зашибленных коней, одного за другим, в свободную банку. А еловый веник тут же накрывал банку крышкой.

Кончили с конями. Аптекарь тяжёлыми экипажами занялся. От них одни оглобли остались.

— Тут чинить-то нечего, — с огорчением сказал Аптекарь. — Придётся новые делать. Это ж сколько работы?!.

— Потом сделаем. Сейчас другим надо заняться, — говорит еловый веник.

— А чем? — спросил Аптекарь и внимательно посмотрел на копёшку сквозь потрескавшиеся стёкла очков.

— Дырку надо делать в потолке.

— Зачем?

— Чем да зачем?! Зима придёт, снегом нас завалит. Вот и будем через неё на улицу выходить, когда совсем-то завалит...

— А-а. Только нам придётся и в крыше дырку делать.

— А как же! Две целых!..

— Ну, давай!

Занялись они дело, стали пилить.

— Постой! — кричит Аптекарь. — Отдохнуть надо.

— Чего отдыхать, когда дело не сделано? Вот сделаем и отдохнём.

— Пока отдыхаем, я тебя кое о чём спрошу.

— А ты так спрашивай, на ходу.

— Неуёмный какой... Ладно. Звать-то тебя как?

— А чего раньше не спрашивал?

— Да думал всё равно забуду.

— А-а. Ну, тогда хоть Копёшкой зови.

— Копёшка, значит. А меня Аптекарь.

— Знаю. Давай дальше пилить.

Выпилили они дырки.

Наступил вечер, ночь пришла. Легли спать.

— Вон, видишь, — сказал Копёшка, и показал в дырку на звёздное небо, — уже и снег летит.

— Вовремя мы дырками обзавелись, — ответил Аптекарь. — Пока до нашей деревни долетит, мы экипажи новые сделаем.

— Некогда пустяками будет заниматься.

— Послушай, Копёшка, а ты откуда взялся? — вдруг сердито спросил Аптекарь.

— Из банки. Спи, давай! А то утро придёт, а мы не выспались.

Утром Копёшка будил Аптекаря:

— Вставай, вставай! Уже солнце на дворе!

— А-а?!. Что?!. Запрягать пора?!. — не сразу проснулся Аптекарь.

— Сначала на двор выйдем.

— А что мы там забыли? Конюшни-то у нас в избе.

— Пошли, пошли.

— Не хочу я из дому выходить,— сказал Аптекарь.

— Ну, тогда я в банку уйду, — обиделся Копёшка.

— Нет, погоди! Лучше во двор выйдем.

Вышли они.

— Копёшка, а хорошо-то как на дворе! — говорит Аптекарь и от удовольствия потягивается. — Неси пилу, воздух пилить будем.

— Ну вот ещё! Напилим, наколем, сложим — во дворе не повернуться будет. Пошли лучше на дорогу выйдем.

— А что нам делать там? На дороге на твоей?..

— Пошли, пошли. Людей встретим.

— Люде-ей?.. — недовольно протянул Аптекарь.

— Не хочешь?

— Не хочу.

— Ну, тогда я пошёл...

— На дорогу?

— В банку я пошёл!

— Копёшка, ну какой же ты обидчивый! Чуть чего — сразу в банку... Нельзя так... Ладно, пошли на твою дорогу.

— Это не моя дорога. Это — сельская.

— Хорошо, пошли на сельскую.

Вышли они на дорогу.

— Ну, видишь?.. — спросил Копёшка.

— Глаза б мои на это не смотрели... Ну, мужик идёт. Ну, лошадь его воз тащит. В гору. Что тут такого?!.

— Ишь, как ты хорошо видишь. Ещё бы ты увидел, что помочь надо...

Подумал немного Аптекарь и говорит:

— Ладно, пошли. Только надо сначала лошади помочь, а потом мужику.

— Так мы больно долго помогать будем, — ответил Копёшка. — Мы обоим сразу поможем.

— Пожалуй, верно. Мы обоим сразу... Нас ведь двое.

Подошли они к мужику, поздоровались.

— Тяжело лошадке моей, слепни заели, — слышат.

— Ну, мы сейчас поможем, — сказал Аптекарь и начал плечом подталкивать воз. — А ты, давай, мужика подталкивай, — крикнул он Копёшке.

Но Копёшка, будто не расслышал. Сорвал ветку и давай хлестать слепней на боку лошади. Та приободрилась и пошла веселей. Тут и Аптекарь сообразил, как надо помогать обоим сразу. Сорвал ветку и тоже начал хлестать слепней. Только с другого бока.

Лошадь и мужик так и побежали бегом. Хоть и в гору...

— Так мне ещё никто не помогал, — удивился мужик, когда поднялись на гору. — Ну, спасибушки, премного благодарствуем...

Шёл он своей дорогой дальше и думал: «Про одного я слыхал. Вроде он — наш. Аптекарь. Который всё мушиными конюшнями занимается. А второй-то кто? В ученики к Аптекарю что ли прислан?.. С виду у нас таких отродясь не было. Но толковый, видать. Толковый парнишечка...»

Мужик с возом скрылись за поворотом.

— Ну что? Пойдём домой коней запрягать? Только сперва перекусить бы надо. — сказал Аптекарь.

— Нет, — ответил Копёшка. — На ручей пошли. Сперва умоемся.

— Умыться мы и дома можем.

— В ручье вода свежее.

— Ладно, — недовольно согласился Аптекарь. — Пошли.

Пришли они к ручью. Смотрят: посреди ручья корова стоит. А на другом берегу — мужик.

— Корова, видишь, почти перешла, а ему — никак — мокро кругом, — сказал Копёшка.

— Ну и чего с того?

— Как чего?!. Ещё спрашивает! Беги за доской. Только длинную тащи.

— Привязался с доской... — пробурчал Аптекарь, но побежал.

Вернулся с доской. От спешки запыхался.

— Вот! — говорит.

— Молодец, — похвалил его Копёшка. — Отдышись пока.

А сам положил доску на спину корове, другим концом — прямо в ноги мужику.

— Переходи, не бойся! — кричит ему Копёшка.

— Вот дурачьё! Да мне не надо на ту сторону! Я жду, когда корова моя напьётся!

— А-а! — обрадовался Копёшка. — А потом-то корове твоей всё равно к тебе надо будет идти?!

— Ну да!

— Тогда вот что! — крикнул Аптекарь. — Полезай в воду, мы на тебя доску положим. А когда корова напьётся, перейдёт на твою сторону по доске. Понял?

— Верно! Корова твоя и копыт не замочит! — крикнул Копёшка.

Мужик не знал: то ли ему ругаться, то ли смеяться. Думал-думал, думал-думал и — рассмеялся. Правда, осторожно, с оглядкой, чтоб никто не заметил. Уж больно это несолидное для мужика дело — смеяться. В деревне у них это чуть не за грех почиталось.

— Слышь, Аптекарь, давно тебя не видно было, — крикнул он наконец. — Ты ведь из дому лет пять не вылезал?!

— Нет. Лет шесть.

— Вот так! А друг твой откуда?

— Из банки.

— Из банки?!. Сам вышел?

— Сам.

От смеха мужик чуть было в ручей не свалился.

— Ты осторожней там, — крикнул Копёшка. — Ещё шлёпнешься в воду, а у нас верёвки с собой нету.

— А верёвка-то на что? — удивился мужик.

— Тебя спасть! — крикнул Аптекарь.

— Так ведь доска есть!..

— Доской зашибить можно, — ответил Копёшка.

Вскоре вся деревня знала, что Аптекарь жив. Что даже из избы вышел белому свету показаться. Что у него живёт теперь то ли брат, то ли сват, то ли друг, то ли ученик по аптекарскому делу.

На селе заговорили:

— Говорят этот... как его... Копёшка что ли?..

— Ну, да. Копёшка его звать.

— Так вот, говорят, будто он из банки вышел.

— Чудеса прямо! Сам взял и вышел?!.

— Да чего ж тут чудесного?!

— А то нет?!

— Чего там! Банка-то у Аптекаря стояла?.. Стояла! А у него

лекарств этих, как у тебя в хлеву навозу... Надо полагать, из порошков-то и получился этот Копёшка.

— А из какой банки? Из стеклянной?

— Может, из горшка глиняного?..

— Шут его знает, может, и из горшка.

Эти пересуды, разговоры прокатились из края в край деревни и докатились до избы, в которой жил Книжник. Люди вокруг него пахали, сеяли, урожай собирали, избы ставили, детей растили, а книжник всё сидел за своими книжками. Он не просто сидел. Он, как говорил, искал Смысл Жизни.

Книг у него было полный дом. Свободным оставался только маленький пятачок на полу посреди избы. На этом пятачке и прокрутился Книжник всю свою жизнь.

Книги у него всё больше были старые, ветхие. Иные так потолще бревна будут. И обложки у них большие, как речные плоты. И тоже сырые да тяжёлые. Только кольями, вернее вагами, их и поднимать. Открывалась такая с ржавым скрипом, будто была приколочена гвоздями.

Лет десять тому назад решил как-то Книжник плюнуть на свои тяжкие поиски. Плюнуть и просто выйти на улицу подышать свежим воздухом. Про такой воздух он как раз только-только вычитал в одном своём томе. И так тронуло его сердце это описание свежего воздуха, что он тут же плюнул под ноги, махнул рукой и шагнул к двери. А вот второго шага сделать не успел: упал ему на голову с полатей увесистый том. Особо не зашиб, но схватил Книжник в руки том и давай опять листать в поисках Смысла Жизни. А удивительное описание свежего воздуха так разом и вышибло из его учёной головы. Понятное дело, ведь свежий воздух это — чепуха по сравнению со Смыслом Жизни...

Так он и продолжал шелестеть страницами, теперь уже по многолетней привычке.

Сельские жители с большим уважением относились к Книжнику.

— Это ж надо столько книг иметь!

— Если бы они у него все в голове помещались, он бы их не в доме держал, а в сарае, — возражали другие.

Одним словом, докатилась молва про Аптекаря и Копёшку до порога Книжника. Люди обратились к нему, мол, как ты, дорогой наш Книжник, на всё это смотришь.

— А чего на это смотреть, — по-царски грозно насупясь, отвечал он. — Нет в этом этого... как его...

— Смысла Жизни? — помог кто-то.

— Вот именно! Нет его!.. Что же касается банки, из которой якобы произошёл новый провизор, так это вовсе полная нелепица. А нелепица потому, что в книгах моих про то, чтобы провизоры или ихние помощники из банок выходили, ничего не сказано. Так что чепуха это всё — от темноты вашей получается... Так и знайте.

Посмотрел Книжник сурово на людей, они и решили:

— Да, Книжник знает.

— Не зря весь век в книгах копошится.

— Ишь, и паутину с бороды некогда смахнуть.

Как-то раз, поздним вечером, уже по теплу, у дома Аптекаря и Копёшки собралось всё село от мала до велика.

На небе уже звёзды выступили, месяц показался. Смотрят люди: месяц будто к их деревне направляется. Будто его что заинтересовало. Только на самом деле всё наоборот было. Аптекарю с Копёшкой, вернее Копёшке, понадобилось вдруг небесное светило...

Кряхтит, пыхтит Аптекарь, держит длинную лестницу. А на самом верху её — Копёшка! Одной рукой за конец лестницы держится, в другой — армяк держит. Привстал на цыпочки и тянется свой армяк... на месяцев рог повесить. Будто на вешалку какую. Ему, видите ли, жарко вдруг чего-то стало...

— Эх, короткая лестница, — с досадой говорит Копёшка. — Чуть–чуть бы подлиннее...

Народ вокруг со смеху за животы держится. А Аптекарю с Копёшкой до людей и дела нет. Никого не замечают.

Кто-то сказал:

— Нет, братцы! Надо бы за Книжником сбегать.

— И правда! Вдруг чего скажет!..

— Может, про такое в его книжках чего и написано.

Послали гонца, чтобы, значит, передал всё как есть.

— Быть того не может! — вскричал Книжник, не дослушав гонца.

— Да я же своими глазами видел! Пойдём, и ты увидишь!

— Так и быть схожу, посмотрю. Только этого всё равно не может быть! — кричал Книжник, едва поспевая за гонцом.

— Да почему?.. — смиреннно возражал гонец.

— Да потому что в этом никакого Смысла Жизни нет! И в книгах моих про такую ерунду и слова не сказано.

От волнения Книжник не заметил, что на свежем воздухе оказался. То ли второй, то ли третий раз в жизни.

А гонец своё:

— Да, может, ты ещё не докопался до той книги, где про такое говорится?

Книжник так и замер. Стоит как вкопанный.

— А вдруг и верно... — тихо произнёс. И громко добавил: — Чепуха это всё, чепуха! Веди, показывай!..

Пришли они. Книжник, как глянул на Аптекаря с Копёшкой, так от удивления рот и раскрыл. Стоит, слова не вымолвит.

— Ну, чего ты там кряхтишь?! — кричит Копёшка Аптекарю. — Тащи другую лестницу! Я её к этой привяжу и как раз будет.

— Да ведь если я за другой лестницей побегу — отвечает Аптекарь, — так ведь эта свалится! И ты вместе с ней!

— Ничего, ничего. Я за армяк держаться буду. Отпускай!

— Значит, я за другой лестницей побежал... А эту отпускаю! Слышишь?!

— Слышу! Давай!

— Держись! Раз, два, три...

И Аптекарь помчался за другой лестницей.

Вернулся и — опешил.

— Слушай, Копёшка, — сказал недовольным голосом, — ты чего же это с лестницы слез? Будто насмехаешься. Я, понимаешь ли, тороплюсь, тащу вторую лестницу, а он уже слез! Если ты так, то я, то я... я в банку уйду, вот!

— Ты погоди, не сердись, стал успокаивать его Копёшка. — Понимаешь, уж больно быстро у меня получилось. Сам не заметил как слез. Даже нога левая от этой быстроты побаливает. — У Копёшки был озадаченный вид.

— А-а... А чего же так быстро? — спросил Аптекарь с сочувствием.

— Да, наверно, мне там прохладно стало. Решил спуститься, чтобы значит, армяк поскорее надеть.

— А-а... Другое дело, — закивал Аптекарь. — Тогда я, пожалуй, лестницу унесу.

— Ты погоди с лестницей-то. Мне, может, опять жарко станет.

— Да это же дурачьё! Это же фигляры! — вскричал вдруг Книжник. — Где это видано, чтобы армяк на светило вешать?! Да разве степенный да умный человек станет такое вытворять?!.

Но его не слушали. Один, правда, мужик спросил у Книжника с почтением:

— А что за фигляры?

— Это паяцы, — хмуро ответил Книжник.

— Паяцы? А они боронят землю после вспашки или — как?

— Эх, ты-ы! Темнота стоеросовая, — сказал Книжник. Махнул с досады рукой и пошёл к своим книгам.

Погоды стояли хорошие, но как-то утром Аптекарь и Копёшка увидели за окном серый пасмурный день. Накрапывал ситничек — дождик. От него стало в доме сыро, как на дворе.

— Слушай, Копёшка, — сказал Аптекарь, — мы с тобой вроде бы под крышей, а у нас, смотри, как мокро. Дырку-то нашу, пожалуй, заколотить бы надо.

— Тогда снег проморгаем, — отвечает Копёшка.

— Не проморгаем — на улицу-то выходим. К тому же дырку можно заколотить на живую нитку.

— Ну, на живую нитку — это ещё куда ни шло. В случае чего расколотим.

Дырку они заколотили, а суше от того в доме не стало.

— Э, не то мы делаем, — сказал Копёшка.

Он вышел из дому и залез на забор.

Через час Аптекарь глянул в окно, видит: Копёшка всё ещё на заборе. Всё кого-то манит рукой. Будто к себе зовёт.

Аптекарь выбежал во двор.

— Эй, Копёшка, ну что, не идёт?!.

— Да ему никак не выйти. Тучи мешают. Разогнать бы их надо.

Аптекарь догадался в чём дело и говорит:

— Давай, дуть будем. Если разом дунем, может, что и получится.

Стали они дуть. Ничего не выходит.

— Ладно. Пошли в избу, а то совсем вымокнем.

— Ты иди пока пообсохни, — отвечает Копёшка, — а я ещё подую. Может, самый пустяк осталось. Я, как оно выйдет, враз обсохну. Так что ты за меня не переживай.

— Ну, давай. А я, знаешь, пока с другой стороны попробую...

Отрезал Аптекарь от той доски, которую на Ручей таскал, четыре куска. Занёс их в избу. Сел к столу. Бросил в пустую банку одного снадобья, другого, залил водой — краска получилась. Отрезал кусок от старого валенка, приладил к палочке — чем не кисть. И начал малевать. Закончил, расставил свою работу по углам. Сразу тепло в доме стало, светло. Выбежал Аптекарь во двор.

— Эй, Копёшка! — кричит. — Беги скорее в избу, обогреешься! У нас уже светит!..

Копёшка как вошёл, так и замер.

— Солнышки! — кричит. — Вот это да!..

Схватил он размалёванные доски и — во двор. Приколотил к ним шесты, к забору приладил.

— Ты что?!. — рассердился Аптекарь. — А нам?!.

— Пусть деревне посветят! — отвечает Копёшка. — И нам хвати. Дом-то рядом!

— Раз так, — говорит Аптекарь, — я одно попробую на небо забросить. Может, за какую тучу зацепится да и останется там.

— Вот это дело! — обрадовался Копёшка. — Тогда всему миру теплее станет!

— А то как же!..

Начал Аптекарь забрасывать своё солнце на небо.

Шли мимо люди, видели это, посмеивались. Но ласково так посмеивались:

— Ай, да Аптекарь! Ай, да Копёшка!

— Во что учидили! Теплота, светлота...

— На всю деревню!

— Вот погодите, — отвечал довольный Копёшка, — сейчас Аптекарь постарается — всему миру тепло будет.

И точно. Откуда ни возьмись, высоко в небе солнце засияло.

— Копёшка, Копёшка! — закричал Аптекарь. — Видал?!.

— Да теперь все видят! — ответил Копёшка.

Так они и жили. Жили и до холодных времён дожили.

Вот раз будит Копёшка Аптекаря:

— Вставай! Топить пора! Холодно — зуб на зуб не попадает.

— Ты, давай, растапливай, — отвечает Аптекарь, а я пока полежу. Может, сон интересный увижу.

— Ладно. Как тепло станет, так и вставай. А я топить пошёл.

Спал-спал Аптекарь, много снов пересмотрел. И всё старые, ни одного — нового. От такой скуки и проснулся. Да ещё от холода. Совсем замёрз, хоть и под тулупом. «Ну и ну, — подумал, — что с избой приключилось? Не натопить никак».

— Эй, Копёшка! Ты чего так плохо топишь?! — крикнул.

Никто Аптекарю не ответил.

Вскочил он с лавки, нет друга Копёшки. И двери в избе и в сенях — нараспашку. Уже и позёмка по полу метёт.

Бросился Аптекарь во двор, и сразу вроде потеплело. Не рукам, не ногам, а на душе — Копёшку увидел. Правда, от дома далековато.

А тот навалил огромную гору поленьев посреди улицы и костёр запалил.

— Ну что, согрелся?! — кричит Аптекарю.

— Согреешься тут, когда ты двери настежь пораскрывал...

— Эх, голова садовая! Да я для того и пораскрывал, чтобы и к тебе тепло шло! Понял?

— А-а. Ну, наверно, ещё не дошло, раз я от холода встал.

— Ну, да! Иди к костру поближе. Сейчас делом займёмся.

Аптекарь подошёл.

— Каким ещё делом? — недовольно спрашивает.

— Узнаешь.

— А мешки зачем принёс? Дрова что ли в них таскать?

— Обогрейся, потом скажу.

Стоят они, руки греют над огнём.

— Ну, готов? — спрашивает Копёшка.

— Готов.

— Тогда держи мешок. Да не так, а вот так!.. Чтобы полный мешок тепла набралось...

— Теперь понятно, — обрадовался Аптекарь. — Наберу и — к нам в дом! Хорошо придумал. И дыма тебе никакого! Уж точно не угоришь...

— Нам не надо. Мы и так перетопчемся, — перебил его Копёшка. — Ты как наберёшь полный мешок, сразу беги в тот дом. Там дети малые, а хозяин дров ещё не запас. Понял?

— Понял.

— А я вон в тот дом побегу, — показал Копёшка.

Встречаются это они через некоторые время у костра снова.

— Ну, как, отнёс?

— Отнёс.

— И я отнёс, — сказал Копёшка. — Хозяин, правда, чего-то всё ворчал. Только мне слушать его не досуг было.

— Это он тебе спасибо говорил.

— Может, и так. Я не расслышал. Назад торопился.

— Копёшка, смотри! Никак, Книжник наш сюда бежит?!.

— Точно. Видать, Смысл Жизни нашёл, теперь и нам расскажет.

А по улице, и правда, — Книжник бежит. Без шапки, на ногах — один валенок. Борода и усы в инее, изо рта пар валит.

— Дурачьё! — кричит. — Фигляры! Кто же улицу посреди зимы топит?! Дурачьё! Фигляры!..

Тут Копёшка и говорит Аптекарю:

— Вот что. Держи мою шапку, держи мой валенок. Беги к Книжнику. А то он, пока до костра доберётся, — простудится.

— Верно, — отвечает Аптекарь. — Факт, что простудится. Да ещё и заболеет. Только постой, Копёшка!.. А ты сам-то как? Без шапки да без валенка?..

— Я-то ничего. Перетопчемся. Беги, давай. Я пока Книжнику мешок тепла приготовлю.

Словом, все дровяные запасы Аптекаря так и ушли на согрев деревни в тот день...

Вечером Копёшка расхаживал по не топленой избе и говорил простуженным голосом:

— Что завтра делать будем?

— Хоть бы одно полено для печи осталось, — ворчал Аптекарь.

— Одним поленом улицу не натопишь, — отвечал Копёшка.

— Ты не про улицу думай, а про дом наш! Ведь холод в избе собачий.

— Рано дверь закрыли, потому и холодно.

С такими речами и легли спать.

Ещё до рассвета какой-то сердобольный мужик привёз целый воз дров и свалил их под окнами Аптекаря.

Первым, как всегда, проснулся Копёшка. Глянул в окно: дрова! Берёзовые. Полешко к полешку.

— Вставай! — кричит Аптекарю. — Топить пошли!

— Опять улицу? — спрашивает сквозь сон Аптекарь.

— Не улицу, а деревню!

— Вчера же все дрова пожгли.

— Какой пожгли?!. Вон их! Целый воз под окном. Вставай!

— Это тебе, друг Копёшечка, приснилось. Нет у нас больше дров, нет.

— Да ты разуй глаза-то! В окно глянь!..

— И смотреть нечего.

— Ну, как знаешь, — обиделся не на шутку Копёшка. А у самого голос вконец простуженный. — Я пошёл, — говорит. — Слышь, Аптекарь, пошёл я. Живи, друг, долго...

Очнулся Аптекарь. На душе, чует, неладное.

— Эй, Копёшка, друг ситный! — кричит.

Никто не отозвался.

Вскочил он. Видит: дверь закрыта. Не на шутку перепугался Аптекарь. В окно посмотрел. А там и правда: воз дров. Поленья чуть снегом присыпаны. И следов вокруг никаких не видать.

Ударился Аптекарь по деревне бежать.

— Копёшка! Копёшечка! Друг милый!.. — зовёт.

Не откликается Копёшка.

В избу Аптекарь вернулся не скоро. А вернулся, взял большую зелёную банку, что на его провизорском столе стояла, глянул в неё и заплакал горькими слезами...

Стали люди приходить к Аптекарю, про Копёшку расспрашивать: где он? что с ним?..

— Вот, — грустно отвечал Аптекарь. — Взял и ушёл... То ли заболел до смерти, то ли в банку... Вот в эту...

Люди заглядывали через плечо Аптекаря в банку, и сокрушённо качали головами.

— Вот горе-то. Ушёл...

— А мы-то всё жили и думали: чего нам не хватает?..

— А Копёшка этот, как пришёл, так, будто чем светлым посветил вокруг...

— Верно. Пришёл и, вроде, как понятно стало...

— Слышь, Аптекарь, а как он у тебя получился, Копёшка этот?

— Да как?.. Кинул в банку чего-то, потом ещё чего-то, потом ещё... Так и получился, — поглаживая мокрую от слёз бороду, отвечал Аптекарь.

— Да ты бы опять побросал! Авось да небось, глядишь, он бы и снова сладился.

— А то я не бросаю!.. Которую ночь спать не ложусь, всё бросаю, а толку что?..

Так Копёшка и не вернулся.

Да и где это видано, чтобы после чуда случилось ещё одно и точно такое же. Но, думается, если бы Копёшка вернулся, хотя бы на миг, он бы сказал: «Это ничего, что меня нет. Зато люди теперь, может, догадываются чего им не хватало...»

Только, пожалуй, не сказал бы Копёшка ничего такого. Скорее сделал что-нибудь этакое, от чего бы все вокруг улыбнулись. Улыбнулись бы по-доброму, как невольно улыбаются проделкам всяких копёшек... Ведь когда так улыбаются, меньше зла остаётся на свете и ярче светит простое не нарисованное солнце.

Александр ГИНЕВСКИЙ

Мы украли паровоз

— Босяк! Он торгует билетами в бане и мечтает о собственном паровозе! Взгляните на него!..
Александр ГИНЕВСКИЙ

Дьявол Антонио

У нас с папой один компьютер на двоих. У меня своя почта, свои файлы-папки с игрушками и прибамбасами к ним, у папы – свои. У него еще многое чего по работе, но туда мне и соваться запрещено. Я и не суюсь, раз мы так договорились. К тому же, там у него совершенно непонятная скучная бредятина. Так что мы с папой мирно уживаемся на одном жестком диске.